Она оставила предложение в подвешенном состоянии. Я покачал головой.

— Запомни, Клэр. Никаких посторонних отношений. — Это было наше соглашение.

Она взъерошила волосы.

— Что я могу сказать? Я пыталась.

Десять минут спустя я уже сидел перед Амандой Гиспен, дипломированным бухгалтером.

Клэр была права. Мисс Гиспен была идеальной жертвой. Если бы это дело дошло до суда, присяжные, скорее всего, взяли бы ее с собой. Она была образована, но не выглядела снисходительной, среднего возраста, тихой, привлекательной, но не сексуальной, одетой с ног до головы в Сент-Джонс. Ее тщательно высветленные волосы были заколоты назад, карие глаза умны, но не проницательны.

Когда я вошел в конференц-зал, где Клэр заставила ее ждать, она встала со своего места, словно я был судьей, и почтительно поклонилась мне.

— Мистер Миллер, спасибо, что нашли время. Извините, что появилась без предупреждения.

Ей не было жаль. Она могла попытаться записаться на прием. Тот факт, что она этого не сделала, что она искренне верила, что я ее увижу, вызывал во мне любопытство.

Я сидел напротив нее, растянувшись на вращающемся стуле Wegner, моей последней рождественской роскоши. Непристойная роскошь была постоянной частью моей жизни. У меня не было семьи, для которой я мог бы делать покупки. Вращающееся кресло должно было стоять в моем кабинете, но Клэр, которой очень нравилось давать вольности и переступать невидимые алые линии, иногда привозила его в конференц-залы и использовала как знак нашей дружбы и близости. Все остальные знали, что им такое никогда не сойдет с рук.

— Почему я, мисс Гиспен? — Я сразу перешел к делу.

— Пожалуйста, зовите меня Аманда. Говорят, вы лучший в своем деле.

— Определите их.

— Все адвокаты по трудоустройству, которых я посетила за последние пару недель.

— Слово мудрости, Аманда — не верьте адвокатам, включая меня. Кого вы в итоге наняли?

Имея дело с судебным процессом о сексуальных домогательствах, я всегда советовал своим клиентам обратиться к адвокату по трудоустройству, прежде чем что-то делать. Мне было важно, с кем я буду работать вместе. Адвокатов в Нью-Йорке было пруд пруди, и большинство из них были так же надежны, как линия метро E, когда шел снег.

— Тиффани Д’Оралио. — Она разгладила невидимые складки на платье.

Неплохо. Но и не дешево. Аманда Гиспен явно имела дело.

— Я знаю, что человек, который обидел меня, будет вооружен конвоем лучших юристов в городе, а вы известны как самый безжалостный судебный пристав в своей области. Вы были моим первым звонком.

— Технически, я был вашим первым заглянувшим. Теперь, когда мы официально встретились, я полагаю, вы думаете, что я не смогу представлять вашего бывшего босса.

Она нерешительно улыбнулась.

 — Если вы знали это, почему вы согласились встретиться со мной?

Потому что я лучше вытерплю долгую и мучительную смерть, которую будут избивать миллионы пластиковых ложек, чем буду изображать кусок пылающего дерьма, за которым ты гонишься.

Пробежав взглядом по плоскостям ее лица, я решил, что уважаю Аманду Гиспен. Напористость была моим языком любви, а напористость — мое любимое слово. Плюс, если моя догадка была верна, у нас действительно был общий враг, которого нужно было победить, что сделало нас и союзниками, и верными друзьями.

— Я так понимаю, ваш бывший босс знает, что вы требуете судебного иска. — Я взял мячик от стресса, который хранил в конференц-зале, и покрутил его в кулаке.

— Правильно.

Стыд. Элемент неожиданности был половиной удовольствия.

— Поподробнее.

— Инцидент, который привел меня сюда, произошел две недели назад, но до него были явные признаки.

— Что случилось?

— Я плеснула ему в лицо своим напитком после того, как он пригласил меня сыграть в покер на раздевание в его частном самолете, когда мы возвращались со встречи в Фэрбенксе. Он схватил меня за руки и поцеловал против моей воли. Я споткнулась и ударилась спиной. Когда я увидела, что он снова приближается ко мне, я подняла руку, чтобы дать ему пощечину, но тут ворвалась стюардесса с закусками. Она очень громко спросила, нужно ли нам что-нибудь. Я думаю, она знала. Как только мы приземлились, он уволил меня. Сказал, что я не командный игрок. Обвинил меня в том, что я подавала ему смешанные сигналы. Это после двадцати пятилет занятости. Я сказала ему, что подам на него в суд. Боюсь, это было бы мертвой уликой.

— Мне жаль, что вам пришлось пройти через это. — Я искренне сожалею. — А теперь расскажите мне о смешанных сигналах, о которых вы говорили.

Она судорожно вздохнула.

— Я слышала от кого-то, что он прислал ей свою фотографию. . . своей…своей…штуки. — Она вздрогнула. — И я не думаю, что она была единственной. Поймите, в этой компании, в которой я работала, была целая атмосфера. Мужчинам все сходило с рук, а женщинам приходилось сидеть и терпеть.

Моя челюсть сжалась. Ее нападавший, вероятно, уже был адвокатом по уши. На самом деле, я не удивлюсь, если он работает над ходатайством о прекращении дела по техническим или процессуальным основаниям. Однако, по моему опыту, принцы хедж-фондов любили заключать внесудебные соглашения. Их жертвы тоже не слишком любили оплакивать свои самые щекотливые и постыдные моменты в комнате, полной незнакомых людей, только для того, чтобы потом их разорвали на части адвокаты. Проблема была в том, что я не хотел заключать внесудебное соглашение. Если он был тем, кем я его считал, я хотел отправить его на мясорубку и сделать из него фрикадельки на всеобщее обозрение.

И я хотел сделать его своим средством для достижения цели. Моя ценная победа, когда я наконец получу партнерство.

— Вы все обдумали? — Я прокатал мячик от стресса по ладони.

Она кивнула.

 — Я видела, как ему многое сходило с рук. Он обидел так много женщин на своем пути. Женщины, которые, в отличие от меня, не имели права жаловаться. Они прошли через вещи гораздо более суровые, чем то, с чем мне пришлось иметь дело. Я готова положить этому конец.

— Что вы хотите получить от этого? Деньги или справедливость? — Спросил я. Обычно я склонял своего клиента к первому варианту. Не только потому, что справедливость была неуловимой, субъективной целью, но и потому, что, в отличие от денег, она не была гарантирована.

Она поерзала на своем месте.

— Может быть, и то, и другое?

— Оба не всегда взаимоисключающие. Если вы согласитесь, он уйдет невредимым и продолжит издеваться над женщинами

Пусть запись покажет, что это говорил не только бескровный монстр, сидящий у меня в животе, или четырнадцатилетний Ники, но и человек, который встретил достаточно жертв сексуальных домогательств, чтобы знать образец хищника, когда он узнал один.

— А если я пойду в суд? — Она быстро заморгала, пытаясь впитать