смотрел на него. Ждал пока он очнется. Тут Уолиш вспомнил то, что произошло с ним накануне. Он сразу все понял. Понял, что он у них. Что это допрос. И что передним сидит его недавняя незваная гостья и ждет, когда он откроет глаза.

Тот, кто сидел напротив понял, что его заметили. Послышался легкий шорох и тихий скрип. Две светящиеся точки сдвинулись с места и немного приблизились к Уолишу. Вдруг, по краям стола загорелись неяркие люминесцентные лампы. Это немного ослепило мужчину. Когда его глаза привыкли к свету он убедил, что это была действительно она. Боул, кажется так она представлялась ему раньше.

Девушка сидела впереди, положив руки на стол и скрестив пальцы кистей в замок. Два светящихся глаза не отрываясь следили за Уолишем. Она немного улыбалась.

– Ну вот вы и очнулись. Как вы себя чувствуйте мистер Уолиш? Голова не болит? – начала она.

 Уолиш не ответил. Он не хотел с ней говорить. Он только немного откашлялся и опустил голову вниз.

Боул некоторое время молча ждала, но поняла, что он говорить с ней не будет. Затем она немного подалась вперед и опустила голову, стараясь принять такое положение, чтобы видеть его лицо. Она продолжила:

– Похоже у вас не очень хорошее настроение. Наверно все же болит, да? Извините. Если честно я не хотела так делать. Мне вас жаль. Правда. Я понимаю вас. Как человек человека. Да?

Уолиш поднял голову и презрительно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

После этого Боул подалась назад и расставила руки по краям стола. Она продолжала внимательно на него смотреть, а он, в свою очереди, теперь смотрел на нее.

Это продолжалось несколько секунд. Затем Боул начала стучать пальцами правой руку по столу. Уолиш не изменил своего положения. Он сидел неподвижно и лишь громко вдыхал, и выдыхал воздух.

– Знайте мистер Уолиш. – начала она. – Особенность моего тела позволяет мне очень долгое время без вреда для себя находить в одном и том же положении. Без сна, без еды, без воды. В отличии от вашего. Мы можем очень долго сидеть и любоваться друг другом. Но ваши мышцы затекут, их кровообращение ухудшится. Вследствие этого появятся спазмы и судороги. Вам будет больно. И ни я ни вы этого не хотите. Верно? Вы уже сидите шесть с половиной часов. А мне нужно узнать интересующую меня информацию. Давайте все-таки поговорим? – она закончила и вопросительно посмотрела на него.

Уолиш продолжал смотреть на нее. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Затем он немного повернул голову в право и тихо, практически неслышно, стал смеяться.

Боул продолжала наблюдать. Она смотрела на Уолиша и на ее лице появилась улыбка в ответ. Через некоторое время она сказала:

– У вас поднялось настроение. Это здорово. Я рада, что мы с вами находим общий язык. И…

– К чему весь этот цирк… – перебил ее Уолиш.

– Цирк? Какое устаревшее слово. Их уже давно не существует. С тех самых пор как люди перебили всех животных, которые могли там находится и выступать. Да и эти…клоуны. Это вообще что-то из области фантастики. Уже никто не знает кто это такие. Это мы только с вами Уолиш сведущи в этих делах. – ответила Боул.

– Да. Теперь вы делайте цирки с людьми, которые называйте резервациями. Сначала там были животные, потом люди. Суть не меняется. – он опустил свой взгляд.

– Мы ведь это делаем не с целью развлечения. Эта вынужденная мера. Вы же понимайте Уолиш. Это необходимо. Люди угроза. И ее надо контролировать. Вы бы поступили точно также…

– Да как ты такое вообще можешь говорить? – взорвался Уолиш – Ты сама то, кто? Человек…такой же, как и я. Но упорно пытаешься внушить себе, что это не так…

Боул промолчала. Она не ответила на его высказывание. Потому что это ни к чему. Она не посчитала нужным начинать этот диалог.

– Знайте, а вы очень талантливый человек. Я видела ваши рисунки. Мне понравилось. – продолжила Боул.

Затем она достала из-под стола стопку листков и стала их перебирать.

– Например, вот этот. – она вытащила один и положила его на стол перед Уолишем.

– Здесь изображен какой- то из переулков города. Мне так кажется. Вот это наверно ховер. Вот здесь люди идут. Это какое-то место? Где это? – спросила Боул.

Уолиш посмотрел на свой рисунок затем на нее. Он ничего не сказал. Тогда она продолжила.

– Или этот. – она положила еще один литок перед ним.

– Смотрите у вас есть талант. Но я думаю он не единственный. Помимо рисования вы прекрасный организатор и стратег. Эти гранаты, которые вы смогли достать. И к тому же незаметно передать их исполнителям диверсии. А сколько времени вы выдавали себя не за того, кем являйтесь на самом деле? Это действительно удивительно. Вы вызывайте восхищение. Но все испортила небольшая оплошность. Да? Гранаты пришли издалека. С людской колонии. Они старого образца. Тогда они снабжались геодатчиком, который регистрировал в каком месте находился боеприпас. Так люди контролировали оборот оружия. И при взрыве один из них уцелел. Мы взяли его, посмотрели, и он вывел на вас. Видите, такой пустяк… – Боул перестала улыбаться и немного подалась вперед, – …а столько проблем. Но так всегда бывает. Именно пустяк. Случайность. Она портит все.

– Уолиш, а кто виноват в том, что вы сейчас в таком положении? Вы сами. Люди. Винить надо себя… – продолжала Боул.

Мужчина поднял глаза и посмотрел на Боул. Затем он немного подался вперед и начал говорить:

– Да. Мы не имели права творить…Кто мы такие? Мы…Создания этой вселенной. Мы лишь песчинки во всем этом бескрайнем космосе. И мы решили, что можем сделать что-то лучше, чем мы сами. Лучше, чем это сделала природа. Но мы не сделали. Не смогли. Посмотри вокруг. Разве это лучше? К чему это привело? Мы боремся. Каждый за себя. Каждый отвоевывает свое право на жизнь. Они хотят существовать и на все пойдут ради этого, и мы хотим жить и тоже пойдем на все… И лишь только вы…охотники…плавайте где-то посередине. Предавшие людей, своих братьев и сестер…Вы просто инструмент в их руках, беспрекословно исполняющий их волю. Вы стали их рабочими лошадками как когда-то были они для нас. И я вам не завидую… Мы не встали на колени. Мы все так же крепко стоим на своих ногах. А вы упали так низко, что уже из этой бездны выбраться не сможете… – и он отклонился назад, на спинку кресла.

Боул сидела