Но еще меньше ей хотелось быть женой мужчины, который не очень интересуется, чем она занимается. Она хотела не только развлекать его деловых партнеров, готовить еду и в положенное время рожать ему наследников, чтобы все кругом видели, что он настоящий мужчина, и не только содержать в порядке дом и вести светскую жизнь… Ей нужно было большее.

Подобный тип брака она наблюдала в своем кругу. Она насмотрелась на одиноких отчаявшихся женщин, пытавшихся заполнить свою жизнь активностью именно такого рода. А в это время их мужья с головой уходили в свою работу, развлекалась среди своих партнеров, едва вспоминая, что у них существуют жены.

Она видела супружеские пары, где муж и жена существовали в двух параллельных мирах, которые имели только те точки соприкосновения, которые отвечали за выполнение ритуальных обязанностей: свадьбы, похороны, крестины, Рождество… У них почти не было тем для разговоров. Прелестные новобрачные, с восторгом приносящие клятву верности, с ужасом замечали через какое-то время, что живут с совершенно незнакомым, чужим человеком. А когда взрослые дети покидали отчий дом, жизнь таких пар становилась совершенно невыносимой. Их уже не связывали даже условности и привычки.

Перспектива просуществовать лет двадцать-тридцать таким образом совершенно не впечатляла Натали. Эмоционально стерильный брак… Что может быть противоестественнее и ужаснее?

Иногда ей казалось, что у них-то с Жан-Люком все будет по-другому. Он конечно же испытывал к ней какие-то чувства, хотя бы многолетнюю привязанность. Но чем ближе подступал день свадьбы, тем сильнее отдалялись они друг от друга. Когда он обнимал и целовал ее, Натали тут же забывала обо всех своих сомнениях и страхах и уверяла себя, что он любит ее по-настоящему. Но это происходило все реже и реже… Все свободное время поглощала подготовка к предстоящему торжеству. Поиск свадебного наряда для себя и для подружек невесты, обсуждение списка гостей, деталей церемонии, украшений… Смотрины, помощь маме в составлении букетов, выборе музыки, надписей на пригласительных открытках… От этого всего можно было сойти с ума!

Натали вымоталась и лишилась сил задолго до свадьбы. Это была уже не прелестная девушка, ждущая своего принца, а какой-то комок издерганных нервов и нарастающих сомнений. Только тот факт, что она собиралась замуж не за кого-нибудь, а за Жан-Люка, которого знала всю жизнь и любила с тех пор, как себя помнит, удерживал ее от желания остановить этот ужас задолго до церемонии.

Она тянула до последнего дня, но ей становилось все хуже и хуже. А потом чаша переполнилась, и чувства хлынули через край.

И вот теперь Жан-Люк ей не только не жених, но даже и не друг.

Стоя под струями горячей воды, Натали как бы пыталась смыть с себя налет воспоминаний. Но воображение настойчиво рисовало ей прежнего Жан-Люка, который смотрел на нее с его всегдашней чуть насмешливой улыбкой, и в глазах которого были обожание и нежность. Теперешний Жан-Люк улыбался той же обольстительной улыбкой, что сводила с ума других женщин, но взгляд его был холоден и беспощаден.

Жан-Люк знал, что говорил, когда предупреждал Натали, что пути их будут часто пересекаться. Они жили в одном городе, принадлежали к одному и тому же кругу, были знакомы с одними и теми же людьми, двигались, в сущности, по общей траектории. Именно эти обстоятельства и совпадения когда-то дали повод считать, что они составят чудную пару. И именно из-за этого Натали так долго не возвращалась домой.

В пятницу, после свадьбы Луизы, Натали пошла на выставку современного искусства в галерею, принадлежащую одному из ее друзей. Она с удовольствием рассматривала необычные картины, испытывая восторг от того, что ее любимое занятие сейчас, когда она вернулась домой, стало доступно. Экзотика дальних стран хороша, но иногда хочется ходить знакомыми тропинками.

Натали испытывала почти физическое наслаждение от современного здания галереи, от воздуха, которым она была наполнена, от предвкушения болтовни с гостями и хозяином за чашкой кофе, от ярких оригинальных полотен. Конечно, ее любовь к импрессионистам была неизменна, но иногда хочется и свежего ветра.

В тот момент, когда Натали как дирижабль воздухом наполнилась светлой радостью, возникшей от долгожданного совпадения мечты и реальности, она с ужасом заметила до боли знакомую фигуру. Выходит, Жан-Люк тоже отдыхал и наслаждался чистыми впечатлениями. Руки его по-мальчишески были засунуты в карманы брюк. Почувствовав взгляд Натали, он оглянулся.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, подняв для приветствия руку.

Натали понимала, что глупо бежать от него или делать вид, что они не знакомы. Жан-Люк удивленно поднял брови.

— А ты как думаешь? — пожал он плечами.

— Я ничего не думаю, я спрашиваю, — разозлилась Натали, вновь столкнувшись с его вечной манерой ставить ее в тупик своими ответами.

— Ну, предположим, рассматриваю картины, — протянул Жан-Люк и лениво прошелся взглядом по ее фигуре.

На Натали было очень простое нежно-фиолетовое платье, с узким глубоким вырезом. Когда глаза мужчины дошли до груди, они задержались, как бы рассматривая кулон на тоненькой цепочке. Натали залилась румянцем. Платье, казавшееся ей воплощением невинности и хорошего вкуса, вдруг сделалось одеянием одалиски. Конечно, с высоты его роста он мог рассмотреть в вырезе нечто пикантное, и видимо считал, что там было на что посмотреть.

Натали сделала глубокий вдох, пытаясь прогнать предательский румянец, заливающий ее от макушки до кончиков пальцев ног. Глаза Жан-Люка продолжали безжалостное путешествие. Когда они вернулись к лицу девушки, то были полны самого бессовестного веселья.

— Кстати, а где Соланж? — преодолев спазм в горле, спросила Натали.

Веселье сползло с лица Жан-Люка.

— Она опаздывает, будет попозже. У нее какая-то важная встреча.

Интересно, они помолвлены? — пронеслось в голове Натали. Эта мысль отозвалась во всем теле неприятной саднящей болью. Какая ей, собственно, разница, что за отношения связывают ее бывшего жениха и его подружку?

Натали перешла к другой картине и сделала вид, что поглощена ее созерцанием. Жан-Люк осторожно коснулся ее локтя.

— Ты одна?

— Как видишь.

— Я спрашиваю не о том, — разозлился он.

— Да, я одна, — ответила она уже мягче. — Родителей пригласили на ужин, и они не смогли сопровождать меня. Но ты, видимо, считаешь, что я все еще маленькая девочка…

— Не заводись, — остановил поток слов Жан-Люк. Просто я думаю, что тебе сейчас нелегко. Связи со старыми друзьями за эти годы оборвались…

Натали пожала плечами:

— Не со всеми. Мне еще есть, кого звать на помощь, если я начну тонуть.

В это время какой-то малыш, убежав от родителей, подскочил к ним и схватился за тумбу, на которой стояла странная алюминиевая женская фигурка. Мать кинулась за ребенком, и Жан-Люк вынужден был почти прижаться к Натали, чтобы пропустить ее. Рукав его пиджака задел кисть руки девушки, и ее точно обожгло. Ей показалось, что все видят искры, которые летят от их рук. Она вдохнула запах хорошего сукна, знакомого одеколона, едва уловимый запах его кожи, которая всегда пахла солнцем и ветром, и поняла, что сейчас упадет под действием нахлынувшей на нее волны возбуждения.