его приехать к ним, и он целый год проповедовал там Слово Божие. Многие монастыри усердно звали Димитрия в настоятели, но он не пожелал начальствовать и удалился в Батуринский монастырь, где предался усиленным подвигам духовным, посту, молитве, изучению Писания и проповедничеству. Один киевский монастырь умолял Димитрия принять настоятельство, к тому же понуждал его и гетман, но он решительно отказался. И лишь после долгих колебаний принял игуменство в Максаковской Преображенской обители, которая полюбилась ему, как удобная для отшельничества по своей уединенности. Вскоре его перевели в Батурин игуменом же, но он сложил с себя это звание и возобновил аскетически-созерцательную жизнь. Приблизилось время, когда Бог благоволил возложить на него исполнение величайшего, быть может, дела всей жизни, подвига, которым в роды родов, пока стоит на Руси православие, будет славно имя Димитрия.

В 1684 году архимандрит Киево-Печерский Варлаам Ясинский вызвал Димитрия в Лавру и предложил ему собрать и исправить жития святых. Не без страха приступил Димитрий к этому делу. Попытки предшественников были неудачны. Надо было начинать все сначала. Он обложился бездною книг. Надо было сверять и согласовывать сведения, содержащиеся у писателей Западной и Восточной Церкви, у греческих историков и в жизнеописаниях, собранных Московским (времен Иоанна Грозного) митрополитом Макарием и называвшихся Великие Четьи-Минеи. После чрезвычайно напряженной работы в течение нескольких лет, в 1689 году в Печерской типографии была напечатана первая четверть огромного труда: Четьи-Минеи за сентябрь, октябрь, ноябрь.

Проведя два месяца в Москве, где книга его была представлена ко Двору, Димитрий вернулся в Малороссию и, заключившись в Батуринском монастыре, отказавшись от настоятельства, весь ушел в работу над второю четвертью труда, законченной в 1693 году. Третью четверть он завершил, будучи настоятелем Новгород-Северского монастыря, пред назначением на митрополию. Уже в Ростове в 1705 году он завершил четвертую часть. Таким образом, Четьи-Минеи святителя Димитрия представляют плод почти двадцатилетнего напряженного труда.

Современники с любовью следили за трудом Димитрия. Патриарх Адриан, кроме сочувственных писем самому Димитрию, писал архиепископу Иоанну Максимовичу (Димитрий был тогда архимандритом Елецкого Черниговского монастыря): «Известихомся, яко близ тебе ныне пречестный архимандрит Димитрий в церковном общеполезном книжном словоделии жития святых пиша труждается. Просим твою любовь: в потребах спомоществуй ему трудами о Господе и любовь сотворяй во благодушество и в пользу Церкви». В 1700 году встречается известие: «Року 1700 в месяце генваре третяя книга иеромонаха Димитрия Савича Тупталенка составленная, на свет вышла, и любопытствующих человек книжных духовною радостью сердца наполнишася».

Современники знали, чему радовались, и завещали потомкам горячую любовь к этому творению св. Димитрия.

Трудно познать после Евангелия другую книгу, которая имела бы такое влияние на верующее русское общество. Жития святых в довольно доступном издании представляли собою для этого общества неистощимое сокровище нравственного назидания, живую, убедительную, яркую школу того, чего надобно было искать в жизни, как следовало строить земную жизнь.

Прибавьте к содержанию изумительное выполнение, ту святость, которая запечатлела священные рассказы, то высокое одушевление, которое пронизывает книгу от первой страницы до последней и которое дало современникам справедливый повод назвать Димитрия «Боговдохновенным», – и вы поймете, почему эта книга никогда не устареет и всегда будет полна для верующего читателя свежего обаяния. Недаром сохранились предания, что само Небо помогало Димитрию в его труде. Так, когда однажды он недоумевал об одном мученике, куда отнести его, этот мученик сам явился во сне св. Димитрию и разъяснил ему то, что было ему неясно.

Картинное, художественное изложение показывает в авторе великого мастера слова, но, кроме художника, там чувствуется расширяемая стремлением к совершенству душа, путем примеров святых желающая увлечь к этому совершенству читателя.

В последние годы свои Пушкин говорил, что Четьи-Минеи свт. Димитрия представляет собою неистощимую сокровищницу для вдохновенного художника. Эта книга вечно живая, бессмертная.

В 1700 году Петр поручил Киевскому митрополиту Варлааму Ясинскому, по мысли которого св. Димитрий предпринял свой великий труд, поискать лицо «доброе и ученое, и благонепорочного жития, которому бы в Тобольску быть митрополитом, имел бы Божиею милостью исподволь в Китае и в Сибири в слепоте идолослужения и других невежествиях закоснелых человек приводить в сознание и служение, и поклонение истинного Бога». И Димитрий был посвящен в Сибирские митрополиты. С отчаяния он даже заболел: климат Сибири был совершенно невыносим для его слабого здоровья, и труд мог бы остаться там недоконченным. Посетив в Москве больного, Государь дозволил ему оставаться в Москве для проповеди, а в 1702 году, не побывав в Сибири, он переведен был на кафедру Ростовскую.

Епархия эта находилась в печальном положении, в каком была большая часть великорусских епархий того времени, которые Петр надеялся усовершенствовать через образованных архиереев. Духовенство в глубоком невежестве своем не могло учить народ, который легко совращался в раскол. Тягостно было видеть невежественное духовенство просвещенному пришельцу Южной Руси. Со свойственной ему силой и картинностью в одной из проповедей своих святитель рисует положение дел: «Окаянное наше время, в которое так пренебрежено сеяние Слова Божия и не зная, кого прежде надобно винить: сеятелей или землю, священников или сердца человеческие, или тех и других вместе? Сеятель не сеет, а земля не принимает. Иереи не брегут, а люди заблуждаются. Иереи не учат, а люди невежествуют. Иереи Слова Божии не проповедуют, а люди не слушают и слушать не хотят. С обеих сторон худо: иереи глупы, а люди неразумны. Иерейские жены и дети многие никогда не причащаются. Иерейские сыновья приходят ставиться на отцовские места. Мы их спрашиваем, давно ли причащались, а они отвечают, что и не помнят, когда причащались. О, окаянные иереи, нерадящие о своем доме! Как могут радеть о св. Церкви люди, домашних своих к святому причащению не приводящие?»

Остановимся подробнее на деятельности святителя в Ростове, знакомясь с которой, мы познакомились и с колоритными чертами той эпохи.

1 марта 1702 года святитель прибыл к Ростову в сопровождении любимой келейной его иконы Богоматери Ватопедской. Паства встретила его тоже с иконою Богоматери. Святитель прежде всего посетил Спасо-Яковлевский монастырь. Там, в храме зачатия прав. Анны, он указал будущее место своего погребения. В кафедральном Успенском соборе он произнес приветственное слово пастве. Он говорил: «Приидох к вам, не да послужите ми, но да послужу вам, приидох не себе угождати, но вразумляти бесчинныя, утешати малодушныя, заступати немощныя, добрыя любити, злыя с милованием наказывати, о всех пользе пещися, всем спасения тщательно искати, о всех молитися».

И надо сказать, это служение было весьма тяжким. И паства, и духовенство стояли на степени развития, которая нам теперь покажется прямо невероятной.