И все же Молинари удалось оконфузить Ивана в один субботний вечер. Только успели скрипач-аутентист и его аккомпаниатор погрузиться в нежнейшую грусть La Folia, как телефон в кармане у Штарка начал надрываться неуместным псевдоаналоговым звоном. Забыл выключить! Черт! Пулей Иван вылетает за дверь. Высоченный, нескладный, этакий неуместный клоун, он оставляет позади целый графский пруд молчаливого возмущения и испорченную музыку.

— Что?! — выплевывает он в трубку.

— Я что-то прервал? — вежливо интересуется сыщик на другом конце.

— В общем, да. Но рад тебя слышать, — отвечает Штарк уже человеческим голосом.

— Слушай, ты любишь скрипичную музыку?

Ничто в их предыдущем общении не предвещало такого вопроса: Молинари носил армейские ботинки и ходил на бейсбол, а искусством интересовался только визуальным, да и то потому, что лишь такое можно было украсть, а значит, и отыскать.

— Я как раз сейчас на концерте. Корелли, — растерянно отвечает Иван, пораженный сверхъестественным чутьем приятеля.

— Ты телефон, что ли, не выключил? Ну даешь! — Молинари гулко хохочет. — И как твой Корелли, ничего играет?

— Играл, — поправляет Иван. — В семнадцатом веке. Он был одним из первых скрипичных виртуозов.

— Сейчас много мертвецов разъезжает по гастролям. Недавно видел афиши The Doors, — замечает, ничуть не смутившись, Молинари.

— Слушай, ты чего звонишь? — Ивану хочется вернуться в зал, хотя он предчувствует, какими взглядами его там встретят. — И почему ты спросил про скрипичную музыку?

— Я звоню продолжить разговор про будущую фирму «Молинари энд Штарк». Я ждал, пока подвернется подходящая работа, и она подвернулась. В деле фигурирует скрипка.

— Я хочу дослушать концерт, — перебивает Штарк. — И я не могу поверить, что ты серьезно насчет работы. Какой из меня сыщик?

— Ладно, позвони мне, когда концерт закончится. Я буду в «Скайпе» весь день, то есть всю вашу ночь.

Бочком пробравшись в зал в паузе между произведениями, Штарк усаживается рядом с Софьей и качает головой в ответ на ее вопросительный взгляд, чтобы не усугублять гнев соседей. Только после концерта он рассказывает ей о звонке сыщика.

— Я так и знала, что он тебя в покое не оставит, — улыбается она. Иван немного ревнует Софью к Молинари: тот всегда ею открыто восхищался, а женщины падки на лесть, особенно в итальянском варианте.

— Сказал, что дело связано со скрипкой.

— Ну ты же как раз подался в музыкальные теоретики. Как он угадал?

— Скорее подгадал. Чтобы изгадить La Folia…

— Ты сам виноват.

— Молодой человек, в следующий раз не забудьте выключить телефон, — сурово произносит, остановившись напротив них, маленькая старушка, закованная, как в доспехи, в закрытое черное платье. В зале она сидела перед Софьей и прямо-таки подпрыгнула, когда звонок вторгся в сонату.

Покрасневший до кончиков волос Штарк — его веснушчатое лицо вообще часто покрывается стыдливым румянцем, как в юности, — бормочет извинения. Софья сочувственно улыбается старушке.

— А вам, милая, сейчас полезно слушать хорошую музыку, — продолжает та. — Только в следующий раз не берите с собой мужа или следите, чтобы он выключал свою игрушку.

И удаляется с гордо поднятой головой.

— Уже видно? — спрашивает Софья Ивана.

— Вроде нет, — отвечает он, критически оглядывая подругу. — Все-таки опыт — великое дело.

Вернувшись домой, Иван почти сразу набирает в «Скайпе» Молинари. Итальянец все же заинтриговал его, и Штарк неожиданно для себя чувствует: отпуск что-то затянулся.

— Скрипка, — напоминает Иван Тому, дозвонившись.

— Да. У меня есть клиент, страховая компания «Мидвестерн мьючуал». И вот им предложили застраховать скрипку работы Страдивари. Штука в том, что у нее практически нет истории. И клиент хочет убедиться, во-первых, что это именно «страдивари», а во-вторых, что его не пытаются втянуть в какую-то аферу.

— А я-то чем могу тебе помочь? А ты — своему клиенту? Это им нужно к какому-нибудь скрипичному мастеру.

— Не держи их за идиотов. Страхователь представил кое-какие документы. Например, дендрохронологический анализ от Джона Топэма, который, как мне говорят, главное светило в этой области. Например, заключение от фирмы «Вайолин Адвайзорс», круче которой на свете нет, — опять же, как мне говорят. Если верить бумагам, это вполне себе «страдивари».

— Тогда тем более, зачем здесь мы с тобой?

— Дело в том, что этот инструмент, кажется, пропал в России лет сто сорок назад. А всплыл в Нью-Йорке только сейчас. Вопрос в том, та ли вообще это скрипка, что с ней было все это время и откуда она у нынешнего владельца. Мой клиент не отказался бы от миллиона долларов страховой премии, но ему было бы обидно выплатить десять, если что не так, въезжаешь?

— А что, на скрипки Страдивари сейчас такие цены?

— Разные, насколько я успел понять. Но и такие тоже — поищи в Интернете, все равно тебе понадобится немного разобраться в предмете.

Ивану часто приходилось иметь дело с коллекционерами разных предметов искусства — они были его клиентами в банке, нанимали его, чтобы превратить свои коллекции из дорогих хобби в инвестиционные портфели, стоимость которых постоянно растет. Но о музыкальных инструментах Штарк не знал ничего: в России почти нет серьезных коллекций, весь этот рынок нынче в Америке и Японии. И правда, нужно будет какое-то время, чтобы понять, что к чему… Иван поймал себя на мысли, что уже планирует, как подойти к делу.

— Ты говоришь, инструмент пропал в России? — спрашивает он. — А откуда это известно?

— Если ты в деле, я пришлю тебе скан заключения из Violin Advisors. Но если коротко, эта скрипка очень похожа на описание в одном старом журнале. Сейчас закончим говорить, и я кину ссылку на него.

— Хорошо. Я тогда немного покопаюсь в Сети и свяжусь с тобой.

— То есть тебе в принципе интересно?

— Я сейчас ничем не занят, кроме книг и пейзажей.

— Пейзажей? Э, брат, тебя надо спасать.

— Может, ты еще мои картины искать будешь, когда их украдут. — Штарк и правда не стыдится своих недавних работ.

— Мне ты нужен больше, чем Метрополитен-музею. Все, до связи, кидаю ссылку.

Ссылка оказалась на статью в лондонском журнале The Strad, в февральском номере 1901 года.

— Соня, смотри, что Молинари прислал!

Софья подсаживается к монитору, и они вместе читают текст, будто из какого-нибудь утраченного романа Уилки Коллинза. Автор, явно скрипач-любитель из аристократов, описал свою встречу с молодым человеком, тоже фанатиком скрипки, в музыкальном магазине некоего Джорджа Харта. Молодой джентльмен, дипломат по фамилии Уорд, как раз покупал примечательный инструмент работы Страдивари. Вскоре, в 1869 году, мистер Уорд отправился в Санкт-Петербург в качестве атташе английского посольства. Скрипку он, конечно, взял с собой. Но не прошло и года, как автор узнал о его смерти: