— Вы все равно спасли меня, — улыбнулась она. — Мой герой.

— Только не я, леди, — усмехнулся Джон. — Я самый что ни на есть обыкновенный ковбой.

— Нет ничего плохого в честном труде. Я бы и не посмотрела на какого-нибудь богатого пижона, окруженного толпой поклонниц. Мне больше нравятся ковбои.

Джон замолчал. Ему не хотелось начинать отношения с ней со лжи. Когда он снова посмотрел на Кэсси, она спала. Ее голова склонилась к стеклу, дыхание было медленным и спокойным.

Подъехав к дому, Джон обошел машину и осторожно взял Кэсси на руки, невольно залюбовавшись ее очаровательным личиком, уткнувшимся ему в плечо. Он поднялся по ступенькам и, постучав, открыл дверь.

Миссис Пил сидела в кресле и смотрела новости.

— Что случилось! — вскрикнула она, начиная вставать.

— Ничего страшного. Просто доктор сделал ей укол. Куда ее положить?

— Комната Кэсси… вон там… — с трудом пояснила она, задыхаясь от усилий.

— Сидите, миссис Пил, — мягко проговорил Джон, — я справлюсь.

Ее доброе лицо осветилось улыбкой.

— Вы очень милый молодой человек. Первая дверь налево. Это ее спальня.

Джон отнес Кэсси в полупустую маленькую комнату. Все было без единого пятнышка, но старое и выцветшее. Он стянул голубое покрывало с узкой постели и бережно опустил девушку, подложив под голову подушку. Потом снял с нее ботинки и накрыл покрывалом, заботливо подоткнув его.

Его глаза медленно прошлись от ее темных волнистых волос к мерно вздымающейся груди. Да, девушка очень привлекательна, снова подумал Джон. Но это не просто физическая красота. Она была словно теплый очаг в холодный день. Джон улыбнулся собственному воображению и, в последний раз взглянув на ее милое лицо, вышел из комнаты.

Миссис Пил встретила его обеспокоенным взглядом.

— Что все-таки случилось? — спросила она.

Он сел на софу рядом с ее креслом.

— У вашей дочери был сегодня нелегкий день…

— Все этот Тарлетон, — пробормотала миссис Пил. — Дело ведь в нем, верно?

Он удивился ее неожиданной проницательности.

— Да. Но как вы узнали?

— Он крутился вокруг нее с самого первого дня, — сказала она и остановилась, чтобы перевести дыхание. Ее зеленые глаза, похожие на глаза Кэсси, горели возмущением. — Однажды она пришла домой вся в слезах. Он позволял себе… ну… совершенно непозволительные вещи.

Его челюсти сжались.

Миссис Пил заметила это и, припомнив, как бережно он нес на руках ее дочь, поинтересовалась:

— Простите, а вы кто?

— Извините, я не представился. Джон… Таггерт, — Он чуть не проговорился. — Мой хозяин купил земли старого Брэдбери, а я его управляющий.

— Купил это… место? Оно ведь заколдовано…

— Как… как вы сказали? — опешил Джон.

— Не стоило мне этого говорить.

— О, нет. Мне интересно. Я коллекционирую старые легенды.

Она беззвучно рассмеялась.

— Все это началось давным-давно, когда Харт Брэдбери женился на своей кузине Бланш Хэнли. Ее отец ненавидел всех Брэдбери и не соглашался на их брак, но Бланш убежала вместе с Хартом, и они обвенчались. Ее отец поклялся отомстить. Вскоре после этого, Брэдбери, придя домой после долгого дня — он собирал отбившихся от стада овец, — увидел свою жену в объятиях другого мужчины. Он выгнал ее из дома и заставил вернуться к отцу.

— Только не говорите мне, — улыбнулся Джон, — что виноват в этом отец Бланш.

— Именно так. Это он все подстроил с помощью одного из своих людей. Бланш была безутешна. Она перестала готовить, заниматься домашней работой, никуда не ходила, сидела в своей комнате и плакала. Отец такого не ожидал. Он думал, что она тут же вернется к своим старым обязанностям, а вместо этого остался без помощи в доме и с дочерью, которая была позором в глазах всех его друзей. Тогда он прогнал Бланш обратно к мужу. Но Харт встретил ее у порога и сказал, что никогда не будет жить с ней под одной крышей. Бланш сдалась. Она пошла на мост возле старого коровника и бросилась с него. Харт услышал ее крик, но было поздно, она ударилась головой о камень, и он вытащил только бездыханное тело. Харт понял: она была невиновна. Он отправил Хэнли записку о самоубийстве его дочери. Отец поспешил к дому Брэдбери. Харт ждал его с заряженной двустволкой. Один заряд предназначался Хэнли, другой он оставил для себя. — Женщина наморщила лоб. — Это случилось почти сто лет назад.

Джон был озадачен.

— Но это ранчо называют местом Брэдбери, ведь так?

Миссис Пил улыбнулась:

— У Харта было три брата. Один из них унаследовал это ранчо. Получается, что тот Брэдбери, у которого вы купили ранчо, приходился Харту двоюродным внуком.

— Когда говорят о таких вещах, — задумчиво проговорил Джон, — я бываю рад, что не суеверен.

— Ну, а как это случилось, что вы привезли мою дочь домой?

— Я зашел в магазин как раз вовремя, чтобы оттащить от нее Тарлетона. Она не хотела идти к врачу, поэтому мне пришлось просто взять ее и отнести к нему. — Джон вздохнул. — Думаю, местным кумушкам будет о чем посудачить.

Миссис Пил рассмеялась и тут же закашлялась — для ее больных легких такая нагрузка была чрезмерной.

— Кэсси очень упряма. Так что говорит доктор?

— Он сказал, что у нее только несколько синяков. Конечно, возможна эмоциональная травма.

— С этим мы сумеем справиться… Вы знаете обо мне? — вдруг спросила женщина.

Он кивнул.

На ее лицо легла тень.

— У Кэсси нет никого. Мой муж сбежал, когда она еще ходила в школу. Потом умер отец Селены, который работал у нас, и я удочерила ее. Родственников у нас тоже нет. Когда я уйду, — добавила она тихо, — у Кэсси вообще никого не останется.

— С ней все будет хорошо, — произнес Джон. — Мы собираемся оформить Кэсси как помощника менеджера, так что ее жалованье теперь будет выше. И если ей когда-нибудь понадобится помощь, она ее получит. Я обещаю.

Миссис Пил склонила голову к плечу.

— У вас честное лицо, — сказала она. — Спасибо вам, мистер Таггерт.

— Ваша дочь очень милая девушка, — улыбнулся Джон.

— Милая и наивная, — вздохнула она. — Это хорошее качество, чтобы растить детей, но оно не дает им представления о современном мире. В каком-то смысле она что ребенок в лесу.

— Может, Кэсси и наивна, но у нее есть характер. Если бы вы видели, какой пощечиной она наградила Тарлетона!

— Она ударила его?!

— И как следует. Если бы ей дали еще пять минут, возможно, это навсегда избавило бы его от желания приставать к женщинам. Впрочем, — добавил он мрачно, — он надолго будет лишен такой возможности. Шериф упрячет его за решетку.