но поднимать такую скользкую тему, тем более без доказательств, я не стал. Меня сейчас волнует совсем другое, о чем я прямо своему гостю и говорю.

— Я к тебе, Сом Нилыч, претензий не имею, так что головы своим людям сохрани, они тебе еще пригодятся, потому как хочу я предложить тебе дело. Дело крайне выгодное, а потому, как ты понимаешь, и крайне рискованное.

— Дело⁈ — Тревога в глазах купца враз сменилась вспыхнувшим интересом.

Кивнув, я налил еще настойки и поднял свой кубок.

— На будущую весну думаю создать новую торговую компанию. Хочу пройти со своим товаром по всей Волге до самого Гилянского моря, а по нему дальше аж до Кавказа и Персии.

— Это как же⁈ — Недоверчиво покосился на меня купец. — Там же Орда! Ниже Городца тока Дикое поле! Там ордынцы да прочие степняки творят непотребства свои! Идти туда с товаром безрассудство! Не токма товар потеряешь, но и головы можно лишиться на раз!

Такая реакция ожидаема, и я не обращаю на нее внимания.

— Ты, Сом Нилыч, за дурня-то меня не держи! Я деньгами сорить не собираюсь! К весне будет у меня защитная пайзца самого хана Ордынского, так что никто мой товар и мои корабли не тронет. — Не отпуская, держу взглядом глаза гостя и продолжаю. — Кстати о кораблях! Путь не близкий, один-два кораблика гонять туда обратно лишь в убыток, и потому хочу я вложиться сразу по-крупному, отправить кораблей двадцать, а то и двадцать пять. У меня столько сейчас нет, и в этом твоя удача, Сом Нилыч. Можешь поднять очень большой барыш, ежели поучаствуешь в деле всей своей торговой флотилией! У тебя ведь девять судов, правильно⁈

— Двенадцать! — Проворчал мой гость чисто автоматически, но я с улыбкой покачал головой.

— Нет! Мне нужны только катамараны, что с моей верфи сошли.

— Ааа! — Купец отвел глаза и произнес, глядя в сторону. — Ты, Фрязин, все знают, удачливый. Судьба тебя любит, только зря ты на какую-то там пайзцу уповаешь. Ты, видать, степных разбойников совсем не знаешь, коли думаешь, что их хоть чей-то приказ удержит. Коли почуют хабар, так их никакая пайзца не остановит. Хан далеко, когда еще до него дойдет, да и поди разберись потом, кто ограбил…! Там в степи всякого сброда, что мух над трупом. Не сосчитать!

Он глубокомысленно помолчал, опасливо глянул на меня, но все же решился.

— Ты уж прости меня дурака, консул, тока я тебе вот что скажу! Мои корабли, это все что у меня есть и рисковать ими…! В общем, ты человек большой, великими делами ворочаешь! Тебе что?!. В этот раз не получится, так ты в другом месте убыток восполнишь, а я человек маленький, в этих кораблях вся моя жизнь. Сожгут их басурманы, так и мне, и семейству моему, всем конец! Так что уж извиняй! Не буду я в твоей компании участвовать!

Я знал, что разговор будет нелегким, но такого прямого отказа, честно скажу, не ожидал и даже расстроился. У меня у самого есть семь кораблей, еще пять-шесть я смогу выкупить у других купцов, кто владеет одним или двумя, но этого все равно мало, а к весне новых кораблей не построишь. Лес надо сушить, а зимой какая уж сушка!

Все это было мне известно, поэтому я и делал ставку на девять катамаранов Нилыча. Строить новые суда — значит отложить поездку в Орду на год, а этого года мне никто не даст. Посул уже запущен, и я уверен, что в Сарай меня позовут уже этой зимой. Не поеду, так миру с Ордой не бывать, да и Турслана подведу! А ежели поеду, тогда надо за слова свои отвечать и убедительно доказывать Батыю, что поток товара будет действительно немалым, и золотой ручеек в его казну в будущем превратится в полноводную реку. Для этого, ну и чтобы окупить этот поход, я уже посчитал, нужно минимум двадцать кораблей. Поэтому Нилыч своим отказом режет меня без ножа.

Так просто отступать я не собираюсь и принимаюсь за уговоры по новой.

— О чем ты толкуешь, Сом Нилыч⁈ Кто твои корабли сожжет⁈ Крупные орды против ханской воли не пойдут, а против мелочевки всякой я своих стрелков гребцами посажу. Ты подумай…!

Расписываю все красочно, но Нилыч упрямо молчит. Брови насуплены, борода воинственно торчит, и я понимаю, что все мои уговоры бестолку. Этот мрачный упертый мужик коли чего решил, то уже не свернешь!

Разозлился даже, думаю, может схватить этого гада за бороду да хряпнуть мордой об стол, сразу сговорчивей станет!

Подумал и решил, нет, не наш метод! Мгновенно слухи пойдут, мол консул всем про закон рассказывает, а сам чуть что не по нем, так сразу в морду без всякого права. Уже было расстроился совсем, но тут вдруг в памяти вновь всплыли слова Остраты про зерно, и я невольно усмехнулся про себя.

«Ладно, не получилось по-доброму, попробуем по-другому!»

Прервав уговоры, хлопаю ладонью по столу.

— Не хочешь, так не хочешь! Коли решил, то чтож, неволить не буду!

Купец недоверчиво покосился на меня, он явно ожидал уговоров, угроз, чего угодно, но только не моего согласия.

Я же, словно бы враз позабыв о своем госте, как ни в чем ни бывало занялся лежащими на столе бумагами. Недоверчиво косясь на меня, купец посидел еще немного и осторожненько начал подниматься.

— Так я пойду что ли, господин консул⁈

— Иди! — Отвечаю, не поднимая головы, и, дождавшись, когда тяжелые шаги дотопают до двери, произношу вслух словно бы случайно сорвавшуюся с языка мысль.

— Нынешней осенью в Ярославле новгородцы закупили почти сто пятьдесят пудов зерна. У кого?!. Почем?!.

Шаги разом затихают, и я все также, не поднимая глаз, чувствую, как мой гость, резко повернувшись, уперся в меня взглядом. Поднимаю глаза и, держа на лице озабоченное выражение, задаю вопрос.

— Не знаешь часом, кто им продал⁈

— Дак откудашь⁈ — Сом Нилыч пытается невинно улыбнуться, но я вижу, что эта бравада дается ему с трудом, и дожимаю.

— Жаль, а то я вот хочу боярина Острату в Ярославль послать! Надо же ведь расследование провести, узнать, кто же это супротив Тверского товарищества пошел. — Беру паузу, словно бы задумываясь, и добавляю металла в голос. — А может кто и из своих скрысятничал, польстился, так сказать, на легкие деньги! Как думаешь⁈