— Не забудь принять еще аспро, если у тебя начнет болеть голова.

— Не забуду.

Они махали другу до тех пор, пока Молли не свернула за угол Кросхолл-стрит и не потеряла Агату из виду. Девушка вздохнула и решительно зашагала к реке Мерси, где Аннемари и «Королева майя» ждали ее возвращения.

Это было похоже на сон. Сон, в котором должно случиться нечто настолько страшное, что вы просыпаетесь за миг до этого, мокрая от пота, с гулко колотящимся сердцем, страшась заснуть и вновь вернуться в кошмар, где вас режут ножом на собственной кровати или где вы соскальзываете с отвесного ската крыши, цепляясь за него кончиками пальцев.

Вот только это был не сон: все происходило наяву. «Королева майя» уже отчалила, направляясь через Атлантику в Нью-Йорк, и между ней и берегом ширилась полоса чистой воды.

Корабль уплыл без нее.

Молли отчаянно закричала, будучи не в силах замолчать даже тогда, когда ее схватил за плечи и встряхнул какой-то мужчина в форме и фуражке с белым верхом.

— Успокойтесь, мисс. Ради всего святого, что стряслось?

— Корабль отплыл раньше времени, а на борту осталась моя сестра! — заливаясь слезами, выпалила Молли. — Он должен был отчалить только в три часа.

Мужчина покачал головой.

— Нет, мисс, в час пополудни.

— Но на билете не написано «в час дня», там написано «тринадцать ноль-ноль». Я хорошо помню.

— О боже! — Мужчина застонал. — Мне очень жаль, мисс, но «тринадцать ноль-ноль» означает час дня. Послушайте, как зовут вашу сестру? Я попрошу кого-нибудь телеграфировать капитану, что вы опоздали на судно.

— Аннемари Кенни, — едва успела пробормотать Молли, перед тем как лишилась чувств.

Герти повела Аннемари на завтрак. Оливия выждала еще несколько минут, прежде чем открыть чемодан. Она давно хотела заглянуть в него, но осмелилась только сейчас и принялась изучать содержимое.

Платья выглядели слишком уж детскими на ее вкус, но те, что побольше — очевидно, они принадлежали Молли, — можно было переделать. Однако пока она ничего не возьмет отсюда. Герти, с ее крысиными глазками и способностью все подмечать, может догадаться, что они исчезли. Нижнее белье было хорошего качества — не гламурное и не вызывающее, но на первое время сойдет. В симпатичной деревянной шкатулке лежали немногочисленные драгоценности, ничего особенного, в основном серебро: девчоночьи браслеты и брелоки на цепочках, жемчужная брошка и колечко с зеленым камешком. Оливия закрыла шкатулку и положила ее в угол, на прежнее место, после чего продолжила рыться в чемодане. Туфли не ее размера и, вдобавок, слишком простые и строгие; чулки — скорее уж она согласится умереть, чем наденет их, — чересчур толстые; две премиленькие вязанные крючком шапочки — одна белая, другая — розовая.

— А это что такое? — произнесла она вслух, заметив толстый коричневый конверт, спрятанный под крышкой.

Оливия высыпала его содержимое на кровать: паспорта, свидетельства о рождении, несколько писем с американским штемпелем и обратным адресом на обороте на имя мисс Маргарет Коннелли, дом 88, Бликер-стрит, Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк — должно быть, та самая тетка, у которой собирались поселиться девочки, — и кожаный бумажник с деньгами. Сердце замерло у Оливии в груди, когда она пересчитала их: тридцать шесть банкнот по одному фунту.

Тридцать шесть фунтов! Она еще никогда в жизни не держала в руках такой суммы, даже половины, да что там половины — даже четверти. Знает ли о деньгах Герти? И считала ли она их? Оливия ничуть не возражала бы против того, чтобы позаимствовать парочку фунтов для себя, но пока рисковать не стоило. Если она поведет себя по-умному, то ей достанется вся сумма целиком. А потом, когда она окажется в Нью-Йорке, ее можно будет поменять на доллары.

Открыв паспорт Молли, Оливия спросила себя, а не сможет ли она им воспользоваться. Фотография внутри ничуть не походила на оригинал и явно была сделана несколько лет назад. Глаза у девушки были почти закрыты, уголки губ опущены, и вообще она выглядела, как труп. Как знать, вдруг он ей и пригодится. Все зависит от того, как будут развиваться события.

Оливия сложила вещи обратно в чемодан, закрыла его и торопливо заглянула в шкафчик к девушкам. Там обнаружились косметичка, две ночные сорочки, еще два платья и стильная темно-синяя сумочка, в которой лежали щетка для волос, пара носовых платков, карандаш и маленькая записная книжка. А вот кошелька в ней не было. Должно быть, Молли взяла его с собой, а сумочку оставила.

Оливия положила сумочку на место и откинулась на подушку, напряженно размышляя. Герти была права, когда говорила, что ей следовало путешествовать четвертым классом. Оливии пришлось покинуть Лондон в страшной спешке — она попала в очень неприятную историю с братьями Саттонами, настоящими гангстерами, которые наверняка избили бы ее до полусмерти, если бы нашли, — то есть если бы не убили на месте. А все потому, что она решила немножко подзаработать на стороне и не стала отстегивать им их долю. В конце концов, это ее тело, с негодованием подумала Оливия, и непонятно, почему она должна делиться тем, что зарабатывала на его продаже.

В Ливерпуль Оливия приехала потому, что случайно оказалась неподалеку от Юстон-стейшн[7], когда узнала, что братья Саттоны объявили на нее охоту, а следующий поезд шел до Лайм-стрит. У нее даже не было времени собрать вещи. Проведя несколько дней в Ливерпуле, она обнаружила, что в Нью-Йорк отплывает «Королева майя», и обеими руками ухватилась за представившуюся возможность. Оливия видела Нью-Йорк в кино: это было место, где она сможет сделать карьеру в шоу-бизнесе, о чем женщина мечтала уже долгие годы. Билет в четвертый класс стоил всего несколько шиллингов, которые она легко заработала на Док-роуд, куда в поисках доступных женщин слетались иностранные моряки.

Нетрудно оказалось и убедить расположенного к ней стюарда отыскать незанятое местечко в каюте третьего класса — тем самым она избавила себя от сомнительного удовольствия путешествовать под палубой вместе с иммигрантским отребьем: грязными, вонючими созданиями, обремененными хнычущими детьми и отвратительными привычками. Многие даже не умели говорить по-английски.

Стюард — его звали Эшли — отыскал свободную койку в третьем классе, в каюте Герти и сестер Кенни. Он провел Оливию сюда через кухни, потому что пассажирам было строго-настрого запрещено переходить с одной палубы на другую.

— Ты уж веди себя прилично, детка, — посоветовал он. — А если тебя застукают, не впутывай меня, пожалуйста. Я поклянусь, что и в глаза тебя не видел. И сиди-ка ты лучше в каюте, вместо того чтобы фланировать по палубе.

Оливия последовала его совету, выходя на палубу только для того, чтобы глотнуть свежего воздуха. Погода была хорошей, и путешествие до сих пор проходило гладко. Ей нравилось, что она может целыми днями ничего не делать, валяться на койке и думать о будущем.