муж, родился в России. Она благодарит Господа за этого предусмотрительного соседа, чье присутствие так утешило ее.

В последний день пути на вокзале в Туле до пассажиров доходит весть о всеобщей мобилизации во Франции и Германии. Теперь, в конце этого долгого путешествия, каждый чувствует себя готовым ко встрече с реальностью.

Глава 3

Всеобщая мобилизация

Нестя

1 августа 1913

Эрнест вместе с няней Эдуарда спешит к вокзалу. К кассам дальнего следования не протолкнуться. Через огромное здание проходит непрекращающийся поток пассажиров, от него время от времени, волнами, отделяются группы людей по направлению к выходу в город. Эрнест приходит на платформу еще до прибытия поезда.

«Ну и денек!» Во Франции объявлена всеобщая мобилизация, он чувствует себя в состоянии такого возбуждения, которого раньше не испытывал. Все его чувства обострены; его разум методично организует то, что еще предстоит сделать до отъезда. Эрнест, конечно, не обязан идти на фронт, так как работает химиком и его навыки могут способствовать военным действиям и на заводе, но он ни на минуту не думает уклоняться: напротив, готов даже записаться в добровольцы, настолько сильно его желание служить своей стране. Романтический образ деда верхом на коне, каким он воображал его еще с самого раннего детства, атакующий, с обнаженной саблей, – это видение теперь наполняет Эрнеста энтузиазмом и страстью.

Эрнест уже побывал на заводе, чтобы передать должность технического директора своему помощнику, которому он полностью доверял, и распорядился, чтобы его жалованье впредь выплачивалось раненным на войне. В то время компания «Ралле» была самым крупным парфюмерным и мыльным бизнесом в мире. Наверняка ей удастся сохранить это положение.

Эрнест встретил своих друзей Эжена Эстрада и Поля Плено, которые тоже были мобилизованы. Все они через несколько дней отправятся в Одессу, там они должны будут сесть на «Мосул».

Поезд прибывает, и Эрнест ищет свою жену. Из дверей вагонов выливается поток пассажиров. Люди спускаются гроздьями, торопясь поскорее домой, еще бы, поезд так сильно задержался, в России уже три дня как объявлена мобилизация! Наконец он видит издалека Иду, она выходит из вагона с Эдуардом на руках, им помогает пассажир в сопровождении маленького мальчика. Эрнест энергично прокладывает путь через толпу, няня следует за ним по пятам, и вот он уже встречает жену. Отец подхватывает малыша, радостно целует его, передает няне и, поблагодарив незнакомца, берет Иду под руку. Им удается выбраться с вокзала и добраться до машины, припаркованной неподалеку. Они едут в Тихвинский переулок, дом 8. Наконец-то дома.

Оказавшись в машине, Эрнест гладит руку жены и расспрашивает ее о здоровье, о поездке. Он жадно смотрит на нее, его карие глаза блуждают по ее лицу, ее телу, отмечая небольшие изменения, произошедшие за месяц отсутствия. «Ой! На ней серьги, которые я подарил! Кожа немного забронзовела. Выглядит уставшей. Одежда помялась, ну конечно, после стольких часов сидения…» Малыш внимательно смотрит на отца. Эрнест наклоняется к нему и берет его руку, сильно сжимает ее, почти слишком сильно, как будто хочет запечатлеть ее форму в своей ладони. Ида ничего не говорит, но он видит, что она всем телом повернута к нему, улавливает каждый знак, слово, жест. Несмотря на волнение вокруг, они оба чувствуют себя одновременно сильными и умиротворенными. Супруги еще не думают о разлуке, которая их ждет. Они вместе, здесь и сейчас, и только это имеет значение.

Эрнест наклоняется, чтобы почувствовать аромат волос Иды. «Она всегда носит эту лавандовую воду, когда путешествует!» Он вздыхает, полный радости и нежности. «Она так тебе идет! Легкая, прекрасная, дикая, совсем как ты!» Он закрывает глаза, чтобы насладиться этим ароматом. Сегодня существует только его жена, и все его достижения перестают иметь значение. Она здесь, и он чувствует бесконечную связь с ней. А что будет потом? Ида останется в Москве, война закончится, и он вернется к ним с Эдуардом.

Придя домой, Ида с удовольствием принимает ванну и тщательно одевается к ужину. Она знает, что завтра Эрнест уедет, и она хочет прожить каждое мгновение этого последнего вечера, подаренного им, насыщенно, как если бы все можно было начать заново, на заре разлуки, продолжительности которой никто не знает. Женщина видит, как муж внимателен к ней, ее трогает то, как он отдается ей, и она тоже вкладывает в его объятья нечто драгоценное. Ида потрясена, увидев его таким уверенным, любящим, притягивающим ее к себе, как никогда раньше. Эрнест разглядывает жену, преисполненный удовлетворения. Кажется, что он видит ее в первый раз. Все его пробужденные чувства слушают, вкушают, созерцают молодую женщину, сидящую рядом с ним. Сегодня он знает, что любит ее и понимает, почему выбрал в жены именно ее. Он полон переживаний, оттого его движения становятся медленнее, он почти замирает, как будто ему нужно время, чтобы вызвать к жизни и запечатлеть в сознании, нанести на кожу его воспоминаний изысканный, неповторимый аромат души Иды и дать ему дышать. Она с удовольствием подпускает его ближе, открывается ему, и он ныряет в ее объятия, как в глубокую, бархатистую волну озера.

На следующий день настал черед Иды провождать Нестю на вокзал. Когда поезд трогается, непреодолимая пустота врывается в ее душу и заполняет ее целиком. Она знает, что никогда в ее жизни больше не будет такой неистовой нежности, как этой ночью, такой могучей страсти и такого изысканного способа вкушать каждую ласку, как если бы время было бесконечным и предлагало им для прогулок безбрежный пляж, где только они одни в объятиях друг друга, и не нужно никуда спешить. Женщина еще долго стоит на перроне, равнодушная к наплыву толпы, которая пытается вырвать ее из состояния неподвижного созерцания. Ида не смотрит вслед поезду – его уже давно не видно, – она поружена в свое прошлое, что в настоящий момент удаляется от нее вместе с мужем, грохочущей войной и опустошением революции, которая еще не наступила, но которую она уже смутно предчувствует. Она крестится и, наконец, поворачивается и уходит.

* * *

Эрнест уехал. Довольный этой последней ночью с Идой, он чувствует себя сильнее, чем когда-либо. Он запечатлел долгий поцелуй в лоб Эдуарда, такой долгий, что ребенок удивленно взглянул на отца, во взгляде его голубых глаз, таких же светлых и чистых, как у матери, читался вопрос: «Ты чего?». Отец и сын долго смотрели друг на друга, до тех пор, пока мальчик, впустив в свое сердце все, что Эрнест хотел в нем сохранить, не воздел к нему руки, чтобы крепко прижаться к отцу.

Эрнест закрывает глаза и снова