заходит к нам в магазин, — сказала Светлана. — Зыркает по полкам. Рассматривает подолгу вещи. Но никогда ничего не покупает и... не сдает.

— Да, необычный посетитель, — согласился Владимир.

— Так вот, — продолжала Светлана, — вчера вдруг заявляется и спрашивает: «Не сдавали ли вам золотой перстенек с бриллиантовым глазком?» — «Сдавали, — говорю, — какой-то мужик с бугристым лицом. Но его вчера продали». — «Ай, ай, опоздал», — покачал головой этот тип и растворился в толпе.

— Постой, постой, — заволновался Владимир. — Опиши, пожалуйста, подробнее мужика... Ну, того, что вам перстень сдал с бриллиантовым глазком.

Поразительная порой бывает у человека память. Иногда приходится встречаться с десятками, сотнями людей... Вроде бы забываются многие лица. А напряжешь память — и, выходит, нет, не забыл. Вспоминаются лица — такие разные, неповторимые...

«Бугристое лицо... бугристое... Я же совсем недавно видел где-то такое, — силился вспомнить Владимир. — Ах, да... там, за пустырем, в одиноком доме... Неужели истопник?!. Но почему, почему я так взволновался?.. Какая может быть связь между перстнем, сданным пожилым человеком в комиссионку, и убийством? А что, если... Ну да, конечно, пропали деньги... Восемьсот рублей... А больше ничего в доме не пропало?.. Вот об этом я как раз у Сережиной мамы и не спросил... А надо было бы... Растяпа, — попрекнул он себя мысленно. — Завтра же пойду и поинтересуюсь...»

Расставались поздно, под яркими весенними звездами. Владимир поцеловал Свету, и ему показалось, что волосы ее пахнут сиренью.

В эту ночь он еще долго не мог уснуть.

Проснулся Тимофеев рано. Сделал легкую зарядку, поплескался под душем, приготовил на скорую руку яичницу-глазунью. Позавтракав, посмотрел на часы — стрелки старинных настенных часов показывали семь утра.

«Надо бы еще до работы застать дома Галину Ильиничну», — подумал Владимир и стал быстро одеваться.

Хозяйка, разумеется, была удивлена столь раннему визиту. Волнуясь, откинула дверную цепочку.

— Что-нибудь случилось? — спросила она обеспокоенно.

— Галина Ильинична, мне нужно выяснить одно обстоятельство. Есть ли у вас какие-либо драгоценные вещи?

Хозяйка, ничего не понимая, смущенно пожала плечами.

— Совсем немного... Пара колец... Золотых... Еще сережки... Сейчас покажу.

Она повесила полотенце на спинку стула, открыла в спальне шкаф и достала темную ореховую шкатулку.

— Здесь у меня кое-что хранится, — пояснила Галина Ильинична, подошла к столу и опрокинула на скатерть содержимое коробочки.

Броши, запонки, редкие пуговицы...

Лицо Галины Ильиничны потемнело.

— А где... где перстень?.. — пролепетала она изумленно.

— Какой перстень?

— Золотой... с бриллиантовым глазком. Подарок бабушки. Всегда покоился здесь — и... нет.

Галина Ильинична стала заглядывать в сумочки, в бесчисленные вазы и сокрушенно разводила руками.

— Был перстень — и нет... Удивительно, куда он мог затеряться?

И вдруг ее, как током, сразила какая-то смутная догадка. Она обессиленно опустилась на диван.

— Неужели Сереженька?..

— Не беспокойтесь, Галина Ильинична, — пробовал успокоить ее Владимир. — Это пока только догадки. Извините за лишние хлопоты. Мне надо срочно на службу.

— Чего уж там извинять, — безнадежно махнула рукой хозяйка. — Спасибо, что пришли...

У Ахунова Владимир был уже через двадцать минут. Марат Давлятович внимательно выслушал лейтенанта. Что-то беспрестанно чертил карандашом на белом листе бумаги. Желваки на смуглом его лице слегка подрагивали. Наконец следователь резким движением руки отодвинул от себя лист и карандаш. Встал, поправил пиджак. Снял телефонную трубку:

— Приготовьте мне машину. Я и лейтенант Тимофеев едем на задание, — бросил он коротко в телефон. Глянул на Тимофеева, сказал: — Надо немедленно допрашивать истопника. Неожиданного допроса он, скорее всего, не выдержит — расколется. А если начнем узнавать окольными путями — только время потеряем...

До пустыря добрались за считанные минуты. Вот и дом, предназначавшийся под слом. Тимофеев нажал на звонок. В глубине двора тренькнуло. Но в ответ не последовало ни звяканья собачьей цепи, ни шагов хозяина. Тимофеев надавил еще, и еще... Тишина. Тогда Владимир толкнул дверь плечом. Она неожиданно легко распахнулась. Странно... Неужели пусто?..

Ахунов и Тимофеев вошли во двор. У кирпичного крыльца безжизненно валялся огромный пес. Под скатавшейся шерстью — темное пятно, запекшаяся кровь. Над глубокой раной на затылке вились мухи.

Следователи вошли на открытую веранду и... замерли. У стола в луже крови, скрючившись, лежал истопник. Он был мертв. Рядом валялся табурет. На скатерти стояли два стакана, пустая бутылка из-под портвейна, початая консервная банка с заветренной килькой, пара черствых кусочков хлеба.

Пригласили понятых — пришлось идти за ними к ближайшей многоэтажке.

Пока подъехавшие оперативники и эксперты осматривали труп, что-то фотографировали, измеряли, вели протокол, Ахунов вызвал по рации «скорую» из морга.

— Что ж, — заключил он, — опоздали. Видно, совсем немного... — и испытующе глянул на Тимофеева.

— Надо немедленно ехать на стадион к тренеру, — сказал лейтенант.

— Правильно, — согласился Ахунов, немного подумав. — Только боюсь, что и тут мы опоздаем...

Интуиция Ахунова не подвела. В отделе кадров спортобщества сказали, что тренер «Старта» Натан Владимирович Спивак неожиданно для всех уволился вчера с работы. Оперативная группа тут же отправилась к нему на дом.

Хозяйка квартиры, у которой Натан Владимирович снимал угол, на вопрос, где постоялец, только развела руками:

— А черт его носит! Сказал сегодня утром: «Уезжаю», — рассчитался... Нужен мне такой квартирант! Каждодневные пьянки и девки. Правда, платил исправно, хорошо... Но все равно, не надо мне таких жильцов...

Уже по дороге назад Владимир в сердцах ударил себя кулаком по коленке.

— Эх, совсем рядом был... И упустили!

— Ничего, теперь не упустим, — сказал Ахунов. — Ниточка в наших руках, а клубок, то бишь Натан Владимирович, далеко не укатится. Рано или поздно достанем. Хоть из-под земли...

...Не успел Владимир прийти с работы домой, как еще в коридоре услышал захлебывающийся телефонный звонок. Пришлось, не раздеваясь, пройти в зал.

— Алло, слушаю, — поднял он трубку.

На другом конце провода послышался тихий всхлип.

— Говорите, я слушаю...

— Это с вами говорит Светланина мама.

— Здравствуйте, очень приятно.

— Володя, понимаете ли, у нас несчастье...

— Что случилось? — внутри у Тимофеева похолодело.

— Светлана... — всхлип, — Светулечка наша... под машину попала...

— Погодите, не кладите трубку! Что с ней? Где она?..

— Слава богу, жива, в больнице...

— В какой?

— В железнодорожной...

Владимир выскочил на улицу, поймал первое встречное такси.

— Скорей, скорей... — шептали