Приставив пистоль к виску, Доктор спросил у паука, как его зовут.

«Безысходность».

Прогремел выстрел.

Художник

Милан поправил позолоченные очки и вновь указал на маленький огонек, являющийся элементом огромного полотна, которое выставлялось в музее уже пару десятков лет.

–И в этом небольшом огонечке заключается образ дома, который еще теплится в душе юношу, ушедшего покорять мир. Он, безусловно, стал слабее, чем был раньше, но если вы обратите внимание, то без этого маленького светоча, невозможны все события картины, ведь он является единственным источником света. Без него весь мир утонет во мраке, и герой не сможет добиться своей цели. Таким образом, великий Густав де Фернандо иллюстрирует важность памяти о доме, своих корнях и воспоминаниях о прошлом. А нам остается лишь еще раз признать его гениальность.

Зал разразился бурными аплодисментами. Милан Моро был один из самых известных исследователей творчества Густава де Фернандо – художника, почти всю жизнь проведшего в роли отшельника. Первый раз картину маэстро Милан увидел, будучи семилетним ребенком. Маленький мальчик, у которого не было друзей, сразу проникся произведением. Он долго рассказывал родителям, что чувствовал, глядя на полотно. Они поддерживали увлечение сына, но не понимали его. Как и почти все вокруг. А мальчик лишь видел во всем вокруг смысл. Открывая новую книгу, Милан искал там не приключения героев, а кусочки души автора. И Густав дал ему эти кусочки, он отдавал Милану в картинах всю свою душу. Мальчик часами рассматривал другие произведения, а потом, уже двенадцатилетним ребенком, писал критические анализы, пытаясь разгадать, что было заложено в ту или иную картину, причем в своих поисках он пытался докопаться до самого сокровенного. Как не трудно догадаться, Милан выбрал для себя профессию искусствоведа. Его дипломная работа тоже была посвящена работам художника-отшельника. Университет он закончил с отличием. В его практике встречались работы и других художников, которые он тоже разбирал по косточкам и писал о них проникновенные статьи, которые могли привлечь к искусству человека, вовсе им не интересующегося, но труды, посвященные именно де Фернандо, сделали Милану имя в обществе искусствоведов.

Отчитав сегодняшнюю лекцию, Моро спустился с кафедры, чтобы пообщаться с гостями. К нему подошла красивая девушка в вечернем платье.

–О, мсье Монро, мне очень понравилась ваша лекция! Слушайте, до меня доходили слухи о Вас, и мне не терпится их проверить. Правда ли Вы можете найти смысл абсолютно во всем?

Маленькая иголочка вонзилась в сердце Милана, от укола растекалась боль, заставляя вспоминать о той единственной цели, которой он никак не мог достичь.

–Хм, во всем, говорите, ну давайте попробуем.

–Ну, вот, например, какой смысл, скажем, в Ваших очках?

Милан снял их и прикоснулся к позолоте:

–Ну, смотрите, вот эта завитушка – фирменной клеймо мастера. И если обратите внимание на элемент, похожий на орлиное крыло, то сможете сказать, что наш мастер считал себя лучше остальных, поэтому… – Милан заметил, что дама заскучала. «Разумеется» – подумал он.

Распрощавшись с гостями, Моро уходил из музея, слушая стук своих каблуков. К выходу вело множество путей, но он всегда выбирал этот, потому что он проходил мимо картины, тайну которой Милан так и не выяснил. Огромная фиолетовая касатка с головой белки каталась на скейтборде по волнам зеленого цвета, а на заднем плане возвышались башни из мух, сложенных кирпичиками. «Вот и что ты хотел сказать?» – каждый раз думал искусствовед проходя мимо.

Придя домой, Милан откупорил бутылку вина. Сегодня было особенно плохо – проклятая картина не выходила из головы, туда же лезла фраза про его возможность найти смысл где угодно.

Милану снилось, как та самая касатка садится к нему на постель и облизывает его за ухо, а потом на своем скейтборде выпрыгивает в окно, где её подхватывают мухи, унося на башню.

-И как это понимать? Какой отпуск? – начальник Милана ударил ладонью по столу. – У тебя семь лекций на неделе, а ты в отпуск собрался!

-Я оставлю вам тексты. Кто-то другой прочитает.

–Люди хотят видеть именного тебя, поэтому…

–Поэтому я увольняюсь. – Милан отстраненно посмотрел в сторону.

–Ладно, бери свой отпуск и проваливай.

Самолет. Поезд. Автомобиль. Конь. Пешком. Тибет. Милан добирался до места обитания своего кумира весьма долго. Но оно того стоило. Домик Густава уже виднелся на горизонте. День пути и можно будет задать вопрос лично.

Милан набрался смелости и постучался в дверь. Ответа не последовало, он постучал вновь. Раздалось недовольное молчание. Дверь открылась. Голый старик секунду смотрел на Милана, затем ругнулся и захлопнул дверь. Через минуту дверь вновь открылась. Густав, уже одетый в халат, спросил:

–Ну? – Милан пару мгновений не понимал, что ему стоит сказать.

–Я хотел спросить о вашей картине… – от удивления Милан даже забыл поздороваться.

–Ясно. Пока. – Густав захлопнул дверь перед его носом.

Уже поздним вечером Густав, взяв подмышку краски и мольберт, толкнул дверь своей хижины, она ударилась о голову Милана, опущенную на землю. Сам искусствовед стоял на коленях, по его лицу текли слезы. «Умоляю… умоляю, ответьте» – шептал Моро.

–Что, прям так сильно хочешь спросить?

Художник, сидя на валуне, слушал рассказ Милана о той самой картине. Старик сначала долго не мог вспомнить свою работу, а потом не мог взять в толк, что от него хочет собеседник. А когда все же понял, то рассмеялся. «Да нет в ней никакого смысла. Что в приходе после гашиша увидел, то и нарисовал» – так он ответил. Ответ сразил Милана наповал. Искусствовед начал расспрашивать про другие картины. И про все из них Густав отвечал похоже. Все их он нарисовал «просто так». Потому что захотел, а не хотел что-то вложить. Так, в его понимании, работает вдохновение. Художник лег на траву и указал Милану на место подле себя, а после, вскинув руки к звездному небу спросил, – «вот какой смысл в звездах? Они просто есть, и они красивые, поэтому я хочу их нарисовать. А про вложение какого-то смысла… ну может если только у писателей так. Ведь ты подумай, когда какое-то произведение создаешь, то ты же рисуешь мир, что у тебя в голове прячется, но ведь никто другой его найти не может».

На следующий день Милан распрощался со стариком и двинулся в обратную дорогу. По пути он останавливался, чтобы полюбоваться природой. Глядя на водопад, он вдруг подумал – «в нем и правда нет смысла. Ведь его никто не создавал. Он появился сам по себе. Но разве