– Давай, начинай вести правой ногой. – шепнула мне Неля.

Я неуверенно шагнул. Конструкция наша начала двигаться. Неля подсказывала мне, и, поэтому, благодаря ней, я очень быстро понял принцип. На кого-то ругались, кому-то талдычили одно и тоже, я же впитывал все как губка, ибо, в отличие от остальных, у меня была мотивация впитывать.

– Не слишком деревянно? – спросил я Нелю.

– А? – она переспросила.

– Я не слишком деревянно двигаюсь?

– Да нормально, – она махнула рукой и улыбнулась, – Меня все устраивает.

Когда даже самого отпетого ленивца и чайника умудрились обучить базовым движениям, Марго поставила нам музыку, чтобы мы попробовали повальсировать под нее. Стоило мне услышать первые ноты композиции – мир сразу же преобразился, клянусь. В такт музыки мы с Нелей, не совсем плавно, конечно же (но правильно), стали кружиться. Ветер обдувал наши головы – и я в этот миг почувствовал себя свободным. Я старался над каждым движением и изо всех сил пытался порадовать партнершу, хотел, чтобы мы с ней выделялись среди иных пар, чтобы в нас чувствовалась искра, задор. Я кружился. Старый деревянный пол актового зала рухнул. Раскрошился – и под ним будто образовались объемные облака. Все перестало иметь смысл.

***

Возле школьного выхода меня поджидали Савва и Никита. По их лицам было видно, что они посмеиваются надо мной. И когда, подойдя, я первым делом замахнулся рукой на Савву, то он весь прищурился и скукожился, но вместо удара, я похлопал друга по плечу, сказав: «Спасибо». Ни он, ни Никита, меня, конечно же, не поняли, но мне этого и не надо было.

Глава 3

Марафет.

Сон сошел на нет. За окном тоскливо выли бродячие псы, а я валялся навзничь на кровати, окруженный своими мыслями. Одеяло было отброшено и забито ногами в угол постели. Свежий ветерок пролетал вдоль тела и оставлял за собою мурашки, но я и не чувствовал их. Мне было не до этого. В юной голове фильмом проносился только что прожитый день. «И ведь все, я его прожил, больше такого не будет. Это прошлое, а прошлое не вернуть…» – мыслил я в те минуты, отчетливо помню. Я был тогда по-настоящему счастлив; впервые за долгие месяцы. Хотя и до этого много улыбался, смеялся, веселился, но настоящего счастья не испытывал. Это особое чувство. Такое благополучное… и такое редкое… С каждым годом все сложнее ощутить подобное. А так хочется! Немного погодя в меня ударил озноб, в ту же секунду родилась дилемма: я заболел или влюбился? Семнадцатилетний дурень даже не заметил раскрытого окна. Ох уж эта подростковая влюбленность!

На следующее утро, несмотря на то, что провалялся во сне я от силы часа четыре, я был бодрее тех, кто проспал девять, а то и десять часов. Я кружился вокруг одноклассников, находился сразу в трех диалоговых фронтах, шутил. Энергии во мне было столько же, сколько в пятилетнем ребенке. А главное: как я и писал, я был счастлив. Оказывается, нужно просто влюбиться – все вокруг сразу станет таким же добродушным и наивным, как в детстве.

Вторая репетиция проходила через день с момента предыдущей. У меня была цель: выглядеть настолько опрятно, насколько это возможно. И я выработал стратегию на свободный день. Первым делом обратился к моей соседке по парте, к Маше Савичевой. Она была похожа на замученного котенка. Маленькая, съежившаяся, спрятавшаяся в своем мирке… Волосы ее свисали таким образом, что не было видно лица. Она в наушниках смотрела какое-то видео в телефоне. Я пододвинулся, хлопнул аккуратно ее по плечу. Она сняла наушник, напрягла ухо, и я спросил, так, якобы невзначай:

– Извини, что отвлекаю. Это, конечно, странный вопрос, но ответь на него, пожалуйста. От меня воняет? Только честно.

– Чего? – она развернулась и недоумевающе посмотрела в мои глаза.

– Да просто ответь: от меня воняет когда-нибудь? Как от меня пахнет вообще?

– Да нормально от тебя пахнет. Ц…

– Честно? Ты ведь всегда со мной сидишь, ты должна знать. Это честно?

– Да! Смысл мне врать? – несколько раздраженно спросила она.

– Ну, чтоб не задеть, может быть.

– Ой, не воняет от тебя короче. – сказала она, отвернулась и вставила обратно наушник.

Я облегченно вздохнул. У меня раньше проскакивал страх, будь то от меня исходит неприятный запах пота, как от четверти моих парней-одноклассников, и мне просто из вежливости не хотят говорить о зловонии. Благо, это было не так. Мылся я часто, за гигиеной следил.

Вскоре я вспомнил фразу, сказанную Нелей: «Забавные подтяжки». В голове тут же образовалась головоломка. Она правда посчитала мои подтяжки забавными? Ей они понравились? Или это была издевка? Способ начать разговор? Что она думала о моих подтяжках? Клянусь, это и сейчас до конца мне не ясно. Но на следующую репетицию было решено надеть ремень.

Шесть уроков в неделю проводила наша классная руководительница, Инесса Михайловна. Следовательно, проходили они в родном кабинете №313. И стоило Инессе Михайловне выйти из класса на перемене – мы тут же дюжиной залетали в лаборантскую. И в таком случае перемену можно было величать удавшейся. За протекающие с молниеносной скоростью пятнадцать минут, мы, как бы это необычно звучало в нашем случае, успевали сдружиться. В тусклом помещении лаборантской кто-то наливал себе кофе, благодаря небольшому кулеру, стоявшему в углу, кто-то парилHQD, кто-то лепетал истории… Последним «кто-то» был один индивид, которого звали Вадиком; невысокий, глазки крысиные, малюсенькие, уши как у Лепрекона, а зубы у него были так разбросаны по рту, словно являлись перекошенным деревянным забором очень старого дома. Не внушающая симпатии внешность подкреплялась еще развязным языком. Вадик был знатным балаболом. И все это понимали, но все равно раз за разом выслушивали его дивные истории, просто потому что это было весело. Принадлежность к самой обычной семейке не мешала Вадику вечно рассказывать нам о двух Мерседесах в гараже, о нескольких миллионах рублей на сберегательной книжке, о будущей учебе в СПБГУ… Забавно это было слышать от мальчишки, который всегда покупал себе самый дешевый энергетик и донашивал вещи за старшими братьями. Каждый раз Вадик брал стул, ставил посередине лаборантской, садился, закинув ногу на ногу и начинал… В дымке мы вкушали истории балабола, а после между собой смеялись с их наивности и фальшивости… Настоящая романтика…

Под конец перемены к нам всегда заходил Никита и сообщал, что Инесса Михайловна уже подходит к кабинету. Мы быстро развеивали дым, мыли за собою кружки и толпой вылетали из лаборантской. Сам Никита в лаборантской с нами