кости Герману Шаафгаузену, антропологу Боннского музея, который и сообщил о них миру в статье, опубликованной в 1858 г.{50}

Других ученых, размышлявших об этих останках и их природе, больше всего занимал вопрос их возраста. Через два года Фульрот, пытаясь разузнать подробности о том, как именно лежали кости и что их окружало, разыскал двоих горняков, работавших в пещере, Луиджи и Алессандро. К сожалению, для этого разговора он взял с собой юриста, но не запасся ничем из того, что могло бы развязать языки его собеседникам, – ни деньгами, ни выпивкой. Возможно, именно по этой причине рабочие заявили, что ровным счетом ничего не помнят о том событии[10]{51}.

Долина называется Неандерталь – долина Неандера, и останки, конечно же, принадлежали представителям самой знаменитой из всех «прочих» ветвей человеческого рода – неандертальцам. Скелет, являющий собой типовой экземпляр, или голотип, неандертальца, называют «неандерталец 1», или «Фельдхофер 1»{52}. Таксономическое название вида – Homo neanderthalensis.

Мне кажется весьма удачным, что слово «неандер» в переводе с греческого означает «новый человек». Известие о том, что в Европе некогда обитал человек иного типа, «новый человек», потрясло науку того времени. Господствовавший в те годы расовый подход к классификации групп людей по внешнему облику, предполагаемому поведению и интеллекту сформировал, что неудивительно, сильно искаженный и полностью ложный взгляд на человечество. Белых европейцев (мужского пола) ставили выше всех остальных. Африканцев и австралийских аборигенов воспринимали по большей части как дикарей или в лучшем случае как народы примитивной культуры. И разумеется, едва открытые неандертальцы отлично вписались в категорию «примитивных».

Однако после еще одного открытия – в 1909 г. во Франции был обнаружен почти полный скелет Старика из Ла-Шапель-о-Сен – стало ясно, что, судя по форме затылочной части черепа, неандертальцы были куда ближе к нам, нежели к так называемым пещерным людям, какими их представляет популярная культура{53}. И хотя художественная реконструкция изображала Старика (вообще говоря, ему было не более 45 лет) звероподобным, сгорбленным и откровенно тупым, что-то в нем все же притягивало взгляд. Я вспомнил об этом в 2006 г., когда зашел в парижский Музей человека, чтобы получить там для датирования образцы знаменитых кроманьонских скелетов «современных» людей. В ходе моего визита хранитель этой уникальной коллекции спросил, не хочу ли я осмотреть подвал музея, где хранятся самые ценные экспонаты. Конечно, я обеими руками ухватился за это предложение. Мы долго спускались в пыльном служебном лифте и в конце концов оказались среди шкафов и ящиков, большая часть из которых была заперта на висячие замки. Из них одно за другим появлялись ценнейшие сокровища доисторической Франции: черепа различных эпох, красивые статуэтки Венеры и в конце концов, к моему великому изумлению и восхищению, не что иное, как череп Старика. Я взял его в руки, пристально рассмотрел и увидел то же самое, что до меня неоднократно отмечали многие: почти полное отсутствие зубов, причем выпали они еще при жизни человека, а не после смерти. Ему, несомненно, было очень трудно собирать и потреблять пищу, и он не мог обойтись без помощи своих сородичей или более обширной группы людей. Он попросту не сумел бы выжить в одиночку. На примере Старика из Ла-Шапель мы видим, что с точки зрения взаимоотношений и социальной поддержки между нами и неандертальцами было больше сходств, чем различий. И все-таки насколько неандертальцы были похожи на нас? Являются ли они нашими эволюционными предками или между нами нет родства? Если верно второе, то какие контакты связывали нас с ними в более позднее время? Почему неандертальцев больше нет на свете? Обо всем этом ученые спорят (и порой весьма ожесточенно) уже более 150 лет.

Было установлено, что у нас с неандертальцами примерно 530 000 лет назад действительно был общий предок, но затем наши пути разошлись, и неандертальцы в основном стали жить в более холодном климате Северной Евразии, где развивались отдельно, тогда как мы большую часть своей эволюционной истории провели в Африке. Следовательно, неандертальцы были нам не эволюционными предками, а двоюродными братьями. Что же касается более поздних времен, то тут неандертальцы исчезли со страниц европейской палеонтологической летописи, и случилось это практически в то же самое время, когда в те места, по всем признакам, явились «современные» люди. В этом совпадении многие ученые увидели причинно-следственную связь, определявшуюся, вероятно, нашим превосходством в когнитивном и технологическом развитии. На протяжении полутора веков эта теория рассматривала неандертальцев как эволюционный тупик. Главным доводом в ее поддержку служил тот факт, что мы выжили, а они – нет.

Однако исследования нескольких последних десятилетий показали ошибочность этой точки зрения. Благодаря новым археологическим открытиям, усовершенствованной технологии раскопок, тщательному анализу старых музейных коллекций и применению передовых научных методов, место, отведенное неандертальцам в нашей эволюционной истории, кардинально изменилось. Выяснилось, что мы сильно недооценивали неандертальцев; с точки зрения культуры, общественного устройства и технологического развития они были гораздо ближе к нам, чем мы думали раньше.

Возьмем в качестве примера режим питания и рацион. Очень долго предполагалось, что диета неандертальцев была крайне однообразной и преимущественно сводилась к мясу крупных и средних травоядных животных, без той всеядности, которая считалась свойственной явившимся им на смену Homo sapiens. Свидетельства повышенного потребления мяса сначала были получены из археологических раскопок, а затем более чем убедительно подтверждены исследованием содержания в человеческом костном коллагене изотопов углерода и азота, из которого следовало, что неандертальцы были плотоядными с самого верха пищевой цепи, то есть питались главным образом мясом{54}. Однако существует мнение, что они были не столько добычливыми охотниками, сколько падальщиками.

Всеобщее восприятие неандертальцев как вида, сумевшего успешно адаптироваться к холоду, вроде бы подтверждало эти выводы, тем более что у всех групп охотников-собирателей, живущих в наши дни в холодной арктической зоне, мясо является едва ли не единственным продуктом питания. Полагали, что эта диета должна была оставаться практически неизменной и не иметь почти никаких добавлений на протяжении очень длительного времени. Интересно, что, опираясь на эти данные, ученые делали заключения о социальном устройстве неандертальского общества. Так, например, бытовало мнение, что у неандертальцев могло не быть того разделения труда по половому признаку, которое часто встречается в группах охотников-собирателей: мужчины охотятся, а женщины добывают и готовят пищу из растений, клубней и т. п. Исходя из того, что рацион неандертальцев в основном состоял из мяса, предположили, что оба пола должны были одинаково участвовать в охоте и в поисках падали. Отсюда был сделан вывод, что «современные» люди имели значительное преимущество перед неандертальцами, поскольку женщины Homo sapiens могли добывать самую разнообразную пищу. Сторонники этой теории упускали из виду, что в сегодняшних группах с преимущественно мясным питанием, например у инуитов, существует явное разделение труда по половому признаку[11].

Необходимо учитывать, что неандертальцы жили на огромной территории с широчайшим разбросом климатических и географических условий, и потому неудивительно, что в разных местах их обитания сильно различался и их рацион. Это принципиально важный момент, поскольку теперь мы знаем, что соотношение мяса и растительных продуктов в рационе сильно варьируется в зависимости от климата. В более теплом климате охотники-собиратели склонны потреблять все больше разнообразной растительной пищи{55}. Кроме того, ни одна общность людей не в состоянии выжить на одном только мясе; несомненно, они время от времени должны были есть какую-то растительную пищу.

Рис. 6. Ступня неандертальца из Эль-Сидрона

Недавние исследования позволили установить, что именно так оно и было и рацион неандертальцев действительно был не столь однообразным, как считалось прежде. Например, в Южной Испании нашлись доказательства того, что неандертальцы добывали себе пропитание в море: они охотились на тюленей и дельфинов, ловили рыбу и ракообразных, собирали моллюсков{56}. В Греции и Италии были обнаружены свидетельства охоты на черепах, птиц и, так же как и в Испании, сбора моллюсков и ловли ракообразных{57}. Исследования зубного налета неандертальцев под микроскопом позволили выявить крахмал и фитолиты, а также следы семян, фруктов, орехов и овощей{58}. Выяснилось, что неандертальцы употребляли в пищу чечевицу, водяные лилии, фисташки, клубни, дикие злаки, фиги, грибы, семена из сосновых шишек, мох и многие другие неожиданные продукты{59}. Определенно, их рацион не сводился к одному только