а также позволяют всерьез рассчитывать на поддержку со стороны соплеменников. Устойчивые связи между группами также могут предохранить небольшие группы охотников-собирателей от опасного для популяции инбридинга и обеспечить сохранение генетического разнообразия. Кроме того, поддержание связей на значительных расстояниях и образование социальных общностей может содействовать сохранению и распространению культурных новшеств, которые могли бы исчезнуть, если бы судьба конкретной группы сложилась несчастливо и она вымерла. Такое многоуровневое устройство общества играло роль одного из главных двигателей успешной миграции и рассеивания по всему миру групп охотников-собирателей, что резко снижало плотность населения и обеспечивало эффективную передачу идей и знаний во времени{68}.

Внезапность, с которой в Европе в эпоху раннего верхнего палеолита начали появляться символические артефакты самых разных типов, была воспринята учеными как свидетельство относительно быстрого наплыва и расселения «современных» людей и сопутствующего ему исчезновения неандертальцев. Зачастую предметы верхнего палеолита связывают лишь с «современными» людьми. Но действительно ли они связаны исключительно с нами? Археология получает все больше сведений, опровергающих это мнение. Таким образом, можно сделать вывод, что не только Homo sapiens были способны к такому продвинутому поведению.

При раскопках неандертальской стоянки на юге Испании археологи нашли продырявленные ракушки, которые можно было носить как ожерелье или подвешивать. Кроме того, на самих ракушках и рядом с ними были обнаружены остатки минеральных пигментов{69}, в частности охры (красный краситель), пирита (черный) и натроярозита (желтый). Маленькую кость с засохшим пигментом на кончике, вероятно, использовали для смешивания и получения сложных цветов в более крупной емкости из ракушки спондилюса (Spondylus). Находки датируются периодом примерно 115 000–120 000 лет назад{70}, что много раньше того времени, когда в Европе появились верхнепалеолитические «современные» люди. В Древнем Египте натроярозит использовался как косметическое средство. Возможно ли, чтобы неандертальцы применяли различные природные пигменты с той же целью – для украшения лиц и тел? Я считаю, что на этот вопрос можно ответить положительно. Найденные в южноафриканской пещере Бломбос пигменты и уже смешанные для использования краски (все это в лучшем состоянии, чем в предыдущем случае) служат подтверждением сложности поведения «современных» людей{71}. Несомненно, то же самое применимо и к неандертальцам из Испании.

Складывается впечатление, что неандертальцев интересовали не только ракушки, но и перья крупных добытых птиц. Они могли использовать их в декоративных целях, то есть придавать им символическое значение. На такое предположение наводят найденные в ходе археологических раскопок кости крыльев неких птиц, которые были аккуратно отделены каменными орудиями. Сторонники этой версии аргументируют ее тем, что такие кости принадлежат к малосъедобным частям крыла, и, следовательно, обрабатывали их не для употребления в пищу, а ради перьев, которые, возможно, применялись в декоративных целях. В настоящее время известно 16 неандертальских стоянок, где были найдены образцы птичьих костей, обработанных подобным способом{72}. Также обнаруживается все больше свидетельств использования неандертальцами орлиных когтей. Намеренно отрезанные кремневыми ножами когти находили при раскопках во Франции{73} и Хорватии{74}. Когти с хорватской стоянки Крапина, по-видимому, носили на шнурке как ожерелье{75}.

В популярной культуре неандертальцев нередко связывают с пещерами. И действительно, археологические свидетельства, относящиеся к этому виду людей, чаще всего находят в пещерах, причем рядом со входом, а не в глубине. Считалось, что стоянки устраивали в устьях пещер из-за холода в дальних пещерных залах и желания иметь постоянный обзор окрестностей. Усомниться как в этом предположении, так и в нашем понимании аспектов мышления неандертальцев заставило замечательное открытие, сделанное в феврале 1990 г. 15-летним Бруно Ковальчевски{76}.

Отец Бруно задавался вопросом происхождения в местечке Брюникель в долине реки Аверон едва ощутимых порывов ветра. Ему казалось, что они прорываются сквозь осыпь на склоне горы неподалеку. Спелеологам случается таким образом находить заваленные входы в пещеры. Зимой воздух в пещере теплее, чем снаружи, и потому дуновения теплого воздуха из-под камней служат надежным указанием, что где-то там, за камнями, находится устье пещеры, заваленное случившимся в древности обвалом. Вдохновленный интересом отца, Бруно начал раскапывать осыпь и за три года постепенно проложил узкий туннель, уходивший вглубь горы на 30 м. В конце концов ход вывел Бруно в подземный зал, куда он и пролез в сопровождении нескольких друзей-спелеологов{77}. Он нашел пещеру, заваленную много тысяч лет назад. Среди сталагмитов и сталактитов внутри оказались следы обитания пещерных медведей. На полу лежали кости животных, нашлись лежки их зимней спячки и следы когтей на стенах, которые хищники оставляли, потягиваясь весной после пробуждения. А вот дальше, в 336 м от входа, спелеологи отыскали нечто такое, что могли сотворить только люди. Из сломанных сталагмитов, среди которых попадались обожженные, были выложены два круга, один большой, диаметром около 7 м и второй поменьше – 2 м. Кое-где сталагмиты были уложены один на другой. Повсюду встречались следы огня. Кто же сделал это странное сооружение и когда?

Позднее было установлено, что ему более 170 000 лет. Почти не оставалось сомнений в том, что это дело рук неандертальцев. Что представлял собой Брюникель – был ли он местом каких-то встреч, капищем, где шаманы общались с духами, или, возможно, там совершались погребальные обряды, – мы не знаем. До этого открытия у нас не было подтверждений тому, что неандертальцы могли далеко углубляться в пещеры; мы умозрительно предполагали, что они не то боялись этих дальних закоулков, не то попросту не испытывали к ним интереса. Однако Брюникель явил нам свидетельства того, что люди могли создавать искусственные сооружения, пользоваться огнем и, возможно, собираться вместе более 170 000 лет назад, задолго до того, как, по имеющимся данным, на континенте появились Homo sapiens.

Неандертальцы не только освоились в глубине пещеры – при дальнейших исследованиях там были обнаружены произведения абстрактной и предметной наскальной живописи. Повторюсь, раньше мы считали, что на подобную деятельность были способны только Homo sapiens. В 2014 г. в пещере Горэма (Гибралтар) были найдены так называемые хештеги – высеченные в скале пересекающиеся линии, которые, возможно, являются произведениями абстрактного искусства. Датировка показывает, что эту резьбу могли оставить только неандертальцы{78}. Нам же остается лишь ломать головы над тем, для чего был сделан этот рисунок и что автор или авторы хотели сообщить с его помощью. И в других пещерах на территории Испании, скажем в Ардалесе, Мальтравьесо и Ла-Пасьеге, настенные рисунки, прежде приписывавшиеся «современным» людям, при исследовании новейшими методами оказались намного старше{79}. В этих рисунках прежде всего бросаются в глаза отпечатки ладоней, окруженные красными пятнами. Рисунки, как пленкой, покрыты тонким налетом карбоната кальция, поддающегося датировке по урановым сериям, которая определила, что возраст древнейшего из рисунков составляет не менее 65 000 лет. Это намного старше первых свидетельств присутствия в Европе «современных» людей и связанного с ними искусства. Датировка по урановым сериям позволяет узнать минимальный возраст объекта, который, повторюсь, для этих наскальных рисунков составляет 65 000 лет, а вот насколько раньше они могли быть сделаны, мы не знаем. Можно ли приписать неандертальцам и создание других известных нам рисунков в пещерах Франции и Испании? Чтобы однозначно ответить на этот вопрос, необходимо произвести больше датировок самих изображений. Если даты, полученные за последние годы, достоверны, то допустимо предположить, что первыми пещерными живописцами были не Homo sapiens, а неандертальцы. Кто знает, быть может, «современные» люди занялись искусством, насмотревшись на эти ранние произведения и копируя их?

Итак, с течением времени мы обнаруживаем все больше доказательств того, что неандертальцы не были примитивными пещерными животными – они походили на нас гораздо больше, чем было принято считать прежде. Отсюда следует и вполне логичное допущение, что первые Homo sapiens, пришедшие в Европу, учились чему-то новому у местных неандертальцев{80}. Впрочем, многие ученые полагают, что культурное взаимодействие было односторонним – от нас к ним. Но, конечно, любое взаимодействие могло состояться лишь в том случае, если мы и неандертальцы в самом деле встречались. А об этом в археологии палеолита идут самые горячие споры.

Европейские археологи зарегистрировали целый ряд стоянок и каменных индустрий периода 40 000–50 000 лет назад, отмеченных всплеском инноваций. В это время появляются миниатюрные каменные орудия – так называемые режущие пластинки (микролиты), от нескольких сантиметров до нескольких миллиметров длиной. Мы до сих пор