не разобрались в назначении многих микролитов, но, судя по более поздним примерам подобных изделий, они могли быть деталями метательного оружия, в частности наконечниками копий и стрел. До нас дошли и лезвия более крупного размера. Обнаруживается все больше костяных наконечников, а также предметов, похожих на индивидуальные украшения и, вероятно, имевших символическое значение. Около 40 000–42 000 лет назад их число стало постепенно увеличиваться; этот рост обычно отождествляют с ориньякской археологической культурой, возникновение которой, по распространенному мнению, связано с приходом «современных» людей. Именно к этому периоду относится появление множества новых орудий, обнаруживаемых на десятках стоянок по всей Европе. Среди них и изобретательно сделанные наконечники из кости и оленьего рога с тщательно расщепленным основанием, позволяющим гораздо прочнее прикреплять их к древкам, и крошечные режущие пластинки, изготовленные с использованием совершенно нового, неведомого прежде метода, и целый ряд декоративных предметов. Было найдено большое количество личных украшений более чем 150 различных типов, изготовленных из раковин (16 видов), рогов, костей, слоновой кости и иногда даже окаменелостей, к примеру аммонитов и белемнитов, а также украшения и подвески из зубов самых разных животных, в том числе волка, гиены, оленя, льва и даже человека{81}.

Впрочем, нам известна и другая каменная культура, которой дали название «переходная» (имея в виду переходный период от среднего к раннему верхнему палеолиту); она существовала незадолго до ориньякской, более 42 000 лет назад. Установить, кто именно изготавливал артефакты этого периода, оказалось очень трудно. Шли ожесточенные дебаты о том, принесли ли эти индустрии с собой пришедшие сюда Homo sapiens, или же они возникли на месте у поздних неандертальцев, возможно под влиянием встреч с группами «современных» людей. Получив ответ на этот вопрос, мы окажемся ближе к пониманию того, как проходил процесс замещения неандертальцев «современными» людьми. Некоторые из каменных культур обладали заметными региональными особенностями, например: шательперронская во Франции и на севере Испании, улуццианская в Италии и Греции, богунисьенская в Центральной и Восточной Европе[14].

Шательперрон связывают с неандертальцами, основываясь по большей части на исследованиях одной ключевой стоянки – пещеры Грот-дю-Рен в Арси-сюр-Кюр, что к юго-востоку от Парижа. В 1950–1960-х гг. там раскапывали мустьерский горизонт обитания, над которым было найдено три культурных слоя, получивших название шательперрон. Отличительной особенностью этой индустрии считается стремление некоторых древних мастеров делать ножи, причем одна из их разновидностей настолько характерна, что так и именуется – шательперронский нож. В шательперронских слоях Арси было обнаружено 29 неандертальских зубов и крошечная ушная косточка. На тех же уровнях археологи также нашли просверленные зубы животных (лис, оленей, гиен, медведей и лошадей) и любопытно украшенные кольцевидные предметы из слоновой кости – весьма широкий круг артефактов, сходных с изделиями Homo sapiens, которые мы обычно видим в ориньяке. Затем, в 1979 г., на археологической стоянке Сен-Сезер (Франция) был обнаружен скелет неандертальца, отнесенный к шательперронскому уровню. Вместе с останками были выкопаны символически оформленные украшения и предметы. Кажется очевидным, что их сделали именно неандертальцы, которые, следовательно, также были способны к символическому, или сложному, поведению.

Впрочем, связь неандертальцев из Арси с найденными там украшениями признают не все ученые. К числу скептиков принадлежу и я. Выглядит странным, что из приблизительно сотни шательперронских стоянок какие-либо украшения были обнаружены лишь в Арси и еще одном месте[15]. Если их изготовление было обычным явлением у неандертальцев, то и раскопать их должны были значительно больше. Некоторые ученые предполагали, что находки в Арси могли быть результатом перемешивания почвенных слоев на данном участке: украшения могли быть созданы «современными» людьми уже после завершения шательперрона, но в результате проседания спуститься в шательперронские уровни. Возможно также, что неандертальцы просто копировали изделия Homo sapiens.

Несомненно, что датировка стоянки и находящихся там объектов имеет первостепенное значение. Мне довелось работать в Арси еще в 2006 г. Я хотел проверить, можно ли считать стратиграфическую последовательность стоянки надежной и упорядоченной по глубине. Обычно мы ожидаем, что при движении от самого нижнего археологического слоя к верхнему возраст будет меняться от более раннего к более позднему в соответствии с последовательностью отложений.

Однако в этот раз мы получили противоречивый результат: около 40 % находок соответствовали ожидаемому возрасту, но многие оказывались заметно моложе. Мы пришли к выводу, что, как и предполагалось, отложения разных почвенных слоев частично перемешаны, и, следовательно, версия о наличии у неандертальцев символических артефактов остается сомнительной. Наша интерпретация подверглась суровой критике{82}. Утверждали даже, что проблема не в стратификации места раскопок, а в наших методах датировки[16].

Другая группа, используя метод радиоуглеродного анализа, получила для материалов из Арси иные даты, явно не сходившиеся с нашими, без столь значительного разброса, как у нас. Это означало, что последовательность была перетасована отнюдь не так сильно, как показали наши данные{83}. Разница может объясняться тем, что в нашей выборке, хотя и более многочисленной, было представлено немало артефактов, которые для сохранности могли обработать химическими консервантами музейные сотрудники, тогда как часть образцов, например кости, не проходила подобной обработки. Из-за этих практически неустранимых загрязнений возраст некоторых образцов оказался сильно занижен.

Что же касается неандертальского скелета из Сен-Сезера, то исследователи также ставят под сомнение его принадлежность к шательперронскому уровню, где он был обнаружен, утверждая, что это просто невозможно{84}. Другие считают неоспоримой связь между артефактами и неандертальскими останками из Грот-дю-Рен, третьи же вообще не воспринимают данные и материалы с этой стоянки как достоверные, поскольку там все перемешано. Как это часто бывает в археологии, споры продолжаются с неутихающей силой.

Но если допустить на мгновение, что останки неандертальца и символические украшения оказались в шательперронских слоях этих двух стоянок неслучайно, то как же нам следует интерпретировать эти археологические свидетельства? Некоторые утверждают, что внезапное обнаружение на неандертальской стоянке предметов, которые принято считать свойственными исключительно нынешнему виду людей, – это «невозможное совпадение»{85} и что не может быть сомнений в том, что неандертальцы позаимствовали или скопировали культурные традиции украшения тела у «современных» людей, пришедших в Европу. Эта версия получила название гипотезы «окультуривания». Но, признав эту гипотезу справедливой, мы непременно зададимся вопросом: мог ли процесс окультуривания включать в себя не только культурное, но и биологическое влияние? Происходило ли межвидовое скрещивание наших предков с неандертальцами? Одна из моделей происхождения человека предполагает, что имело место не вытеснение неандертальцев «современными» людьми, а генетический обмен между увеличивающейся популяцией Homo sapiens и европейскими туземцами-неандертальцами, который закончился полной ассимиляцией последних в сообщества пришельцев{86}.

На мой взгляд, имеющиеся у нас свидетельства все убедительнее говорят о том, что в умственном отношении неандертальцы были развиты куда лучше, чем было принято думать до недавних пор, а значит, и явление «окультуривания» неандертальцев со стороны «современных» людей нужно считать маловероятным. Далее, под напором тех же свидетельств, следует предположить, что если культурное влияние и было, то, вероятнее всего, оно было взаимным, и что самые ранние проявления сложного поведения у обитателей Европы случались до широкого распространения Homo sapiens. Датировка имеет первостепенное значение для разрешения этого вопроса, и в следующих главах мы поговорим о ней более подробно. Но если культурное взаимодействие и обмен действительно происходили, то делали ли наши предки нечто большее, нежели просто встречались с неандертальцами?

Благодаря нескольким фантастическим бестселлерам, сюжет которых строится вокруг пресловутого «что, если…», этот вопрос привлек внимание не только ученых, но и широкой публики[17]. Однако первые образцы митохондриальной ДНК, полученные из неандертальских костных останков, не выявили никаких признаков межвидового скрещивания неандертальцев и Homo sapiens{87}. Отсюда следует два возможных вывода: либо случаев контакта и совместного проживания было чрезвычайно мало, либо скрещиванию мешала биологическая несовместимость, не допускавшая появления жизнеспособного потомства. Помню, как ранние исследования образцов мтДНК подтвердили мое предположение о том, что межвидового скрещивания не происходило и контактов между этими группами было крайне мало, а может, и не было вовсе. Но, как мы увидим далее из этой книги, мое заключение оказалось целиком и полностью ошибочным.

Чтобы окончательно разобраться в этом вопросе, необходимо было секвенировать ядерный геном. В 2006 г. группа под руководством Сванте Паабо запустила проект «Геном неандертальца», предполагавший реконструкцию неандертальской ядерной ДНК. Уже через четыре года, в 2010 г., были обнародованы