Шаманский бубен

Почти всегда у шамана есть посох. Если мы вдумаемся, то поймем, что почти у любого волшебного или обладающего сверхъестественными способностями существа есть палка. Это может быть волшебная палочка, как у Гарри Поттера или массы других волшебников. Это может быть посох Деда Мороза. Это жезл, с которым Гермес ведет души мертвых в преисподнюю. И у шамана посох – это тоже волшебный проводник, обеспечивающий его контакт с другим миром.

Ну и, естественно, у шамана должен быть музыкальный инструмент. Прежде всего у нас шаман ассоциируется с бубном, – у сибирских шаманов обычно именно этот инструмент, хотя могут быть и другие варианты. Шаманский бубен нельзя купить в магазине музыкальных инструментов, он делается совершенно особым образом. Это тоже своеобразный микрокосм, потому что на нем бывают изображения верхнего и нижнего мира, изображения духов, магические символы и много всего другого. Кроме того, бубен воспринимался как волшебный конь шамана, который переносил его в мир духов. У некоторых сибирских народов бывает так, что шаман сам определяет, из какого дерева делать бубен: ему завязывают глаза, он идет в лес и указывает единственно необходимое дерево, – естественно, предполагается, что его ведут духи. Бубен, как и вообще музыка, играет огромную роль при впадении в транс, в самых разных обстоятельствах. Шаман, бьющий в бубен, создает некоторый ритм, который начинает его завораживать. Точно так же вакханки в своих шествиях двигались, танцевали, кружились под духовую музыку, как считалось, тоже способную приводить в экстатическое состояние. Точно так же кружатся и суфийские дервиши. Кружение и музыка всегда способствуют выпадению из обычных ощущений. Можно и дальше продолжить эту линию вплоть до современных психологических экспериментов, где музыка, ритм, определенные монотонные раздражители стали самыми распространенными инструментами погружения в измененное состояние сознания. Шаман с помощью бубна вводит себя в транс, то есть начинает общаться с духами. Есть народы, которые бубен называют луком. Вроде и нет ничего общего у лука с тетивой и круглого бубна. Но предполагается, что лук посылает стрелу, и бубен действует точно так же: это лук, который шамана на невидимой стреле возносит на небо.

Конечно, бывает, что шаманы в разных местах мира используют наркотические вещества: одурманивающие травы и напитки. Но это используется не для того, чтобы лучше провести время, а именно для изменения сознания и перемещения в другой мир. Хотя в большинстве случаев использование таких химических веществ считается признаком достаточно слабого шамана. Что это за шаман, если без подпорок не может вступить в контакт с духами?

Итак, шаман, одевшись соответствующим образом, изменив лицо, введя себя в транс, начинает общаться с духами. Само это состояние транса многими воспринимается как психическая болезнь. Есть даже понятие «шаманская болезнь». Очень удобно для антирелигиозной пропаганды было говорить, что какой-то сумасшедший кричит, вопит, непонятно что делает. Но даже ученые выдвигали теорию о том, что на Севере особенно распространена шаманская болезнь из-за того, что там мало витаминов, долгая полярная ночь, возможно, какие-то космические излучения, и все это воздействует на здоровье, человек заболевает и считает, что он говорит с духами, вследствие чего ему вменяется роль шамана. На все это вполне резонно возражает авторитетнейший Мирча Элиаде. Во-первых, шаманы есть не только на Севере, но и в странах, где много солнца и витаминов. Во-вторых, шаманом никогда не становится больной человек. Шаманский транс действительно чем-то напоминает эпилептический припадок, но отличие шамана от эпилептика заключается в том, что эпилептик не вызывает сам у себя припадок, а шаман сам себя вводит в космос[6]. Конечно, изначально, может быть, он считает, что духи похищают и преображают его против воли, но дальше он сам способен изменять свое состояние, и это очень важно. Как пишет Элиаде, шамана от остальных людей отличает не поиск сакрального, священного – к этому более или менее склонны все люди, – а именно способность экстатического переживания[7].

Один из древнейших рисунков в пещере Труа-Фрер

Элиаде пишет, что в последнее время шаманы совершают намного меньше необычных вещей, так как, по сегодняшним представлениям, раньше шаманы очень много всего умели, а теперь шаманизм в упадке[8]. Теперь шаман, скажем, может прыгнуть на спину человека, которого он лечит, и тот не почувствует его веса, а вот раньше они летали, на ветках сидели, взлетали на верхушки берез. Ведь шаман перемещается между тремя мирами: нашим срединным, верхним и подземным, поэтому ему нужен посох, ему нужно дерево, как ось мира, которая соединяет эти миры. Считается, что раньше, в далекой древности, была более цельная и прекрасная жизнь, все эти миры были связаны между собой и люди имели доступ к ним, а потом что-то пошло не так, люди совершили какие-то преступления и лишились прямого доступа в эти миры. А у шамана он сохраняется, пусть и не в полной мере. Он сохранил остатки древних великих умений и может по желанию их применять. Если мы говорим о древних способностях и умениях, то возникает вопрос о том, когда это все появилось. Ответ мы не знаем, естественно, так же, как не знаем, когда возникла религия.

Вождь зулусов Чака. Единственный прижизненный рисунок. 1824 г.

Есть одно древнее изображение, вызывающее очень большие споры. На юге Франции и севере Испании очень много пещер, сохранивших следы обитания первобытных людей. Одна из них – знаменитая пещера Труа-Фрер («Три брата») во Франции, где найдены изображения, которые считаются изображениями первобытного жреца. Там есть некое существо, стоящее на ногах. Это как бы человек, но у него много звериных черт, например, рога. Иногда считается, что это какое-то сказочное существо, наполовину человек, наполовину зверь, вроде человека-льва. Иногда же полагают, что это жрец-шаман, который облачился в звериную шкуру и надел маску, изображающую животное. С этим изображением все не очень ясно. Некоторые предполагают, что выдающийся исследователь первобытного искусства аббат Анри Брейль, который первым зафиксировал и опубликовал это изображение, его довольно сильно дополнил. Если посмотреть на фотографию подлинника, а не на прорисовку, то там лишь очень смутно видно, что это за черты, и не совсем понятно, какие там есть признаки животных. А аббат Брейль, исходивший из того, что это какой-то колдун, некоторые вещи сделал ярче, подчеркнул. Поэтому мы не можем быть точно уверены, действительно ли в данном случае изображен магический обряд или колдун.

Но есть и другое изображение, куда менее известное, тоже вызывающее разные толкования. Оно находится