Старший хор школы владеет всеми исполнительскими стилями, в его репертуаре множество произведений, и он в любой момент готов представить на суд слушателей несколько сольных программ. О его мастерстве одобрительно отзываются специалисты, его выпускников охотно принимают взрослые коллективы, его концертам аплодируют слушатели Москвы и других городов. Но самое главное богатство «восходовцев» — дружба. Как сказала одна из учащихся школы Наташа Килессо: «Это очень важно знать и чувствовать, что я не одна, что рядом со мной друзья, которые всегда помогут, что мы — коллектив».

МЫСЛИ И АФОРИЗМЫ СОВЕТСКИХ КОМПОЗИТОРОВ О МУЗЫКЕ

Первое требование, какое я предъявляю к музыке, это — непосредственность, сила и благородство выражения.

Н. Я. Мясковский

Композитор должен любить, беречь, развивать то, что создано народом.

А. И. Хачатурян

Жизненным оказывается искусство, лишь глубоко связанное с интересами и чаяниями народа.

Д. Д. Шостакович

Все мы, композиторы, ищем средства — они могут быть привычными или необычными, но в любом случае они нужны только для того, чтобы выразить мысль.

Кара Караев

Долг истинною передового музыканта наших дней — сберечь и приумножить в художественном творчестве характерные черты искусства своей страны.

Г. В. Свиридов

Д. КАБАЛЕВСКИЙ

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ РАЗНЫХ ЛЕТ

Год назад ушел из жизни Дмитрий Борисович Кабалевский — художник большого таланта и в сочинении музыки, и в умении заражать своей любовью к ней других людей.

Главные его творческие помыслы, особенно в последние годы, были направлены на то, чтобы молодежь глубже понимала музыку, больше знала о ней.

И в этом Дмитрий Борисович был неутомим. Он выступал с лекциями по радио, сам преподавал в общеобразовательной школе и, наконец, стал «душой» новой программы по музыкальному воспитанию школьников.

Кабалевский всегда умел находить общий язык с детьми и школьниками, с любой аудиторией, в чем ты, читатель, можешь убедиться, познакомившись с его воспоминаниями разных лет.

Эти маленькие рассказы меньше всего претендуют на роль автобиографии или даже «автобиографических заметок», хотя все, абсолютно все, о чем в них говорится, происходило либо со мной, либо на моих глазах. Они не могут, конечно, заменить большого, серьезного рассказа о всем виденном, пережитом и передуманном — рассказа, который мне, как, вероятно, очень многим из нас, хочется когда-нибудь написать. В таком рассказе, основываясь на личных впечатлениях, я попытался бы описать увлекательнейшую историю нашей музыкальной жизни, участником которой мне посчастливилось быть; рассказать о своих учителях и учениках, о своих друзьях и товарищах, общению с которыми я так многим обязан. Но это когда-нибудь потом...

А сейчас я вспоминаю лишь некоторые эпизоды, не связанные друг с другом, не образующие единой линии развития. Я даже не могу сказать, что отобрал сейчас «главное», хотя для меня здесь почти нет мелочей, даже в забавных рассказах (о грустном мне сегодня не хочется писать!..).

И все же я надеюсь, что даже во внешне незначительных фактах, которые здесь описаны, читатель найдет хоть крупицу наших общих с ним мыслей и чувств, хоть крупицу того времени, в которое мы с ним вместе живем...

После такого «предисловия» я могу себе позволить начать первый рассказ не со слов: «я родился в...».

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ

Меня крестили 9 января 1905 года в Петербурге. Выходить на растревоженную улицу родители сочли небезопасным и раздобыли священника, который согласился окунуть меня в «святую воду» дома. И окунул. Но толку из этого не получилось: вероятно, день для крещения был неподходящим.

Когда мне исполнилось полтора года, я снял с шеи крест, намотал на него цепочку и... проглотил. На прямой вопрос перепуганной мамы — зачем я это сделал, я так же прямо ответил: «Так надо было». Другого объяснения я не смог бы дать и сегодня. Крест был большой, цепочка длинная. Через несколько дней, когда все возможные способы извлечь из меня проглоченную святыню были исчерпаны и не дали результатов, меня решили оперировать. Что такое операция, я не понимал, но таинственные разговоры с врачом и само непонятное слово меня, видимо, устрашили, и я благополучно вернул счастливым родителям то, что через несколько часов должен был извлечь из меня хирургический нож. Кто-то шутил: «Митя теперь крещенный и снаружи и изнутри». Но и двойное крещение не пошло мне на пользу.

Выдержав все вступительные экзамены в гимназию, я провалился по закону божьему — для поступающего в дореволюционную классическую гимназию это было полнейшей катастрофой. Я попал в списки непринятых. Мама отправилась на переговоры с погубившим меня «батюшкой». Фатальное совпадение! Этот «батюшка» оказался тем самым священником, который столь неудачно окрестил меня в день Кровавого воскресенья. Маме сильно досталось за то, что не сумела должным образом воспитать сына, но сын был все же принят в гимназию. И со временем стал атеистом...

САМОЕ ДАЛЕКОЕ

Недавно я получил письмо, воскресившее такие ранние детские воспоминания, которые, казалось, давно уже исчезли из памяти.

Незнакомая 72-летняя женщина написала мне, что в конце 90-х годов прошлого века, маленькой девочкой, жила в Луганске и знала начальника Луганского патронного завода. «Он любил детей, молодежь, всегда был ласков и приветлив с нами, и мы любили его, — пишет она. — Его фамилия была Кабалевский — не Ваш ли это дед или прадед, и не от него ли унаследовали Вы свою любовь к детям?..»

Да, это был мой родной дед — Клавдий Егорович, отец моего отца, военный инженер, сперва строитель, а потом и начальник одного из старейших в России патронных заводов.

Многое вспомнилось мне, когда я читал это письмо. И, думая сейчас о том, каким хорошим, умным и добрым дедушкой был для нас с сестрой старый отставной инженер-генерал, я понимаю, как могла даже чужая женщина пронести через всю свою долгую жизнь такие теплые о нем воспоминания.

И кто знает, может быть, в самом деле, в моей привязанности и любви к детям есть и частичка моего деда?..

ЖИЗНЕННАЯ МУДРОСТЬ

Мой отец, Борис Клавдиевич, был математиком по образованию, по работе и по влечению сердца. Мать — Надежда Александровна — неутомимой воспитательницей, посвятившей жизнь детям, потом внукам. Оба они были умными педагогами, прирожденными воспитателями. Я бесконечно благодарен им за все, чему они учили меня в детские и юношеские годы. А учили многому — самым различным занятиям технического, художественного и спортивного характера. Главное же, научили меня работать и любить свою работу.

Отец был человеком философского склада