А еще — этих двух оборотней я не знала.

Что странно, практически выполняя правительственный заказ, мы работали со всеми оборотнями из числа подчиненных ОрКолину, а этих… я не знала. И дело не в том, что визуально они как-либо отличались от иных оборотней, просто у этих, была немного иная аура. Когда ты маг — такие вещи подмечаешь при желании. А когда не маг? Или когда дракон? Да даже когда оборотень?!

— Tempus! — воскликнула я, едва мы приблизились.

Охранники императрицы замерли без движения и без возможности вдохнуть. Но если они замерли, то почему мы все, едва оборотни ОрКолина отступили, увидели, как вздымается их грудь?! Вздымается, как при дыхании… А ведь дыхания быть не должно, попросту — не должно.

— Анабель, это ведь «tempus», да? — почесав затылок, переспросил ОрКоллин.

— Да. Как вы и слышали, — напряженно ответила я.

Генерал столь часто бывал в доме профессора Стентона, что уже знал, к чему приводит применение некоторых заклинаний, и вот сейчас он тоже понял, что тут не все ладно. Понял и… достал нож.

— Гггенерал! — воскликнула я, едва он с этим ножом, стиснув челюсти, решительно направился к двум обездвиженным подчиненным.

— А я за тряпкой и ведром, — воскликнула Бетси.

— Принесу пару простыней, — решила миссис МакАверти.

— Будем ждать, или так войдем? — поинтересовалась у меня миссис Макстон.

Я же даже двинуться с места не могла, потрясенно взирая на то, что творит генерал ОрКолин. Он сорвал стальной нагрудник с первого из временно застывших оборотней, затем одним движением вскрыл его грудную клетку и на нож, на здоровенный нож генерала, прыгнуло что-то маленькое, но с длинными лапками, окровавленное, острое, опасное и абсолютно серебряное!

Накрыв рот ладонью, я прижала ее к губам со всей силой, только бы не заорать. Я… А вот генерал ОрКолин повел себя совершенно спокойно – стряхнул с ножа серебряного гада, а затем пригвоздил его к полу этим самым ножом, пробив серебряное «брюшко». Паук… или я не знаю, как еще это можно было назвать, задергался и забился на полу, а между тем один из оборотней, уже подавал своему командиру второй нож.

Увы, но в теле второго оборотня была обнаружена абсолютно идентичная мерзость. И когда второго серебряного гада пригвоздили к полу, стоящий на одном колене генерал ОрКолин повернул голову, посмотрел на меня и спросил:

— И что это за, черт ее побери, гадость?

О, если бы я знала! То я все равно едва ли ответила бы, потому как, боюсь, временно утратила дар речи. Впрочем, утрачивать подобное в данный момент было бы убийственно по отношению к двум скованным заклинанием стазиса оборотням, а потому я произнесла:

— Veniat. Sanitatem!

Заклинание дыхания было сложнее заклинания исцеления, которое я использовала вторым словом, по той простой причине, что это оборотни, и исцеление было в их природе, как и ускоренная регенерация. А потому, едва я привела их в чувство, подскочили оба. Выпрямились, заняв пост у дверей, вытянулись, как на построении, и только потом… лишь после оба разом посмотрели сначала на генерала, затем на пытающихся вырваться на свободу серебряных «пауков». Первый из оборотней пошатнулся, второй был постарше, но глядя на существо пригвожденное к полу, потрясенно прорычал:

— Я считал это сном…

И посмотрел на ОрКолина. Посмотрел в ужасе. Несомненно без паники, оборотни себе подобного не позволяли, но этот ужас в его глазах…

Ужас, который испытали оборотни, я, другие оборотни в отдалении, которые не сговариваясь изолировали этот участок коридора от любопытных глаз слуг, и даже сам ОрКоллин, но только не отважные женщины. Миссис МакАверт принесла две простыни, они с миссис Макстон, торопливо почистив нагрудники оборотней от крови, вернули их владельцам, Бетси ответственно отмыла пол от крови, я стояла, понятия не имея, что делать с продолжающимися шевелиться серебряными мерзостями, я… На них не подействовало заклинание «tempus», соответственно моя магия тут, боюсь, была бессильна, я…

Я в целом испытывала малодушное желание развернуться и броситься прочь. И бежать быстро, так быстро, как только возможно отсюда… Все еще интересно, что стало с той горничной, которая бросилась прочь из дома свахи, голося на весь город «Спасайся кто может»… Вопрос — а сможет ли спастись, хоть кто-нибудь?!

Не знаю. Я уже, кажется, в целом ничего не знаю. Хотя, если вспомнить конкретно о моем знании анатомии оборотней, то… Оборотни в целом крайне негативно реагировали на любые контролирующие артефакты, магические предметы и все прочее. Я знала об этом, потому что первым, что предложил профессор Стентон — было использование ошейников. Затея провалилась, потому как — оборотни по сути своей звери. У зверей механизмы излечения на порядок выше, чем у людей. И еще звери не терпят ничего лишнего на себе – таким образом, что ошейники, что браслеты приводили к одному — оборотни постепенно зверели, срывались, перекидывались и срывали с себя ограничивающие предметы. Любые посторонние предметы их именно бесили, раздражали, не давали расслабиться, и как итог – оборот и срыв. Поэтому мы в свое время отказались от применения магических предметов и занялись конкретно психологической отработкой функций контроля, но, за то время пока проводились первые испытания, кое-что мы об оборотнях узнали – в их легких не было нервных окончаний.

Я точно знала об этом, потому как некоторое время профессор всерьез думал вживлять магконтроллеры туда, но после отринул эту идею, да и ОрКоллин в восторг от подобного не пришел.

И сейчас в этом коридоре мы оба в принципе понимали, что произошло – это мы с профессором Стентоном отказались от идеи вживления контроллеров в легкие оборотней, а вот кто-то явно не отказался. И в то же время, слова сказанные одной из «жертв» «Я считал это сном»… И я невольно посмотрела на оборотня, произнесшего данные слова. ОрКолин понял все без слов:

— ИнГанаг, ты считал это сном? Каким конкретно сном?

Оборотень вздрогнул, он все еще не мог перестать смотреть на трепыхающуюся серебряную гадость, но командир задал вопрос, и оборотень был вынужден ответить:

— Частично… эротическим и…

— И вот давайте на этом остановимся, потому что тут мисс Ваерти! — негодующе оборвала его миссис Макстон.

Да, я была тут. Я все еще стояла тут. И я, в отличие от присутствующих точно знала о двух моментах — первый: оборотни в момент эротических… действ, теряют чувствительность. Их природа такова, что сосредоточившись на одном конкретном деле продолжения рода, они практически перестают ощущать боль, просто не замечают ее. Когда-то, после бутылочки виски, сидя у камина, профессор Стентон рассказал мне об этом, пользуясь отсутствием вечно заботящейся о моем моральном облике миссис Макстон. Его крайне позабавил тот факт, что в этом драконы и оборотни схожи. В том, что практически беззащитны в момент соития, но при этом, и драконы и оборотни, в этот самый момент, забывая о себе, полностью концентрировались на партнерше, и если бы ей грозила опасность или боль, тут уже иное дело… Но впрочем суть не в этом, я отвлеклась.