«Маллеус предупреждал, что до последнего курса факультета некромагии доходят не все. Те, кому становится морально слишком тяжело, подводит здоровье и психика, переходят на другие факультеты или покидают университет. Поступить сюда непросто, для этого необходимо иметь относительно высокий уровень магической силы. Не зря из двадцатки студентов, инквизиторами становятся лишь пятеро, а то и меньше», — я вошла в аудиторию и села за первый стол, весь ряд был свободен.

Достав книгу со схемами от Вельзевула Некроманцера, я углубилась в их изучение. Знакомиться и искать себе друзей не входило в мои университетские планы, только учеба, поэтому я не обращала внимания на шепот позади и то, что парни обсуждали меня.

Позже в аудиторию подтянулись шесть студенток.

— Хватит галдеть, иначе языки отсохнут, и потом будете лечить их, — шум разговоров прервал голос вошедшего преподавателя.

Графа Аластора нельзя было не узнать: годы работы с Варлоком Некроманцером в расследованиях наделили его сединой на висках коротких светло-коричневых волос, серые волоски же поблескивали и в пробившейся на щеках щетине, а в уголках больших черных глаз залегли морщины. Тонкие строгие губы, прямой нос, заостренные уши — внешность сорокалетнего бывшего инквизитора-чертежника и его титул располагали к себе. На нем была приталенная темная рубашка с жилетом и узкие брюки с потертыми носками дорогих туфель. Казалось бы, истинный аристократ, не знающий работы, если бы не руки чертежника: загорелые, с мозолями и порезами. Не взирая на свой титул, он не чурался проводить ночи напролет ползая по земле, гробовым плитам и другим немыслимым поверхностям, где было необходимо нанести символы и схемы для расследования, не раз, выручавший отца в их общей работе.

Высокий, статный и привлекательный мужчина. Не удивительно, что девушки позади меня томно вздохнули при виде объекта своих грез. Но для всех них он был преподавателем и главой кафедры некромантии. По рассказам братьев, Аластор не спускал с них взгляда своих черных глаз, пока они не научились идеально, до онемения в пальцах чертить схемы, что впоследствии очень пригодилось им в работе.

— Итак, на нашем факультете объявилась компания смутьянов, вздумавших опорочить нашу профессию, а соответственно и меня как преподавателя и главу кафедры. Эти личности, не буду называть имен, решили провести ритуал жертвоприношения, дабы на их тупые головы снизошла благодать и удача. Как вы знаете, по правилам, которые я бы не рекомендовал никому из вас нарушать под страхом смерти или, если уж на то пошло, мучений вашей души, запрещено проводить ритуалы. Никаких благ вы от них не получите, исключительно наказание и вероятнее всего исключение с занесением проступка в личное дело. А как известно, — он прошелся вдоль первого ряда столов, — с такими «отличившимися», никто не станет связываться и все что вам останется — это стать сторожами или дворниками. Согласитесь, не лучший вариант, особенно для аристократов. Хотя кто знает, быть может, кто-нибудь действительно в этой аудитории не мыслит своей жизни без метлы и совка или готов убирать животные экскременты из заброшенных склепов — вкусы и пристрастия у всех разные. Все, кто наивно полагает, что в нашем заведении, и вообще в каком-то сказочном королевстве, разрешены подобные ритуалы, сильно заблуждаются, и собственноручно выписывают себе билет в геену огненную. Уж я позабочусь о том, чтобы души глупых смельчаков не знали покоя, и никакое положение в обществе, никакие валютные махинации вас не спасут, мои дорогие, будущие некроманты… или ходячие трупы.

Аластор смотрел на студентов позади меня, как удав на кроликов, и я с трудом сдержала улыбку. Утром, по пути в корпус, я прислала ему магический вестник, в котором в сухих подробностях описала произошедшее прошлым вечером событие, также указала на нарушение порядка на кладбище и упомянула имя участника.

Я медленно повернула голову и бросила короткий взгляд на сидящих сзади, Ариана среди них не было, как и его дружков, а память на лица у меня была отменной. Этому нас с братьями тоже научил отец: он запускал меня в комнату на несколько минут, чтобы я запомнила, что и где лежит, а потом просил закрыть глаза и задавал вопросы о вещах — тренировал память. Позже, я стала делать это с людьми, запоминая их лица, повадки, движения, тембр голоса.

Порой, в нашем воспитании, отец мог перегнуть палку, когда запирал нас в гробах и оставлял на всю ночь, чтобы мы побороли свой страх, ведь некромаг не должен бояться смерти, а уж закрытого пространства и ходячих мертвецов тем более. Не сказать, что братьям эти испытания давались легко, порой они осмеливались повысить на отца голос, искали поддержки у матери, но Малифиция была мудрой женщиной и понимала — без должной усиленной подготовки — дети не смогут стать инквизиторами. Впоследствии, Малефикарум и Маллеус просили у отца прощения за несдержанность и… благодарили, ведь только строгость и дисциплина сделали их теми, кем они являются сейчас. Такой же стала и я.

— А теперь приступим. В этом семестре мы начнем проходить высшую нежить, а в конце будет письменный опрос по пройденному материалу. — Пока он читал лекцию, показывая на доске плакаты с тем или иным существом, все быстро записывали, а в конце, как преподаватель и пообещал, был тест. Под шум уходящих из аудитории, я сдала работу и хотела было уйти, но Аластор остановил меня, положив руку на плечо. На это действие, обратили внимание две некромантки, но под пристальным взглядом преподавателя они ушли.

— Да, профессор Аластор? — вежливо поинтересовалась я мужским голосом.

— Диаваль, наедине, как и прежде, можешь обращаться ко мне на ты, — он улыбнулся. — Теперь расскажи, как получилось, что не успев начать учебу, ты уже впутался в историю с этими глупцами? — он сложил руки на груди.

О смене внешности Варлок поведал другу незадолго до поступления дочери в Виверну, бывший напарник и коллега по работе поддержал его. Каждый в их профессии знает — безопасность семьи превыше всего.

— Не знал, что спасти жизнь животного — это «впутаться в историю».Мне стоило отсиживаться у себя в комнатке и зубрить схемы? — в моем голосе звучал сарказм.

Наверное, сейчас я напомнила Аластору своих старших братьев с их вечной тягой к приключениям, нарушением правил, наглостью.

— Ни в коем случае, но ты мог попасться, хорошо, что додумался скрыть себя мраком. Хотя, Ариан утверждал, что видел чьи-то фиолетовые глаза.

— Мало ли, чьи глаза он видел... — но свой прокол я поняла, вместе со входом во мрак, необходимо менять и цвет глаз, сделав черными или белыми, ведь у духов глаза скрыты белесой пеленой. Я тяжело вздохнула. «Детали, вся суть в деталях. Они могли запустить в меня не отпугивающим, а атакующим заклинанием и оглушить или сильно ранить. Что бывает с такими самонадеянными глупцами ночью на кладбище в компании пяти парней и гадать не надо». — Признаюсь, я забылся.

Он смерил меня внимательным взглядом:

— В этом ты и отличаешься от братьев. Те бы на твоем месте били кулаком в грудь, выражали крайнюю степень недовольства и упрямства, а ты умеешь признавать и, главное, учиться на своих ошибках. Впредь будь внимательнее, надеюсь, следующего раза не случится, а за кладбище спасибо. Признаюсь, моя оплошность, да и не любитель я уборки, помню каждый раз этим маниакально занимался твой отец.