Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нермин, мое письмо уже может сравниться с книгой. Я совсем устала. Если позволишь, я пойду прогуляюсь. Я выберу другое направление, чтобы не встретиться, когда они будут возвращаться. А домой вернусь в сумерках… До свидания, Нермин.
Сара.
Глава шестая
От Сары Нермин
Нермин, я получила твое пространное письмо. «Ваша свадьба затянулась, — пишешь ты. — Придумай же какой-нибудь повод и приезжай обязательно в Стамбул, хотя бы на неделю-другую. Потом опять вернешься туда». Ты описываешь мне ваши развлечения этим летом… Напрасно ты стараешься, дорогая Нермин. Я не в состоянии сейчас вернуться в Стамбул. Я и здесь неплохо развлекаюсь. Здесь не та безрадостная, непоэтичная, мертвая сельская жизнь, какую ты рисуешь в своем воображении… Да, путник, ступающий на берег, видит здесь старое полуразрушенное селение: тесные кривые улицы, сквозь разбитые мостовые которых пробиваются ручейки грязной воды. Выщербленные фасады домов, построенных из сырого кирпича или из дерева, увитые виноградной лозой или листьями табака. Кофейни, полные безработных в шароварах и в галифе. Крошечные лавки, витрины которых от грязи и плесени стали непрозрачными, как замерзшее стекло. На улице грязные собаки, полуголые дети, играющие с тощими козами. Сейчас часть жителей, разбогатев, стараются переселиться из своих домов подальше от нищих соседей и строят в оливковых рощах изящные, приятные домики, в которых могут чувствовать себя почти так же, как стамбульцы на своих дачах. Таких домов уже много. Семья господина Ремзи, будучи из числа местных богатеев, служит примером для остальных. Многие из них большую часть года живут в Стамбуле. Они любят этот город и местные порядки больше, чем сами стамбульцы. Для них идеалом служит одеваться, как стамбульцы, говорить, как они. Поэтому я могу утверждать, что здесь еще больше, чем в Стамбуле, любят церемонность и этикет…
В самом неожиданном месте можно услышать новейший мотив, который насвистывают местные жители, побывавшие в стамбульских барах. Можно увидеть самый современный фасон платья на обитательнице какого-нибудь старого османского дома. Повсюду гремит музыка. Скоро даже пастухи вместо дудочек будут носить на поясе портативные граммофоны. Мне жаль цикад и лягушек. Они, наверное, думают, что граммофоны — это невиданные звери, которые явились в их края для того, чтобы составить им конкуренцию. Поняв, что они не в состоянии тягаться с мощным механическим звуком, эти создания впадают в депрессию.
Итак, это селение своими ультрасовременными коттеджами, втиснутыми посреди старой турецкой застройки, напоминает человека, который надел фрак поверх шаровар.
По причинам, о которых долго рассказывать, свадьба еще не состоялась… Но никто, включая жениха и невесту, на это не жалуется.
Поместье моего дяди стало бесподобным местом, похожим на отель с различными увеселениями. Все помещения, включая и домик садовника, полны гостей. Через день-другой должна приехать еще одна семья, какие-то дальние родственники. Для них господин Ремзи готовит палатку… Большинство гостей — это родственники, собравшиеся на свадьбу. Кузины, кузены, жены дядей, мужья тетей, имен которых я и не запомнила. Если они соберутся все вместе, получится целое царство. Кроме них есть еще и близкие друзья обеих семей.
Между тем семья зятя также дни напролет проводит у нас. Только ночевать они уходят домой. Постоянно заходят сюда и соседи, с которыми семья поддерживает хорошие отношения. Вот такой список.
Наш свадебный кортеж напоминает актерскую труппу какого-то роскошного театра. Я постараюсь, не представляя тебе каждого члена труппы, как-то сгруппировать, классифицировать их. Первый разряд — пожилые и серьезные люди во главе с моими дядей и тетей.
Эту группу тоже можно поделить. Часть из них — сторонники перемен (как мои дядя и тетя), другая же часть — приверженцы старого (как госпожа Исмет и ее муж), которые не принимают ничего нового и находят его отвратительным. Но они вынуждены были сложить оружие, так как понимают, что их голос все равно не будет услышан. Они только и могут горько улыбаться друг другу и сокрушенно покачивать головами.
Это старшее поколение считает своей основной задачей ненавязчиво вмешиваться в жизнь молодых, когда она принимает слишком уж разнузданный характер.
Вторая группа — важные молодые дамы и девушки из хороших семей. Некоторые из них одеваются как американки, ведут себя свободно, дерзко, шумят. Другие же погружены в себя, и их мысли заняты тайными планами.
Дальше идет группа молодых мужчин. Не знаю, нужно ли тебе писать о них? Они все очень похожи друг на друга. Наши друзья в Стамбуле ничем от них не отличаются.
Все одинаково мыслят, одинаково поступают, у всех одинаковые запросы…
Наконец, есть еще фигуранты третьего и четвертого плана. Ничем не примечательные. Они просто создают толпу, переносят вещи на сцене, короче говоря, статисты…
Ты можешь вообразить, какой стоит гвалт, когда все эти актеры и актрисы из театра жизни собираются вместе? Постоянно шум, гам, игра, шутки, дурачество, музыка, танцы… Иногда за кулисами начинается флирт, всевозможные сердечные дела, любовные сцены.
Нермин, ты, конечно, догадываешься о моей роли в этой труппе. Я у них своего рода примадонна. Я играю свою роль с большим удовольствием и очень внимательна к деталям. Перед моим величием все постепенно склоняют головы.
Словно волшебством, я привлекаю к себе все взоры, все сердца.
Теперь ты веришь в то, что я сказала правду, когда писала: «Я здесь веселюсь от всей души и приезжать в Стамбул в ближайшее время не собираюсь».
На этом я обрываю свое письмо, Нермин. Завтра вечером семья господина Ремзи устраивает угощение. Там среди приглашенных будут некоторые люди, с которыми я уже виделась ранее.
Незадолго до этого Ремзи легонько постучал в дверь моей комнаты. Я узнала его по походке и по тому, как он помедлил минуту, колеблясь, стучать ему или нет.
Зять моего дяди, скромно улыбаясь, сказал:
— У меня к вам большая просьба… Это немного странно, но… Мы хотим, чтобы завтрашний вечер прошел очень весело, чтобы все было прекрасно… Не поможете ли вы мне, госпожа Сара, составить программу?
Конечно, я не могла отвергнуть это предложение. Поэтому я прощаюсь с тобой, Нермин.
Сара.
