опыты над Третьими проводили, знаю. Читывал гисторцев. Но этот-то парнишечка — как на твой глаз, ровно такой же?

— Другой немного. И я не про то, что с выпущенными кишками наматывал, не про волосы…

— Волосы, — хмыкнул Дятлов, — шкурка он, прирожденная. Вот и вся отличка. Еще с недельку всей компанией посидим — и пойдет он у нас на безбабье, под водочку и шпроты.

Волоха поморщился, царапнул ногтем высокий лоб.

— Он — темная материя Лута. Так что я, как врач, твой друг и твой капитан советую воздержаться. Налегай на бром. Джуда парень хороший и для нашей лаборатории словно Розеттский камень. Где бы ты еще один живой образец Третьего отыскал? А этот сам под ноги свалился.

— А кто спорит? Мы свой стержень не выбираем, — философски пожал плечами цыган, — так что? Берешь или оставляем, ну его совсем, после развинтим-раскрутим?

Волоха покачал головой, молвил с твердой усмешкой:

— Я Третьего на Станции на оставлю, Дятел. Хочу в поле испытать. Подумай, с его способностями что может получиться.

— И? Я тебя с жеребячьих лет знаю, Волоха. Что ты там еще нарыл себе на беду?

Русый туманно улыбнулся.

Цыган, не дождавшись ответа, протяжно вздохнул:

— Дааа, любишь ты множить сущности… Хорошо. Возьмем парня, юнга нам не помешает, а Еремия, чай, пуп не надорвет. Но ты знаешь, что будет, если про Третьего прознает Башня.

— Ба-а-ашня, — насмешливо протянул-передразнил Волоха, — с рыжим я как-нибудь управлюсь, не впервой с быками играть.

— Сам парню скажешь?

— Разумеется, — русый поднялся легко, вручил книгу старпому, приблизился к кружку празднующих людей, — Джуда?

Юноша обернулся. Он сидел на полу, привычной манерой подогнув ноги, казался счастливым и беспечным. Чужая серая бледность, липнущая к нему в те первые дни, ушла, оставила смуглую кожу и сильные волосы.

— Джуда, пойдем со мной, — мягко попросил Иванов и неприятно поразился, как изменилось выражение лица и глаз Третьего.

— Да, конечно, — без вопросов поднялся.

— Эге-е-е, — протянул Буланко, подкручивая колки.

Прочие обменялись взглядами. Мусин поморщился от неловкости, вздохнул, хотел что-то сказать — Инок не дозволил, незаметно стиснул кисть.

Когда Иванов и Джуда скрылись, господин Мусин шумно отхлебнул из кружки, выдохнул:

— Ой-вей, я лишь надеюсь, капитан не кинет мальчика в заморозку. Это было бы слишком жестоко, слишком!

— Не дрейфь, Муська, — пробасил Дятел, — не обидит наш Леший парня. Он детей любит.

***

— Значит так, Джуда…

Волоха обернулся и поперхнулся взятым словом — шустрый юноша уже избавился от свитера с оленями и теперь деловито расстегивал ремень. К счастью, пока собственный.

— Джуда!

Уловив искреннее негодование в голосе Волохи, парень замер, понимающе улыбнулся:

— Или сами желаете? Со всем моим удовольствием…

— Да где же ты рос-то, а? — тоскливо вздохнул Волоха.

— Могу рассказать. А могу показать, где я вырос особенно, — пропел Джуда, практически втирая русого в стену.

— Отставить! Ты за кого меня принимаешь? — сурово сдвинул брови Волоха.

— Да что зря болтать, дело обыкновенное. — Смуглые руки уже огладили поджарые бока Иванова, пальцы легко прошлись по бедрам. — Плату вы за лечение, за кров, за еду не стребовали, значит, по-другому брать собрались. Я думал, что и ребята ваши участие примут, они славные. Но — без обид — так даже лучше. Вы определенно самый для меня приятный.

— Заткнись, — бросил Волоха, непреклонно отодвигая юношу.

Джуда послушно замолчал.

— И оденься, — спохватился русый, — здесь довольно зябко.

— А могло бы быть довольно жарко.

— Заткнись-и-оденься, — терпеливо повторил Волоха.

Джуда пожал плечами.

— Присаживайся.

— На вас? — не сдержался черноволосый.

Волоха скрипнул зубами.

— На стул.

Юноша подчинился. Сел, как паинька.

Волоха перевел дух, заново собрался с мыслями.

— Значит так, Джуда. Завтра моя команда отправляется в экспедицию. Надолго.

— Я могу с вами?! — тут же вскинулся Третий.

Вырваться со Станции он мечтал страстно и неустанно.

— Можешь. Но за билет следует заплатить.

— Так я готов, в лучшем виде!

— Нет. Твой проездной — твои волосы. Шерл. — Оба скосились на косу, мирно блестящую под гнетом цепи. — В дороге может приключиться много чего странного и неучтенного, а мы, при всем снаряжении, больше ученые, но никак не солдаты.

— Вы хотите, чтобы я вас защищал? — мигом сообразил Джуда.

Ивановы учили его не просто махаться в кулачной свалке, учили — драться. Так, чтобы быстро, больно, эффективно. Он навострился кидать через бедро даже бычка-Дятла, выучеником оказался способным, злым и прилежным. Обретенные навыки вкупе со способностью владения шерлом делали его весьма опасным противником.

— Я хочу от тебя безоговорочного подчинения приказам на моей территории. На моей корабелле. В этом случае — в случае благополучного исхода экспедиции — ты получишь свободу.

— Согласен, — без заминки кивнул парень.

— Что, даже не подумаешь?

— Да что тут думать? — прозванный Кракеном одернул свитер. — Или здесь куковать, или с вами. По рукам?

Иванов сощурился. Не похоже было, что Третий хитрил.

— По рукам. Идем, я хочу представить тебя нашей девочке.

— У вас есть здесь девочки?!

— Всего одна. Но очень специфическая.

***

Дивное дело, но утверждать свое право Выпь доводилось не так часто. Раньше — потому что не ограничивал территорию обитания, постоянно кочуя со стадом. Когда припекало и ему делали внушение, отбивался и отбивал свое.

На ферме вышло так же. Стандартное приветствие новичка, обычные вопросы — кто ты такой, да откуда, да что здесь забыл.

Выпь подробненько ответил по каждому пункту и его оставили в покое.

Он не был отличным бойцом, но он был парнем, привыкшим управляться с овдо, имеющим опыт работы грузчиком, вышибалой и могущим удержать бесящегося олара и удержаться на его же хребте на всем плаву.

Не отличался впечатляющим размахом плеч. Вытянулся, но сохранял жилистую худобу, по-прежнему чуть сутулился. Каштановая лохматость повысилась, и, хотя до гривы по ветру было далеко, расчесываться приходилось тщательнее.

Но голоса и глаз своих стесняться перестал. Более того, за голос, не за силу и сноровку, его люди-то и приняли окончательно.

А стоило лишь однажды попасться на ухо Медяне. Ворчал под нос запавшую в ум песню, а девушка, возившаяся рядом, вдруг сильно дала в бок и восхищенно округлила глаза:

— Ну, дела! Да ты поешь, как дышишь!

— Ты слышала? — тут же напрягся Выпь.

— Да, так что ты конкретно попал.

— И тебе ничего не сделалось?

— Ну-ка, еще раз, — девушка села прямо на пол, застеленный свежей соломой, — исполни на бис.

— Нет. Плохо будет.

— Ага, будет. Тебе, если не споешь мне серенаду. Так что кончай кокетничать и давай, голоси, птичка.

Выпь отнекивался, как мог, но когда Медяна приперла его аргументами и навозными вилами — сдался.

— Ну, хоть дразнилку спой!