Его губы опускаются в хмурую гримасу, но я могу сказать, что все это притворство. Ему это нравится, устраивать сцену.

— Ты ведешь себя нехорошо, Эллис.

Я беру свою тарелку и пихаю ее ему в грудь. Он даже не шелохнулся.

— Съешь член, Анжелл, но не забудь приберечь вторую половину, чтобы твой отец подавился.

Я обхожу его, чтобы убежать. Не оглядываясь, чтобы посмотреть, следует ли он за мной, но у меня такое чувство, что нет. Хорошо. Я надеюсь, что он так же зол на меня, как и я на него. Напористый сукин сын.

Я выхожу из столовой, пропуская завтрак, о решении, о котором я сожалею позже, когда с трудом прогуливаюсь по своим занятиям. Я стараюсь не обращать внимания на Сэйньа во время каждого нашего общего урока, но по мере того, как наступает утро, я все меньше и меньше беспокоюсь о нем и все больше и больше стремлюсь к концу дня, чтобы я могла спрятать свое лицо в уединении моей собственной комнаты.

Мой желудок так громко урчит, и я так сосредоточена на том, насколько я голодна, что не обращаю особого внимания на то, где я иду на урок истории. Это единственная причина, по которой Сталкер Барби может застать меня врасплох.

Толчок, казалось бы, приходит из ниоткуда. Моя спина ударяется о доску объявлений, резиновые спинки гвоздей впиваются в мою плоть, и дыхание вырывается из моих легких.

Широко раскрыв глаза, я смотрю на Лорел, которая стоит, сжав руки в кулаки, и смотрит на меня. Она совсем одна, никакой бимбо-компании не видно. И она выглядит разъяренной, но я не уверена, что я сделала, чтобы она так заметно разозлилась. По крайней мере, я не думаю, что сделала что-то большее, чем раньше.

— Что теперь, сука? — рычу я, мои руки вытянуты передо мной, чтобы оттолкнуть ее.

Она тычет мне в лицо одним из своих глупо длинных ногтей. — Тебе нужно, черт возьми, исчезнуть.

— ICE снова отказывается депортировать твою мачеху, Лорел? Это все? Ты еще более стервозная, чем обычно.

Она подходит ко мне, придвигая свое лицо так близко к моему, что я вижу веснушки сквозь макияж на ее раздутых ноздрях.

— Вся школа говорит о твоем маленьком шоу с Сэйнтом сегодня утром за завтраком.

Я закатываю глаза. Дерьмо. Наверное, я принимала желаемое за действительное, надеясь, что мне удалось не допустить, чтобы мой спор с Сэйнтом стал публичным зрелищем. Скорее всего, это была обреченная попытка с самого начала. Я сомневаюсь, что Сэйнт может что-то сделать в этом кампусе, чтобы все об этом не узнали.

Оттолкнувшись от стены, я делаю шаг вперед, чтобы обойти Лорел, но она кладет руку мне на грудь и толкает меня обратно к стене.

— Ты так легко от меня не уйдешь, шлюха, — рычит она.

— Тебе лучше убрать свою руку от меня, пока я не разбила твое лицо об пол.

Это не пустая угроза. Не сегодня. Я готова уложить ее, если она не отступит.

Может быть, она видит по моим глазам, что я не вру, потому что она опускает руку, но не отступает, чтобы позволить мне отодвинуться от нее.

— Ты шлюха, — выплевывает она. — Здесь все было просто прекрасно до того, как появилась ты. Ты все испортила, ты, деревенщина, помешанная на трейлерном мусоре. Ты украла Сэйнта и убила мою лучшую подругу и…

— Меня серьезно тошнит от твоих приоритетов, но мы оба знаем, что я не убивала Сайди, так что прибереги свое дерьмо. Я откидываю голову назад и ухмыляюсь. — И к твоему сведению, сука, ревность тебе не особенно идет. Ты продолжаешь обвинять меня в том, что Сэйнт не проявляет к тебе интереса, но я не могу взять на себя всю ответственность. В основном виноваты, твоя цепкая индивидуальность и неаккуратные минеты, которые его совершенно не заводят.

Ее глаза вспыхивают яростью, и я знаю, что попала в яблочко. Ее действительно до смешного легко читать.

— Он был моим, — настаивает она, ее плечи дрожат. — Ты украла его у меня

— Он был твоим? Это объясняет Розалинду, да?

Я ненавижу то, какое удовлетворение я получаю от ее удрученного выражения лица. Я ненавижу, что она превратила меня в идиотку, но я в первую очередь выжившая. Если я не буду для нее сукой, она съест меня заживо.

Выражение ее лица снова становится жестким.

— Я собираюсь сказать это один раз. Если ты не покинешь Ангелвью и не оставишь Сэйнта в покое, я разрушу твою жизнь.

Я почти смеюсь ей в лицо. Она понятия не имеет, сколько людей угрожали мне этим раньше, и из всех них она пугает меня меньше всего. Мне нужно разобраться с наркоманами и матерью-психопаткой-манипулятором, вернувшейся из мертвых. Заносчивая злая девчонка, единственные угрозы

которой отец-тиран и момент жестокой славы на собрании, больше не кажется такой большой угрозой, как в моем первом семестре здесь. Это осознание придает мне странный прилив уверенности.

— Знаешь что, Лорел? — говорю я, отталкиваясь от стены и прижимаясь к ней. — Я здесь закончила.

Она насмехается надо мной.

— Я не шучу, ты, потаскушка, убивающая детей. Я испорчу весь твой мир, если ты…

Я протискиваюсь мимо нее и, оставив ее разговаривать с доской объявлений, и захожу в класс.

Когда я впервые вхожу, я так рассеяна, что даже не замечаю Сэйнта, пока не оказываюсь почти на своем месте. Я поднимаю глаза и встречаюсь с его жестким взглядом, и, вздрогнув, понимаю, что он не сидит в своем обычном кресле. По какой-то богом забытой причине он пересел за стол рядом с моим, и Гейб сидит рядом с ним, его пылающая рыжая голова опущена к экрану его телефона.

Какого черта?

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, я слышу быстрые шаги позади себя и поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лорел крадется в комнату. Она останавливается в дверях, ее лицо сморщивается в замешательстве, когда она смотрит на свое обычное место, а затем ее глаза осматривают пространство. Когда они приземляются на Сэйнта, они широко раскрываются от явного удивления. Ее щеки краснеют, когда она полностью осознает, что происходит, и ее верхняя губа дрожит. Она долго смотрит на него, прежде чем поднимает подбородок и идет на свое место, притворяясь, что все в порядке.

Я снова обращаю свое внимание на Сэйнта. Он пристально смотрит на меня, но не произносит ни слова, пока я медленно иду к своему месту. Мы смотрим друг другу в