– Но это нарушит условия анонимности.

– Да. И я пойму, если вас это не устроит. Я предлагаю такой вариант лишь потому, что мы прежде всего должны думать о благополучии ребенка, и…

Женщина замолчала, не желая наговорить лишнего. Но Стелла и сама догадывалась, о чем та хотела сказать.

– По-вашему, Сэмми было бы лучше у нас.

– Однозначно.

После этих слов Стелла отбросила все сомнения. Она решила, что познакомится с матерью Сэмми.

Джонас смотрел на это иначе. И был категорически против.

– Это превратится в вечную перепасовку. Девчонка сама не знает, чего хочет. Сегодня так, завтра эдак… Что нам делать, если однажды она объявится у нашего порога, потому что в ней вдруг пробудились материнские чувства?

– После испытательного срока усыновление получит силу. Она уже ничего не сможет сделать.

– В юридическом смысле. Но она может нас терроризировать. Постоянно звонить, попадаться на глаза. Захочет видеть его. Попытается шантажировать тебя слезами. Мы же всё это уже обсуждали, Стелла. Мы не просто так предпочли анонимное усыновление.

– Да. Но теперь ситуация изменилась. Мы должны изменить свою позицию, у нас нет другого выхода.

– Есть. Мы можем дождаться другого ребенка.

– Мы почти целый год ждали Сэмми!

– Значит, подождем еще один год. Это не так уж и долго. Может, все получится даже быстрее.

Стелла была твердо намерена не плакать, но в глазах у нее уже стояли слезы.

– Я не могу больше ждать, Джонас. Мы шесть лет пытаемся завести ребенка, и нас преследуют одни разочарования. Это какая-то война на истощение. И я больше не вынесу, у меня просто нет сил. К тому же я полюбила Сэмми. Он был здесь, я держала его на руках. Я не могу просто сказать: «Ладно, возьмем другого ребенка». Так не получится. Я не смогу.

Джонас уступил. Он почувствовал, в каком она отчаянии. Понял, как она вымотана. И сам он был измотан, не в силах больше выносить споров по этому поводу.

Все обернулось как нельзя лучше, так что даже Джонас перестал сомневаться. Они познакомились с биологической матерью, шестнадцатилетней Терезой Малиан из Труро, графство Корнуолл.

– Пожалуйста, зовите меня Терри. Могу я звать вас просто Стеллой?

Стелла была согласна на любые уступки. Речь шла только о Сэмми. Она пригласила Терри в Кингстон, к себе домой, показала комнату Сэмми, его игрушки и одежку. Терри расплакалась.

– Ему будет хорошо с вами, я это вижу. Вы хорошие люди.

От Стеллы не укрылось облегчение девушки. Нежелательная беременность повергла жизнь Терри в полнейший хаос. В сущности, она с самого начала не видела иного выхода, кроме как отдать ребенка в другую семью и вновь обрести свободу. Теперь, убедившись, что Сэмми окажется в хороших руках – лучших, Стелла, честно, лучше просто быть не может! – Терри выказала непоколебимость, и ее решение было окончательным: не давать заднего хода до конца испытательного срока.

Усыновление маленького Сэмюела Малиана вступило в юридическую силу. Теперь это был Сэмюел Крейн, ребенок Стеллы и Джонаса.

И до этого самого дня они ничего не слышали о Терри. Почти забыли о ее существовании…

– Мамочка, ты вообще меня не слушаешь! – возмутился Сэмми.

Стелла уже и не пыталась делать вид, что слушает.

– Мне нужно срочно позвонить папе. Я ненадолго, солнышко. И будем дальше обдумывать твою вечеринку.

С другой твоей мамой и ее новым другом в качестве почетных гостей.

Стелла прошла в гостиную. Сердце гулко колотилось в груди. Кто-то должен был сказать ей, что она волнуется понапрасну.

Джонас ответил практически сразу, как если бы уже держал телефон в руке.

– Я вот тоже собирался тебе позвонить. Как раз говорил кое с кем из киностудии. Что ты думаешь насчет отпуска, на пару недель в конце мая – начале июня? Среди болот Йоркшира? В полном уединении, и в этот раз я не стану брать с собой работу. Ни ноутбука, ни телефона, ничего. Этот человек из киностудии, тоже сценарист, сдаст нам свой дом. Тот словно создан для таких перезагрузок. Что скажешь? Доктор Бент сказал, что мне…

Стелле было не интересно, что сказал доктор Бент, а болота Йоркшира интересовали ее и того меньше. Она прервала его словесный поток.

– Джонас, она звонила. Десять минут назад. Терри Малиан. Она хочет навестить Сэмми в день рождения.

Несколько секунд Джонас хранил молчание. Казалось, ему действительно потребовалось время, чтобы вспомнить, о ком говорила Стелла. Хотя возможно, он не мог так сразу перенестись из своих болот обратно в будничный мир.

– Так, – промолвил он наконец, – ладно.

– Ничего не ладно, Джонас. Я опасаюсь, что она… Ну что это вообще значит? Что ей нужно?

Джонас не дал ей договорить.

– Не волнуйся, Стелла. Уверен, она только этого и хочет: просто навестить, и ничего больше. Пять лет ей не было до этого дела, а тут вдруг осенило. Ничто не связывает ее с Сэмми, и вряд ли это изменится за один-единственный вечер. Готов поспорить, после мы еще как минимум лет пять о ней не услышим.

– У нее новый друг. Она приедет с ним. Джонас… откуда у меня такое скверное предчувствие?

– Потому что ты видишь в ней соперницу, – ответил Джонас. – И от этого тебе не по себе. Все будет хорошо, Стелла. Поверь мне.

И только позднее, по прошествии многих недель, он признался, что ему тоже стало тогда не по себе. И появилось дурное предчувствие, которое он, однако, тотчас подавил.

Старший инспектор Калеб Хейл стоял в зале прилета аэропорта Лидс-Брэдфорд и всматривался в поток прибывших пассажиров, текущий через автоматические двери терминала. Самолет «Британских авиалиний» совершил посадку двадцать минут назад, и Кейт уже должна была бы появиться. Впрочем, она наверняка еще ждет свой чемодан… Кейт сказала по телефону, что останется на какое-то время, так что вряд ли ограничилась только ручной кладью.

Калеб надеялся, что распознает Кейт Линвилл. Они уже виделись как-то раз, несколько лет назад, но в памяти сохранилось лишь общее впечатление, что вряд ли можно было найти человека более невзрачного. Типичная серая мышь, маленькая, худая и робкая. Оставалось только уповать на то, что память всколыхнется в тот момент, когда он приметит ее в толпе.

Калеб уже жалел о своем спонтанном предложении встретить ее в аэропорту и отвезти в Скалби. Но, разумеется, менять что-либо уже поздно. И, наверное, это было наименьшим, что он мог сделать для дочери своего бывшего коллеги, жестоко убитого в феврале. Возможно, даже должен был сделать.

С другой стороны, именно это его и тревожило. До какой степени эта женщина травмирована? Она была ему коллегой – детектив-сержант из Скотланд-Ярда – и в некотором смысле имела опыт с преступлениями насильственного характера. Но все обстояло иначе, когда нечто подобное затрагивало близкого человека. Насколько знал Калеб, у нее никого больше не оставалось, кроме отца. Кейт не состояла в браке – во всяком случае, так было в их последнюю встречу – и вообще создавала впечатление одинокого человека.