было все легче, тугое сжатие внутри ослабевало и даже наоборот становилось податливым, реагируя на каждую фрикцию почти что ласковым объятием.

Аска перестала биться в судорогах на столе, только подрагивала и отрывисто постанывала при каждом вхождении Синдзи, по чему тот определил, что она еще была в сознании. И это его радовало, он бы очень огорчился, если бы она пропустила эту феерию ощущений. Все-таки упорный характер Аски не позволял ей сдаться до конца и не обрывал ее сознание в критической точке, и вот за это Синдзи мысленно ее похвалил.

Удовольствие достигало своего апогея, приближался новый оргазм. Ощущения во влагалище отчего-то становились все более сильными, более чувственными, и Синдзи даже поймал некий ритм, идеальную амплитуду движений, отдающуюся волнообразными потоками наслаждения. Он мельком окинул взглядом Аску и хихикнул — та заметно притихла и обмякла, дыхание ее ослабло, но при том участилось, лишь легкие протяжные стоны доносились из груди, и, кажется даже, ее бедра пришли в движение и стали двигаться в такт движений Синдзи. Возможно, она пыталась этим избежать болезненных ощущений в месте травматического разрыва, своими движениями снижая силу трения об него, но тут Синдзи заметил, что ее лицо еще больше раскраснелось и буквально светились румянцем, и даже половые губы из алых стали багровыми. Тогда Синдзи неожиданно решил проверить свою догадку и, подавив чувство удовольствия, он сбавил темп.

И тут Аска, выдержав недолгую паузу, неожиданно сама стала дергать бедрами, заталкивая себя на член Синдзи, пытаясь ввести его в себя глубже и посильнее тереться об него влагалищем. Синдзи едва сдержал смех от восхищения и удовлетворил желание Аски — он, ускоряя темп, стал с удвоенным усердием входить в нее, благо что она теперь сама невольно помогала, удивительно приятно напрягая мышцы во влагалище, и теперь ее тихие стоны уже не напоминали рев боли и отчаяния:

— А-а… А-ах… А-а-а… А-а!.. А-а-ах!... — Это была музыка для ушей Синдзи, и вдруг: — А-а-а-а-ах!!!

Аска неожиданно содрогнулась, изогнулась в спине, сжав кулачки, и забилась крупной дрожью. Тут же Синдзи ощутил, как плотно сжало его член внутри, но на этот раз не отторгая его, а наоборот, как будто не желая отпускать.

— А-а… Ааааааа!!! — Аска со стона перешла на крик.

Она задергалась в мелких судорогах, едва ли не задыхаясь, и тут из ее глаз снова потекли слезы. Синдзи даже не мог предположить, что это было, но ощущения во влагалище оказались настолько приятными, что он не смог себя больше сдерживать. Взрыв экстаза обрушился по всему телу, выстрелив волной из члена, и тут же движения его замерли, потому что что-то теплое и вязкое стало заполнять лоно Аски. Ее судороги в этот момент пошли на спад, тело обмякло, и она обессилено растянулась на столе, тяжело и учащенно дыша.

Синдзи сам тяжело выдохнул. В висках пульсировало, сердце гулко стучало в груди, из-за неровного дыхания он почувствовал отдышку. Осторожно вытащив обмякший пенис из влагалища, он обнаружил, что вместе с ним наружу вывалился целый клубок густой неравномерно светло-алой жидкости. Он не сразу понял, что это была его сперма вперемешку с аскиной кровью и смазывающей жидкостью. Ноги Синдзи уже не держали, он отпрянул назад и рухнул на пол, устремив взгляд в потолок. Было невероятно хорошо, но что-то давило в его голове. Какое-то неприятное тревожное чувство, что-то очень хорошо знакомое.

Он и Аска так и продолжали беззвучно лежать на своих местах, лишь только тяжело дыша. Возбуждение Синдзи сошло на нет, но вместо сладкой эйфории он стал ощущать невнятную подавленность и даже накатывающую панику. Краем глаза он заметил, как Аска поднялась со стола, сползла на пол, как у нее подкосились ослабшие ноги и она рухнула на землю, но через минуту ей хватило сил сначала подняться на четвереньки, а потом шатающейся походкой отправиться на кухню. Опираясь на стены и стол, она завернула в ванную и, не закрывая дверь в туалет, склонилась над унитазом. И тут ее вырвало.

Лежа на полу в гостиной, покрывшийся ледяным потом Синдзи поднялся, неловко застегнул промокшие брюки и услышал, как Аска в туалете разразилась безудержным рыданием, настоящим нечеловеческим по своей обреченности и ужасу плачем.

Чувствуя накатывающий панический страх, Синдзи проследил взглядом за дорожкой розовых капель на полу, нервно прислонился спиной к стене, сполз на корточки и сдавленно прошептал:

— Что… Что же я наделал?..

Глава 2: Blue.

— Что же я натворил?.. — Ощущение реальности панической хваткой сцепило Синдзи, сковав все его тело.

Он слушал, как из туалета доносилось безудержное рыдание Аски, он ощущал, как его мышцы наполнились тяжестью, и он чувствовал, как смертельный ужас стал проникать в его разум. Только что он изнасиловал Аску. Несовершеннолетнюю девочку, отнял у нее девственность, расколол ее сознание, сломал ее душу, разрушил ее и свою судьбу, и все это ради сиюминутного такого приятного и такого дикого удовольствия.

На глаза Синдзи навернулись слезы. Комок подскочил к горлу, грудь сдавило, и он тихо застонал, вцепившись дрожащими пальцами в свое лицо. Что теперь скажет Мисато? Отец? Что о нем подумают его друзья, одноклассники, учитель? Что теперь будет с ним? И с Аской? Сквозь ужас отчаяния Синдзи понял, что это конец его жизни, все, черта невозвращения пройдена, его теперь осудят как насильника или уберут подальше, вышлют обратно, а, может быть даже, от него просто избавятся. И Аска больше не будет смотреть на него прежним взглядом, пусть таким презрительным и насмешливым, но приятным, близким, милым, она больше не будет раздавать ему тычки, поучать его, наставлять, все, конец.

И Синдзи тихо зарыдал, не как Аска, а вымученно, горько, сдавленно, презирая и ненавидя себя. Он даже представить не мог, что за демон вселился в него, как он мог дойти до такого, как только он мог обрести такую решительность и силу и этот яд в крови, который будоражит и подавляет все разумное. Это было невыносимо, слушать дальше страдания Аски, разъедая себя изнутри, и тут Синдзи не выдержал.

Вскочив на подкашивающиеся ноги, он судорожно застегнул намокшую от пота и любовного сока одежду, шатаясь, не чувствуя тела развернулся на месте, пытаясь понять, что делать дальше. Ответ был всегда один — бежать. Бежать как можно дальше, прятаться, скрываться, затвориться, лишь бы больше не оставаться здесь, не чувствовать это болезненно сверлящее душу ощущение.

И Синдзи побежал. Сначала мимо ванной, откуда открывался вид на