— Нет, мне нельзя появляться в городе. Если меня найдут, мне грозят крупные неприятности. В лучшем случае меня тоже упекут в тюрьму, в худшем…

— Хорошо, хорошо. Куда вас отвезти?

— Обратно. В тот самый дом, в котором вы меня выследили.

Меня нисколько не задело это слово: слишком часто мне приходится действительно выслеживать людей, постоянно держа их в поле зрения. Я улыбнулась, завела мотор, развернулась и довезла Сомову до той убогой хибары, в которой она решила скрываться от своих врагов.

— Вера, но вы ведь не можете прятаться здесь вечно?

— Да, конечно. Думаю, мне нужно переждать какое-то время… А потом я уеду. Далеко, в другой город. А может быть, даже придется уехать из страны. Если будет на что, конечно, — горько усмехнулась женщина.

— Понятно. Вера, а можно я задам вам еще один вопрос? Он касается вашего мужа и Инны Гольстер. Какие у них были отношения?

Вера рассмеялась. Ее смех напомнил мне одного сумасшедшего, живущего в соседнем подъезде моего дома. Он тоже так хохотал — закинув голову и широко раскрыв рот. А после того, как он переставал смеяться, его душил плач. Слезы тонкими струйками катились по щекам, а жалостливая детвора принималась успокаивать несчастного шизофреника, нафантазировавшего себе что-то, совершенно невообразимое для нормального человека. Но Вера Сомова не сошла с ума, она просто оказалась в тупике и пыталась выбраться из него в одиночку.

Немного успокоившись, Вера сказала:

— Нет, Таня, вы находитесь на неправильном пути, если сомневаетесь в порядочности моего мужа. Это кристальной души человек. Он не мог сделать своей любовницей семнадцатилетнюю девушку, тем более такую, как Инна. У него вообще не было любовниц.

Вера протянула руку к двери, но я все-таки задержала ее, задав еще один, теперь уже точно последний на сегодня вопрос:

— Зачем же вы меня все-таки догнали, раз не хотите ничего говорить?

— Это была ошибка. Всего лишь ошибка. Решила свалить на вас свои проблемы. Но опомнилась вовремя. Нет уж. Я сама разберусь. Да, и еще. Таня, прошу вас никому не говорить о том, где я нахожусь. А вам я почему-то доверяю.

На прощание Вера только кивнула головой. Не став дожидаться моего ответа, она вышла из машины и скрылась за обшарпанной дверью старого дома.

Итак, что можно сказать на данном этапе расследования? Неожиданная встреча с женой Сомова только подлила масла в огонь: мое любопытство разгоралось со все большей силой, и мне уже не терпелось встретиться с отцом Инны. Теперь нужно знать об убитой девушке больше, чем она знала о самой себе.

Но сначала — получасовой отдых и, конечно, обед. А то, не дай бог, последую за бедной Инной и с головой окунусь в прелести райской жизни, но только произойдет это по другой причине — от истощения, а по-русски говоря — с голодухи.

Мой обед никогда не растягивался более чем на пятнадцать минут. Я быстро заглотила все, что было съестного в холодильнике, даже не потрудившись сделать порядочные, то есть многослойные, какими я себя иногда балую, бутерброды. Колбаса, сыр с маслом, два кусочка хлеба, йогурт и кофе — вот все, что мне потребовалось для поддержания жизненного тонуса. Мое тело и дух воспряли, а это значит, что я снова — королева из королев на своем нелегком сыщицком поприще.

Доедая последний бутерброд, я подумала о том, что из-за спешки с вызовом милиции мне не удалось выудить из Сомова необходимого количества полезной информации. Нет, конечно, знала я уже немало, но все равно недостаточно для продолжения расследования. Например, я даже не знаю названия фирмы, в которой работал Сомов. Слава богу, хоть фамилию шефа догадалась спросить.

Порывшись в старой записной книжке, которую по предусмотрительности своей, а лучше сказать — благодаря природной матушке-лени, не выбросила вместе с прочей макулатурой, я обнаружила телефон сестры Сомова — Ирины. Вот она удивится, когда услышит мой голос… Ведь мы не виделись с ней уже несколько лет. Я набрала номер и, к своему удовольствию, услышала именно Ирину.

— Привет! Я так рада, что ты мне позвонила, — затараторила моя школьная подруга. — У нас произошло такое! В общем, только ты мне можешь помочь.

Что именно произошло в семействе Сомовых, я уже знала. Но все-таки мне пришлось выслушать жалобы и просьбы Ирины, которая умоляла вытащить ее старшего братишку из тюрьмы.

— Ирин, не волнуйся, именно этим я в данный момент и занимаюсь.

— Как это?

— Он сам прибежал за мной. Как видишь, наша дружба с тобой не прошла бесследно, — пошутила я.

Ирина засмеялась, но даже смех ее был грустным, безрадостным. Я понимала, что она пережила тяжелейший стресс, поэтому не обращала внимания на ее истеричные смешки и замечания.

— Ира, а как называется фирма, в которой работал твой Кеша?

— «Стартел». Это где-то в Фабричном районе. Я там не была, точного адреса не знаю.

— Ой, вот это названьице, язык свернешь.

— Да уж! Кстати, фамилия его шефа тоже не из легких. Гольстер Вячеслав Павлович.

— Это мне уже известно. Ну ладно, Ириш, обещаю, что твой брат скоро будет на свободе. Ты же веришь, что он не виновен?

Как оказалось, мой вопрос смутил сестру Сомова немного больше, чем я ожидала. Она вдруг примолкла.

— Ира, алло… Ты меня слышишь? Почему ты молчишь?

— Потому что я не знаю, виноват Кешка или нет.

— Что?.. — такого поворота дела я не подозревала.

— Нет, ничего, это я так просто. Не слушай меня, совсем уже ничего не соображаю.

— Нет уж, подруга, признавайся, что ты имеешь в виду. Такие заявочки просто так не делаются.

— Ну ладно, раз уж ты работаешь на моего брата, мне кажется, ты должна знать это.

— Что это?

— Просто… Инна… ну та, которую убили… любила моего брата. Мне кажется, она была его любовницей.

— Ну и что из этого? Лучше скажи, из-за чего твой брат мог ее… ну, ты сама понимаешь.

— Не знаю, из-за чего. Мало ли причин. Может быть, она ему изменила.

— Ты же сама сказала, что Инна его любила.

— Ну да. В общем, я не знаю. Но Кешка такой замечательный! Он самый умный, самый… Ах, ты его просто не знаешь. Даже если он ее и убил, то он все равно не виноват. Она глупая, избалованная… Я ее терпеть не могла. Так ей и надо…

Ну, пошла истерика. Больше я уже не слушала. Все-таки у меня нет столько лишнего времени, сколько у Иры. Судя по всему, она все так же продолжает оставаться домохозяйкой, поэтому теоретически можно болтать с ней до бесконечности. Но ради своего суперплатежного клиента я, конечно, должна ее притормозить.

— Ира… — остановила я словоизвержение подружки, — подожди, не горячись. Будем считать, что я не слышала от тебя таких крамольных речей. Ты меня поняла?