цен на сахар в 1921 году, вынудившую его передать большую часть своих владений на Кубе и в Пенсильвании «Национальному городскому банку Нью-Йорка» (National City Bank of New York). Впрочем, Херши вернул контроль над своим заложенным бизнесом в «Ревущие двадцатые» – золотые времена для сладостей, напитков и мороженого62.

Американские сахаровары в лице таких промышленников, как Херши, и таких брокеров, как Рионда, вывели Уолл-стрит в авангард карибской экспансии. Конечно, назвать это положение дел совершенно новым было бы неправильно, поскольку связи между Уолл-стрит и ключевыми фигурами в американских сахарных корпорациях еще за много лет до этого были очень прочны. В какой-то степени они были частью тех же семейных сообществ, которые составляли буржуазию Нью-Йорка. На пороге XX века и Джеймс Хауэлл Пост, и Генри Хэвемайер входили в совет директоров компании City Bank (тот самый «Национальный городской банк»), а сын Хавемайера, Гораций – в совет директоров фирмы New York Banker’s Trust, которую контролировал Джон Морган63. Но после Первой мировой войны банки напрямую вовлеклись в финансирование сахарной промышленности карибских стран. Например, компания City Bank щедро финансировала сахарные заводы и понесла серьезные убытки вслед за падением цен на сахар в 1921 году. Банк завладел четвертью кубинских мельниц, в том числе большей частью имущества, принадлежавшего Херши, и списал с его счетов, на которых было $60 млн, $25 млн в виде непогашенных ссуд. И пусть даже он превратил эти огромные сахарные владения в «Общую сахарную компанию» (General Sugar Company), прибыли она не принесла64.

Тем временем американское правительство тоже содействовало интересам Уолл-стрит, позволяя банкам открывать филиалы во всех странах Карибского бассейна и Центральной Америки. Компании City Bank, J.P.Morgan и Chase открыли свои отделения на Кубе, Пуэрто-Рико, Гаити, в Доминикане и ряде центральноамериканских государств, а поскольку национальной финансовой инфраструктуры в этих странах еще не возникло, американские филиалы, по сути, играли роль центральных банков. При этом их политика была направлена на то, чтобы вытеснить с Гаити и испанских Карибских островов представителей европейских финансовых кругов. Правительство США, в свою очередь, использовало местные отделение банков для финансового контроля над этими странами, успевшими накопить внушительный внешний долг. Кроме того, присутствие банков позволяло избежать случаев, когда европейские страны-кредиторы отправляли к берегам стран-должников канонерские лодки, как поступили, к примеру, с Венесуэлой, не выполнившей свои обязательства по выплатам65.

С 1910-х годов Пуэрто-Рико оказалось под влиянием той же самой сахарной олигархии Уолл-стрит, что в свое время и Куба, сахарный экспорт которой возрос с сорока тысяч тонн в 1899 году до более чем миллиона тонн в 1929-м. Если говорить о процентном соотношении, то в промежутке между 1911 и 1940 годами сахар составил 60 % кубинского экспорта, а 60 % от этого объема в 1920-х годах принадлежало четверке крупных американских компаний, руководящие посты в которых занимали Джеймс Хауэлл Пост, Гораций Хэвемайер и связанные с ними банки Уолл-стрит66. Все же эти конгломераты не смогли полностью уничтожить местную сахарную буржуазию: старинные плантаторские династии по-прежнему извлекали огромную выгоду, выращивая сахарный тростник для заводов, принадлежавших американцам, с которых кубинский сахар мог беспошлинно поступать на рынок США. Мелкие и средние землевладельцы, часто объединенные семейными связями, порой создавали ассоциации, чтобы улучшить качество урожая и вести переговоры с заводами67. Они доставляли свой тростник американским корпорациям, которым не позволялось приобретать во владение свыше пятисот акров земли, хотя они массово уклонялись от соблюдения этого ограничения, на что правительство Пуэрто-Рико и американский Конгресс закрывали глаза68.

Тем не менее на Пуэрто-Рико просто не хватало места, чтобы растить тростник, поэтому крупные американские корпорации создавали тростниковые фермы в Доминиканской Республике, располагавшейся всего лишь в восьмидесяти километрах, и оттуда тростник уже поставлялся на заводы Пуэрто-Рико. В Доминиканской Республике было много земли, а в соседнем Гаити – много рабочей силы. Дешевый тростник из Доминиканской Республики беспошлинно попадал на американский рынок через центральные сахарные заводы Пуэрто-Рико, благодаря чему этот бизнес становился невероятно выгодным для Треста. Превращение Доминиканской Республики в тростниковую ферму для пуэрториканских заводов, принадлежавших Тресту и его филиалам, приводило к отнятию земли у местных крестьян. В ответ крестьяне начали партизанскую войну, в результате которой правительство Доминиканской Республики утратило контроль над восточной частью страны. Должно быть, захват повстанцами поместья «Романа» – им владела «Южная пуэрториканская сахарная компания», в совет директоров которой входил Гораций Хэвемайер, – приблизил оккупацию страны американскими морпехами в мае 1916 года. С тех пор Трест и «Национальная сахароварная компания», при поддержке Уолл-стрит, расширяли сферу своих интересов. Они уже не ограничивались разведением тростника, вместо этого начав строить в Доминиканской Республике сахарные заводы69.

На следующем этапе истории Американского сахарного королевства владельцы рафинадных заводов с Восточного побережья США получили полный контроль над всей цепочкой производства сахара. Интересы сахарных промышленников и банкиров стали неразрывны, чему во многом поспособствовал Уолл-стрит, распространивший свое финансовое влияние на бóльшую часть испаноязычных стран Карибского бассейна. В этой истории новые сахарные рубежи возникали вопреки основанным на обычае земельным правам, что приводило к жестоким столкновениям с местным сельским населением. Когда Шпрекельс в 1876 году взял в аренду обширный участок общинной земли, его действия уже расценивались как прямой захват, но его действия не шли ни в какое сравнение с тем, как американские сахарные плантации, расползавшиеся все дальше, нарушали земельные права сорок лет спустя. Более того, в ХХ веке эти нарушения не раз приводили к войне.

В Доминиканской Республике замещение многих мелких фермерских хозяйств сахарными плантациями еще с 1890-х годов приводило к частым восстаниям, в частности к непрерывной партизанской войне против американских морпехов70. На востоке Кубы в 1912 году подняли восстание афрокубинцы, пришедшие в города, чтобы уничтожить муниципальные архивы, в которых было задокументировано, а следовательно, и наделено законной силой, их выселение с их собственной земли. Для защиты сахарных заводов была призвана армия США, в то время как кубинские солдаты беспощадно сгоняли местное население в концентрационные лагеря, убивая тех, кто отказывался от интернирования или не был интернирован вовремя. По большей части жертвами были те, кто вообще не принимал участие ни в насилии, ни в вандализме71. В дальнейшем именно среди кубинских крестьян, по-прежнему боровшихся против захвата их земель в 1950-х годах, Кастро предстояло обрести опору в своей партизанской войне, которая в итоге привела его к власти72.

Террор Американского сахарного королевства распространился за пределы стран Карибского бассейна. В 1908 году администрация США подготовила почву для расширения сахарной промышленности на филиппинском острове Негрос: они подавили сопротивление местного