лет, как их сахарный бизнес вновь шел полным ходом. В наши дни ключевую роль в оживленной сахарной промышленности Флориды играют два сына Алонсо Фанхуля и внучатые племянники Мануэля Рионды, а холдинговая компания Фанхуль выступает стратегическим партнером «Флоридского кооператива производителей сахарного тростника», входящего в состав крупнейшего мирового производителя сахара, «Американской сахароварной компании» (American Sugar Refining, сокращенно ASR).

10. Расцвет протекционизма

Чтобы разобраться в одной из главных причин чрезмерного потребления сахара в наши дни, необходимо вновь обратиться к сахарному кризису 1884 года, который погубил сотни сахарных заводов по всему миру. Этот кризис стал итогом постоянных нарушений в деятельности мирового сахарного рынка, вызванных, в частности, революционным ростом производства европейской сахарной свеклы. При этом важно понять, что сахарная свекла ни в коем случае не могла составить тростнику конкуренцию в мировых масштабах. Стремительный рост ее популярности обеспечили европейские фермеры, которые массово перешли с пшеницы на свеклу, когда Европу захлестнул поток дешевых злаков из Америки. Во второй половине XIX века объемы сахарной свеклы, производимой в Европе, возросли с неутешительных двухсот тысяч тонн до пяти миллионов. Доля свекловичного сахара, которая в 1870 году составляла чуть больше трети от мирового объема всего сахара, производимого на центрифуге, увеличилась до 60 % в последние годы XIX столетия1. К тому времени европейский экспорт достиг таких огромных объемов, что заполонил собой весь мировой сахарный рынок. Крупнейшие европейские державы, производившие свекловичный сахар, содействовали мировому перепроизводству, когда обложили налогами отечественных потребителей сахара, чтобы финансировать его экспорт при помощи субсидий. Эту «премиальную гонку» возглавляла Германия: из 1,7 млн тонн, которые она произвела в 1898 году, лишь семьсот тысяч было направлено на внутренний рынок2.

Перепроизводство было следствием не только сейсмических сдвигов мировых сельскохозяйственных рынков и национального протекционизма, но и научного прогресса в свеклосахарной отрасли, подобного тому, что еще раньше произошел в выращивании сахарного тростника. На протяжении XIX века Германия опередила Францию как ботанический и технологический центр культивации и производства сахарной свеклы. В самой Германии этим занимались в первую очередь в окрестностях Магдебурга (современная Саксония-Ангальт), где производилось до 65 % всего немецкого сахара3. Здесь неустанно работал Маттиас Раббетге-младший, сын основателя сахарного завода в Кляйн-Ванцлебене, стремившийся улучшить качество корнеплодов свеклы и повысить содержание в них сахарозы. Именно благодаря его стараниям родился новый сорт свеклы, «Оригинальная Кляйн-Ванцлебенская» (Original Kleinwanzlebener), семена которой в дальнейшем покрыли треть свекольных полей всего мира. Компания, основанная Раббетге, сегодня известна как KWS. Это четвертый по величине мировой производитель семян, деятельность которого охватывает семьдесят стран4. В последнем десятилетии XIX века и в первом десятилетии XX-го важные фигуры сахарного мира проходили обучение на сахарном заводе в Кляйн-Ванцлебене, а также на других заводах в окрестностях Магдебурга. Клаус Шпрекельс, сахарный король американского Запада, Уолтер Максвелл, глава станций в Луизиане, на Гавайях и в Квинсленде, и Сэмюэль Корнелис ван Мушенбрук, инициатор создания экспериментальной станции в яванском Пасуруане, изучали новые способы производства на примере немецкой свеклосахарной промышленности5.

Сахарный завод в Кляйн-Ванцлебене, Германия, 1923. Основанный семьей Раббетге, производителями свекловичного сахара, Кляйн-Ванцлебенский концерн получил мировое признание как создатель улучшенных семян сахарной свеклы

В преддверии Брюссельской конференции (1902)

Еще в 1860-х годах стремительное развитие свеклосахарной отрасли на европейском континенте встревожило владельцев английских рафинадных заводов. Как правило, они не сильно задумывались о том, откуда происходил сахар – по крайней мере до тех пор, пока он оставался низкокачественным. Но со свекловичным сахаром, поступавшим в Англию уже в очищенном виде, все обстояло совсем иначе. В 1864 году по настоянию рафинадных заводов правительство Великобритании призвало крупных европейских производителей сахара встретиться в Париже, чтобы согласовать их деятельность в Европе, а также договориться о поддерживающих премиях и сдерживающих пошлинах, которые могли бы покончить с перепроизводством. Конференция ни к чему не привела, равно как и три последующие попытки. Ситуация продолжала ухудшаться и, наконец, в 1884 году обернулась мировым сахарным кризисом. Четыре года спустя, в 1888 году, на конференции в Брюсселе Великобритания, Германия, Нидерланды, Россия, Испания и Италия снова попытались взять перепроизводство под контроль – и снова потерпели неудачу. Заметно было отсутствие США, которые в то время строили свое сахарное королевство.

Цель Брюссельской конференции 1888 года состояла в том, чтобы отменить налоговые льготы на экспорт сахара, неприятно искажавшие работу рынка. Один из обозревателей той эпохи отмечал: «Каждый домовладелец [в Великобритании] получает хороший сахар за полцены от той, что платят в странах, где этот сахар производится»6. Неудивительно, что немецкая обрабатывающая промышленность с крайним недовольством относилась к тому, сколь дорого ей обходилась государственная система поддерживающих премий. Правительство Великобритании, в свою очередь, тоже начинало беспокоиться о растущей зависимости страны от нескольких иностранных производителей. Например, Уильям Эварт Гладстон, выдающийся британский политик-либерал, писал, что государства перешли от защиты своих рынков к причинению вреда промышленности других народов посредством «скрытых субсидий»7. Маркиз Солсбери, премьер-министр Великобритании, отмечал: «Иностранное правительство путем простого давления могло искусственно удешевить производственный аспект и сделать судебное преследование отрасли в этом отношении совершенно невозможным делом»8. Несомненно, правительство Великобритании было убеждено в необходимости взять демпинг под контроль, и Брюссельская конференция 1888 года закончилась подписанием соответственного соглашения. Впрочем, оно так и не было утверждено в британском парламенте, поскольку ему сопротивлялись и сторонники экономического либерализма, и производители кондитерских изделий, чьи интересы явно не совпадали с интересами владельцев рафинадных заводов9.

Тем временем мировой сахарный рынок изменился еще сильнее. Франция поравнялась с Германией в объемах производства сахарной свеклы после того, как в 1885 году переняла у последней систему экспортных премий. По большей части эти премии выдавались за счет французских налогоплательщиков и вызывали с их стороны сильное недовольство, поскольку по своей эффективности французская система уступала немецкой.

После принятия этой системы объем французского производства к 1900 году увеличился в четыре раза, а экспорт сахара, в качестве побочного эффекта, был перенаправлен с Французских Антильских островов на рафинадные заводы американского Треста. Поощрительные премии также увеличили объемы производства в Австро-Венгрии и на Украине10. Повышение расходов на экспортные премии приходилось компенсировать, облагая налогами сахар на внутреннем рынке, что, в свою очередь, создавало порочный круг возросшего производства за счет потребления и еще сильнее содействовало практике демпинга.

Возможно, кто-то склонен думать, что глобализация ведет к открытости рынков. Хотя конец XIX века был временем интенсивной глобализации, сахарный рынок пошел против течения: именно в это время на нем началась цепная реакция протекционистских