* * *

— Тебе не пора домой к девочкам? — спросил Конрад.

За окном их кабинета в участке на Кунгсхольмен как раз зажглись фонари.

— Пелле о них позаботится. Он так много работал в последнее время, что пора ему и дома показаться.

Муж Петры держал кафе в районе Сёдермальм и часто, заботясь о своем детище, забывал про родных дочерей. Жить с ним было непросто. Конрад недоумевал, как они вообще умудрились родить пятерых детей с его-то занятостью.

— Что-нибудь нашел? — спросила Петра, потягиваясь. День был долгий, и спина начинала побаливать.

— Родители умерли, братьев-сестер нет. Похоже, у нее нет родственников, по крайней мере, близких. Интересно, как она попала в такую компанию, — протянул Конрад, крутя головой, чтобы снять напряжение с мышц.

— Да тут сразу понятно, что она за штучка, — отрезала Петра. — У таких девчонок мозгов нет, только внешность. Они идут на все, чтобы найти мужчину, который их будет содержать. И плевать, откуда он берет деньги, — главное, чтобы ей хватало на шопинг, салоны красоты и на вино и ланчи с подружками.

— Ого! — хмыкнул Конрад. — И кто это у нас мыслит предвзято?

— Я сделаю все, чтобы мои дочери не выросли такими. Я тебе так скажу: эта девица сама виновата, раз связалась с такими людьми и закрывала глаза на то, откуда они берут деньги.

— Не забудь, что у нее маленький ребенок. Он-то ни в чем не виноват, — напомнил Конрад, и Петра тут же смягчилась. Несмотря на показную жесткость, она была мягче многих, особенно если дело касалось детей.

— Я знаю. Вот поэтому и сижу здесь, хотя на часах десять, а дома разыгрывается реальная версия мятежа на «Баунти», — а не ради содержанки какого-то наркодилера.

Петра вернулась к компьютеру.

— Ну все, хватит. Я отправила несколько запросов, и вряд ли ответ придет сегодня. Завтра у нас встреча с ребятами из отдела по борьбе с наркотиками. Так что лучше немного поспать перед собранием.

— Ты, как обычно, мудра, — поднялся Конрад. — Надеюсь, завтрашний день будет более продуктивным.

— Я тоже. А то придется давать объявление о розыске в прессу, — сказала Петра с гримаской неудовольствия.

— Они все равно пронюхают, — заметил Конрад.

Его давно уже раздражал интерес бульварных газет к его работе. Иногда они помогали, но чаще мешали. Но, как бы того ни желала Петра, журналисты никуда не денутся. Бороться с ними — все равно что сражаться с ветряными мельницами.

— Спокойной ночи, Конрад, — сказала Петра, выходя из кабинета.

— Спокойной ночи, — ответил он и погасил свет.

Фьельбака, 1873 год

Жизнь Эмели на острове стала другой, хоть остров и оставался прежним. Карл с Юлианом продолжали кидать на нее злобные взгляды и отпускать ехидные комментарии, но Эмели не обращала на них внимания, потому что у нее был Густав. Она не видела ничего, кроме своего фантастического мальчика. Пока он рядом, она могла вынести любые издевательства. Даже могла прожить на Грошере до конца жизни, только бы с Густавом. Все остальное утратило для нее значение.

Вместе с осознанием этого она обрела покой. Вера в Бога и любовь к сыну придавали ей сил. С каждым днем смысл слов Божьих становился ей все понятнее. Каждую свободную минутку Эмели посвящала чтению Библии. Божественная любовь проникала ей в сердце, оставляя все зло снаружи. К ее огромному горю, Дагмар скончалась всего через два месяца после отъезда Эмели. Причем умерла она при таких ужасных обстоятельствах, что Эмели не могла даже думать об этом. Кто-то проник к ней в дом ночью — очевидно, чтобы похитить ценности. Подруга нашла ее забитой насмерть. Эмели плакала каждый раз, когда вспоминала об этом. Тетушка не заслужила такой ужасной смерти. Эмели не могла представить, кто был способен на такую жестокость — убить беспомощную старушку… Но мертвые знали ответ. По ночам они шептали ей имя, хотели, чтобы она тоже знала, но Эмели отказывалась слушать. Она скучала по Дагмар всем сердцем. Больно было сознавать, что в Фьельбаке ее никто больше не ждет, несмотря на то что в поездки в деревню мужчины ее больше не брали. Все равно без нее им с Густавом было одиноко. Хотя здесь Эмели лукавила. Когда она вернулась на остров с Густавом на руках, призраки ждали ее на скалах. Они обрадовались ее возвращению. Теперь она видела их отчетливо. И Густав тоже. Ему исполнилось полтора года, он радостно улыбался призракам и махал руками. Их присутствие его не пугало. Наоборот, он был рад, а только это и имело значение для Эмели.

Жизнь на острове можно было бы назвать скучной. Каждый день был похож на предыдущий. Но Эмели больше не скучала. Священник навестил их еще раз. У нее появилось ощущение, что он переживает за нее и хочет убедиться, что с ней и ребенком все в порядке. Но Эмели привыкла к уединению, оно ее больше не беспокоило. Теперь у нее была компания. Ее жизнь обрела смысл. Кто она, чтобы желать большего?

Священник уехал домой успокоенный. Он увидел спокойствие на ее лице, зачитанную Библию на кухонном столе, потрепал Густава по щеке, сунул ему анисовую карамельку и сказал, что Густав отличный мальчик, отчего Эмели преисполнилась гордости.

Карл совершенно не обращал на ребенка внимания. Для него сына как будто не существовало. Он также переехал из спальни на первый этаж, объяснив это тем, что мальчик много плачет. Юлиан теперь спал на выдвижной кровати на кухне. Но Эмели подозревала, что Карлу просто нужен был повод. Ему противно было делить с ней супружескую постель. Эмели было на это наплевать. У нее был Густав, обнимавший ее своими пухлыми ручонками за шею. Это все, что ей было нужно. Густав и Господь.

Вечер у Йорана получился весьма удачным. Несмотря на то что большую часть жизни Анна и Эрика не подозревали, что у них есть брат, они быстро нашли общий язык, и Патрик с Даном тоже сразу привязались к новообретенному шурину. Его приемная мать Мэрта, очень милая пожилая дама, тоже легко влилась в их семью и вчера ужинала с ними.

* * *

— Готовы? — спросил Ульф на парковке перед участком.

Не дожидаясь ответа, он представил им своего коллегу Хавьера. Крупнее Ульфа, он был в отличной форме. Но явно не такой общительный, как Ульф. Хавьер только пожал руку Йосте с Патриком.

— Езжайте за нами! — велел Ульф, садясь за руль своей личной машины.

— Да, но только помедленнее, пожалуйста. Я плохо ориентируюсь в городе, — попросил Патрик.

— Буду вести как в школе вождения, — засмеялся Ульф.

Они выехали из города и минут двадцать ехали по пригородам, пока не исчезли дома.

— Ни души, — констатировал Йоста. — Они что, в лесу живут?

— Я бы не удивился. Соседям ни к чему знать, что за дела они проворачивают.

— Ты прав.

Ульф замедлил ход и свернул на дорогу, ведущую к большому дому Из двора сразу выбежали собаки и начали оглушительно лаять.