– Ямбург. Кондрат его с газовой станции привез, как раз из-под Ямбурга.

– Что делал твой друг на газовой станции под Ямбургом?

Герман ничего не ответил.

…Э-э-э, нет, подумала Тонечка, так дело не пойдет. Ты все мне выложишь, милый. Я твоя жена, и именно я в данный момент стараюсь вызволить твоего друга из передряги!..

Впрочем, с расспросами можно подождать.

– Открывай скорей! Холодно, и лучше на крыльце просто так не маячить.

Герман открыл дверь – она не была опечатана, – они оказались внутри дома и замерли. Было очень тихо, слышно, как на кухне капает в раковину вода.

– Как ты думаешь, – зашептала Тонечка, в такой зловещей тишине по законам жанра следовало шептать, – он собаке сухой корм дает или похлебку варит? Первое, второе, третье и компот!

– Он может, – тоже шепотом подтвердил Герман, рассердился и заговорил в полный голос: – Что ты тут хотела найти? Ничего мы не найдем, темнота хоть глаз выколи.

– Мы задернем шторы и включим свет, – бодрым шепотом ответила Тонечка. – Не бойся, Саша, я с тобой!

– Я ничего не боюсь.

Битое стекло и черепки захрустели, потом что-то зазвенело и покатилось.

– Осторожней, Тоня!..

Послышался шелест – Тонечка зашторивала окна.

– Я всегда думала, – донесся до него ее шепот, – что писать сценарии – самая безобидная и мирная работа на свете. Сидишь себе и пишешь. Пишешь, да и сидишь себе!..

Герман подошел к другому окну, засиневшему в темноте, как только привыкли глаза, и задернул плотную занавеску.

– Ох, елки-палки! – Она обо что-то споткнулась. – Можно зажигать, Саш!

Оба зажмурились от света, хлынувшего со всех сторон, а потом стали озираться.

В огромной комнате ничего не изменилось – ни в той половине, где был мир и покой, ни в той, где Мамай прошел.

– Да уж, – сказал Герман в конце концов. Разгром при электрическом свете производил какое-то новое, ошеломляющее впечатление. – Что тут у них случилось?..

Тонечка зашла на половину кухни и уверенно полезла в шкаф.

– Что ты ищешь?

– Я хочу посмотреть еще раз. Я уже днем видела эту штуку!..

Она вытащила из ящика сверток темной кожи, перевязанный бечевками, положила на стол и стала развязывать.

– Это ножи, целая раскладка, – Тонечка оглянулась на мужа. – Ножи всегда собственность повара. Всякое кухонное оборудование, продукты и прочее – собственность ресторана, а ножи у поваров всегда свои. И вот у меня вопрос! Если твой друг зарезал супругу, то чем?

Герман подошел к ней и стал рассматривать сверток.

– В ящиках только серебряные приборы, ими не зарежешь! Никаких тесаков и топоров на поверхности нет. То есть они наверняка где-то есть, но не под рукой. А здесь все цело!..

И Тонечка откинула последнюю часть раскладки.

И уставилась на ножи в изумлении.

– Одного ножа не хватает, – констатировал Герман. – Как раз самого большого.

Тонечка кинулась к ящику, заглянула, а потом зашарила в глубине.

– Саш, ты понимаешь, что днем все ножи были на месте?! Я тебе точно говорю, я смотрела!

– Ты не заметила.

– Я все заметила! И я клянусь тебе, они все были здесь! Каждый в своем кармашке!..

Герман подумал немного.

– Давай поищем… там? – и он кивнул в сторону разгрома.

– Его не может там быть, потому что днем он был в этой штуке!

– Кто-то мог взять нож из этой штуки и положить туда для достоверности картины. – Он махнул рукой в сторону разгрома. – Уже после того, как мы все уехали в отделение.

– Здесь все заперли! А дверь просто так не взломаешь! Ты обратил внимание? У них как в бункере!

Тонечка выскочила в прихожую, выхватила телефон и стала светить фонариком в дверной замок.

– Не взломано тут ничего! Если открывали, то ключами! Саша!

– А?

– Я ничего не понимаю, – произнесла Тонечка жалобно. – Почему я не понимаю?!

– Я-то уж совсем ничего не понимаю, – пробормотал Герман. – Я же не пишу сценарии.

– При чем тут сценарии?!

Она вбежала на кухню и энергично почесала свои буйные кудри.

– Думай, думай, – велела она себе. – Предположение, что нож вынули из раскладки, чтобы подложить на место возможного убийства, – чушь. Здесь сотрудники все осмотрели, составили протокол и уехали, зачем подбрасывать нож после осмотра, для кого?.. Но все же нужно попробовать поискать.

– Я попробую, – сказал Герман, перешел на другую половину и уставился в пол.

– И дверь, – продолжала Тонечка. – Дверь не взломана, а она совершенно точно была заперта! Значит, открывали ключами. Давай подумаем, у кого могут быть ключи.

– Я вынул связку из замка зажигания красной машины, – отозвался он, присев на корточки и осторожно рассматривая какие-то черепки. – Кондрат сказал, что это машина его жены.

– Стало быть, и ключи тоже ее, – подхватила Тонечка. – Ну, у него свои ключи должны быть точно. Но он в кутузке. Остается тетя Мотя, которая днем вопила и билась.

– Она домработница, и звать ее Светлана Павловна Махова.

– Кстати, – Тонечка посмотрела на мужа с восторгом. – Кстати, это мысль! Она могла вернуться и подложить нож! Как раз для достоверности картины! Помнишь, она сразу стала кричать, что твой друг Кондрат сволочь и поганая свинья, допился и зарезал Леночку! Вряд ли она знает, что второй раз под протокол никто ничего не осматривает!

– Н-да… – пробормотал Герман.

Копаться в осколках и мусоре было противно. Он косился на зазубренные пики выбитых стекол с подсохшими красными каплями, и от их вида его мутило.

– Он сильно пил? Твой повар?

– Не знаю, я давно его не видел. Раньше пил как все.

– Откуда он вообще взялся, Саш? Для чего мы сюда к нему поехали?

Он поднялся с корточек и переступил через опрокинутый стул.

– Я сто раз уже говорил!.. Старый приятель, позвал в гости, чего не съездить!

– Ну да, ну да, – согласилась Тонечка. – В Рим мы не полетели, потому что тебе некогда, а в Нижний Новгород – совсем другое дело, конечно! Чего не съездить…

Герман промолчал.

Тонечка вновь принялась открывать шкафы.

– Как ты думаешь, где может быть собачий корм?..

– Если первое, второе, третье и компот, то в холодильнике, а если мешок, не знаю где. Ищи.

– Какой ты умный, Саша.

Тонечка заглянула в холодильник, но там не было ничего, что могло сойти за собачий обед, и вообще готовой еды почти не было. Видимо, Кондрат Ермолаев готовил, что называется, «с ножа» – приготовлено, съедено, всегда свежее, всегда с пылу с жару!..

Зато холодная кладовая ломилась от припасов – здесь хранилось такое изобилие, что Тонечка несколько секунд озиралась в изумлении. На полках в образцовом порядке были разложены пакеты и расставлены сверкающие банки, отдельно лежали приправы, какие-то