подобного обращения была направлена и митрополиту Евлогию. Синод вполне разделял мнение митрополита Антония, направленное Кириллу Владимировичу[709].

Было заслушано Обращение Председателя Архиерейского Синода «по вопросу о церковной смуте и мерах прекращения ее». Синод в свою очередь выразил благодарность митрополиту Антонию «за ревность о правде церковной»[710].

Представляет интерес письмо Заместителя Августейшего Представителя Его Императорского Величества в Париже А. А. Башмакова от 10 ноября 1930 года по вопросу о необходимости прекращения церковного разделения. Позволим себе привести его полностью:

Его Высокопреосвященству, Митрополиту Киевскому и Галицкому Антонию.

Высокочтимый Владыко. Сего числа, в моем присутствии, состоялась аудиенция, дарованная Ее Императорским Величеством Государыней Императрицей Викторией Федоровной – Митрополиту Западно-Европейских православных русских церквей Евлогию, явившемуся к государыне для выражения радости своей по случаю того, что Ее Величество явилась в церковь св. Александра Невского с целью помолиться на Митрополичьем служении за упокой всех умученных в России, во время настоящего гонения, на Церковь Божию на нашей Родине.

Митрополит Евлогий поднес Ее Величеству икону «Нечаянной Радости» и Ее Величество, приняв дар, приложилась к иконе. Вслед за тем происходило продолжительное собеседование, во время коего Императрица коснулась столь наболевшего вопроса о длящемся разъединении в Зарубежной Русской Православной Церкви. Государыня просила его изложить свою точку зрения на это явление, столь тягостно отразившееся не только в духовной жизни русских беженцев, но и оказавшееся одним из наиболее значительных факторов к замедлению священного дела восстановления: нашей Родины и государственной подготовки единства между борцами за это воссоздание России.

Митрополит Евлогий указал на то, что руководящею его идеею было до сих пор стремление к тому, чтобы Церковь Божия оставалась вне политических распрей, и с этой целью он дорожил сохранением непосредственной подчиненности Патриаршему Престолу. Долгое время он надеялся на то, что пленение Патриаршего Заместителя – большевицкой властью – не зайдет столь глубоко, что следовало считать все волеизъявления Патриаршей власти подмененными сатанинским наваждением большевицких губителей Церкви.

Полный перелом в его воззрениях на этот счет наступил с тех пор, как несчастный Митрополит Сергий был вынужден молча передать иностранным корреспондентам заготовленный в Ч. К. текст его якобы удостоверения, будто Русская Церковь не претерпевает никаких гонений. Теперь, после этого знаменательного события, его взгляды совершенно ясно установились на этот предмет. Остается только одно толкование образа действий Митрополита Сергия.

По дошедшим до Митрополита Евлогия неоспоримым свидетельствам оказывается, что Митрополит Сергий долго сопротивлялся перед этим позорным актом и тогда только решился молча покрыть этот подлог своим авторитетом, когда чекисты ему объявили, что все без исключения епископы будут захвачены и увезены в заточение, если он не даст своего согласия на эту постыдную декларацию.

Я обратился затем к Митрополиту Евлогию и высказал, что Церковь очевидно зашла в тупик, из которого другого исхода нет, как прибегнуть к содействию царской власти, которая одна только может привести к тому, чтобы разъединившиеся иерархи восстановили, по собственному соглашению и почину, полное примирение и внутреннее единение Русской Православной Церкви за рубежом.

Митрополит отнесся с сочувствием к этой мысли и добавил с грустью, что наложенное на него прещение служит препятствием к тем шагам взаимного сближения, которые он заранее приветствовал бы.

Государыня добавила, что она лично знает, что Ваше Высокопреосвященство относитесь с любовью к опальному Евлогию; на что она ответила, что всегда, еще в отдаленные годы юности, дружба Вас соединяла. Я от себя добавил, что лет за тридцать тому назад, как русский национальный деятель, я всегда дорожил теми личными дружелюбными узами, которые существуют у меня с обоими иерархами, ныне разъединенными, по зловещему стечению трудных событий.

В заключение сего письма я позволю себе, досточтимый Владыко, поднести к Вашему пастырскому размышлению прилагаемый при сем проект созыва, при личном участии Его Императорского Величества, в некотором роде «Предварительного Совещания», для подготовления, с церковного благословения, возможных путей к полному внутреннему единению и умиротворению нашей измученной Церкви.

Поручая себя Вашим Святительским молитвам, прошу Ваше Высокопреосвященство верить в глубокое к Вам уважение и совершенную преданность[711].

К письму был приложен экземпляр положения о созыве совещания для обсуждения вопроса о мерах по прекращению церковного разделения, следующего содержания:

Проект созыва «Предварительного Совещания» иерархов Зарубежной Церкви для обсуждения положения Русской Православной Церкви за рубежом:

1) Государь Император, полагая, что время настало когда предварительный обмен мнениями о положении Русской Церкви за рубежом может, с благословения Божьего, привести Высокопреосвященных иерархов к нахождению ближайших путей к водворению в Православной Церкви полного единения и согласия, приглашает Высокопреосвященного Митрополита Киевского и Галицкого Антония и Высокопреосвященного Митрополита Западно-Европейских православных русских церквей Евлогия пожаловать на это совещание, имеющее произойти в личном присутствии Его Величества.

2) Оба высокочтимых иерарха имеют, по личному своему выбору прибыть в сопровождении двух епископов с каждой стороны.

3) Совещание не предназначено к принятию каких-либо решений, но лишь к подготовке того, узаконенного канонического Собрания, которое будет призвано к решительным постановлениям, имея в виду ту степень сближения между взглядами обоих иерархов, которая будет достигнута на предварительном совещании.

4) Государь Император имеет выступить на предстоящем Предварительном Собрании иерархов как Первый сын Церкви и «яко Блюститель», охраняющий незыблемую связь Российской государственности с общею нашею Матерью Церковью Православной.

5) На первом же заседании, созываемого Совещания иерархи представляют на Высочайшее благовоззрение три имени из числа известных им русских людей, из коих Его Величество утверждает одного из них в качестве «Непременного Члена» оного совещания, с возложением на него общего распорядка по деловому ходу сего Предварительного Совещания.

Его Величество изволил одобрить настоящий проект «Предварительного Совещания», о чем я поставлен в известность отношением Канцелярии Его Императорского Величества, от 11 ноября сего года, за № 1511.

Заместитель Августешего Представителя Е. И. В. в Париже.

Д. Стат. Советник Александр Башмаков[712].

Сохранился текст ответного письма митрополита Антония, адресованный А. А. Башмакову от 11/24 ноября 1930 года. Также считаем целесообразным привести его полностью:

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь.

Я получил Ваше письмо по вопросу об умиротворении нашей церковной жизни.

От всей души приветствую ревность Его Императорского Величества о церковном мире.

Бог да благословит Его.

Но по существу затронутого вопроса должен сообщить, что еще так недавно я издал особую, при сем прилагаемую и распубликованную в печати, декларацию, где ясно и точно изложил точку зрения как мою, так и Архиерейского Синода на возможность прекращения церковного