Святейший Патриарх Антиохийский и всего Востока Григорий IV писал по общецерковным делам на имя митрополита Антония, Председателя Архиерейскаго Синода. Со своей стороны, Синод выразил благодарность Святейшему Патриарху Григорию «за неизменно доброе отношение к Русской Православной Церкви и к русским изгнанникам»[739]. Переписка между Патриархом Антиохийским Григорием IV и митрополитом Антонием по общецерковным делам продолжалась до сентября 1926 года[740].

В конце 1927 года Патриарх Антиохийский и всего Востока Григорий IV писал митрополиту Антонию по разным церковным делам, а также прислал копию ответной грамоты на имя Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, митрополита Сергия. Председатель Архиерейского Синода ответил Святейшему Патриарху Григорию личным письмом[741].

В 1928 году Святейший Патриарх Антиохийский Григорий приветствовал Председателя Архиерейского Синода митрополита Антония по случаю праздника Рождества Христова[742], а также обращался к нему с пасхальным приветствием[743].

В своих ноябрьских письмах 1929 года архиепископ Анастасий рассказал о положении церковных дел в Антиохийском Патриархате, а также затронул ряд других церковных вопросов[744].

Шла переписка также с Патриархом Иерусалимским Дамианом. В апреле 1925 года от Святейшего Патриарха Иерусалимского Дамиана была получена копия ответной грамоты Патриарха Московского и всея России Тихона на имя Вселенского Патриарха Григория VII по поводу вмешательства последнего в русские церковные дела[745]. В другом случае архиепископ Анастасий, находившийся в то время в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, в своем письме препровождал грамоту Святейшего Дамиана, Патриарха Святого Града Иерусалима и всея Палестины всему православному русскому народу, датированную 27 августа 1925 г. От своего имени Архиерейский Синод благодарил Святейшего Патриарха Иерусалимского за нравственную поддержку русского народа. Грамоту постановили переслать в Москву на имя Высокопреосвященного Петра, митрополита Крутицкого, а также опубликовать ее в журнале «Церковные ведомости» и светских газетах[746].

В конце лета 1926 года архиепископ Анастасий поставил в известность Синод о том, что Иерусалимский Патриарх вошел в общение с обновленческим Синодом. Последний просил Председателя осветить Иерусалимскому Патриарху положение Православной Церкви в России после получения от архиепископа Анастасия копии его протеста и грамоты Иерусалимского Патриарха на имя обновленческого Синода[747].

Архиепископ Анастасий в своем письме от 12/25 декабря 1926 года говорил об усилиях Патриарха Иерусалимского Дамиана по исправлению своей ошибки – направлении послания Обновленческому Синоду[748].

Иерусалимским Патриархом в адрес митрополита Антония как Главе Русской Заграничной Церкви была направлена приветственная грамота[749].

Святейший Патриарх Святого Града Иерусалима и всея Палестины Дамиан поздравил митрополита Антония, Председателя

Архиерейского Синода, с праздником Рождества Христова. Текст Архиерейский Синод постановил опубликовать в журнале «Церковные Ведомости»[750].

Крепкие узы связывали Архиерейский Синод с Православной Болгарской Церковью. Когда в результате Гражданской войны часть русских архиереев оказалась в эмиграции в Стамбуле, их приютила в своей резиденции Болгарская Экзархия. По данным Беженского комитета в Стамбуле, на 1 февраля 1921 г. в Болгарии уже находилось 6855 русских беженцев,[751] а летом 1922 г. их число достигло максимальной цифры – 34–40 тыс.[752]

В начале 1920-х гг. в Болгарии начали образовываться русские общества, культурные, учебные, благотворительные заведения, действовали три госпиталя Российского общества Красного Креста, количество русских газет и журналов достигало сотни, художники-эмигранты писали иконы и фрески в самых известных болгарских храмах.

Поскольку в это время 55 % населения страны было неграмотным, русская интеллигенция играла важную роль в интеллектуальной жизни Болгарии. Русские богословы внесли значительный вклад в развитие болгарского духовного образования. Так, бывший ординарный профессор Петроградской Духовной академии Н. Н. Глубоковский стал одним из создателей в 1923 г. Богословского факультета Софийского университета и основателем новозаветного богословия в стране[753].

Болгарская Православная Церковь сильно нуждалась в священниках, особенно образованных, и ее Священный Синод охотно назначал русских священнослужителей настоятелями болгарских приходов и преподавателями Духовных учебных заведений.

Священный Синод позволил создание и самостоятельных в юрисдикционном отношении общин и монастырей, вошедших позднее в состав Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ)[754].

С самого начала Болгарская Православная Церковь оказывала помощь русским эмигрантам. Государственные структуры также принимали в этом деле большое участие. Был создан Комитет по делам русских беженцев в Болгарии – главное государственное учреждение, занимавшееся проблемами русской эмиграции до февраля 1945 г. К середине 1930-х гг. численность русской эмиграции в Болгарии в результате возвращения на Родину, переезда в другие страны и естественной убыли заметно сократилась. В СССР вернулось около 11 тыс. человек.

По данным различных болгарских историков, в 1929–1930 гг. их насчитывалось от 21,5 до 23 тыс., а в 1938–1939 гг. – от 15,5 до 18,2 тыс… А в 1940 г., по официальной статистике, в Болгарии проживало 18 397 русских[755].

В апреле 1925 года Председатель Священного Синода Болгарской Церкви митрополит Максим в своем письме сообщал, что Болгарский Синод признает правильность взгляда Собора архиереев Русской Православной Церкви по поводу вмешательства Вселенского Патриаршего Престола в дела Православной Церкви в Польше[756]. В августе того же года Вмешательство Вселенской Патриархии в русские церковные дела также явилось причиной, по которой счел нужным высказаться Священный Синод Болгарской Церкви[757]. В мае 1926 года была заслушана Грамота Священного Синода Болгарской Церкви по вопросу о созыве «Вселенского Собора»[758].

Предполагавшаяся поездка митрополита Антония на Балканскую Конференцию студентов стала одной из тем переписки между ним и Болгарским митрополитом Стефаном[759].

Епископ Серафим, Управляющий русскими православными общинами в Болгарии представил копию своего доклада на имя Софийского митрополита Стефана о положении Русской Церкви в России и о католической пропаганде, а также выразил просьбу о ходатайстве перед архиепископом Кентерберийским об оказании помощи в освобождении из тюрьмы Патриаршего Местоблюстителя. Из справки к этому делу мы узнаем о том, что митрополит Антоний в начале 1926 года обратился ко всем главам Православных Церквей и правительствам государств всего мира об оказании содействия в освобождении из тюрьмы Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра и других иерархов[760].

На первом заседании 1927 года митрополит Антоний сообщил о полученном им письме от Высокопреосвященного Стефана, митрополита Софийского по поводу иерархических несогласий в Русской Заграничной Церкви. Председатель Синода направил болгарскому иерарху ответное письмо, которое Архиерейским Синодом было расценено как «достойный ответ митрополиту Стефану»[761].

Братские связи между Церквами нередко выражались в реальной материальной поддержке русских беженцев. Так, Начальник Пастырско-Богословского училища епископ Царицынский Дамиан говорил об оказании Сливенским митрополитом Иларионом материальной поддержки училищу. Со своей стороны Синод выразил благодарность митрополиту Сливенскому Илариону за заботы о русском Пастырско-Богословском училище[762].

Председателем Священного Синода Болгарской Церкви были выражены чувства