на работе в конюшнях. Толком Ярослав и Рэй ничего не сделали, только лясы точили. Мастер копья поведал, что в Умире он подрабатывает помощником здешнего кузнеца:

— Подковы, скобяное, кое-что из инструмента куем. Однако дороги между городами становятся всё опаснее. Тут и бандиты, и нечисть, число и ассортимент которой прибывают с каждым годом. Так что и на оружие спрос растет. Вчера целый день ковали наконечники для стрел. Деньги-то нежирные, но на жизнь нам с Тишкой хватает. К тому же кузнецы самые уважаемые ремесленники этой страны. Последователи Сварога!

— Бог кузнечного дела?

— Гораздо больше! Бог творения. Отец Небесный и повелитель огня. Причём не только огня в печи, но и огня в душе. «Сварог» — значит «ходящий по небу». По поверьям, именно из искр его удара об Алатырь-камень родились первые боги — Сварожичи. «Сварить» и «сварганить» — тоже его слова, и то, и другое делается при помощи огня. Что до кузнечного дела, оно, конечно, очень развито в Старецграде — там целые кузнечные династии, современные плавильни и лучшие мастерские. Но столицей исконного кузнечного ремесла много веков остается город Сварга, что на севере Срединного края. Сорок лет назад князь, под давлением церковников, переименовал Сваргу в Окалень, но название еще не прижилось. Вообще, доброму кузнецу в любой деревушке будут рады, поэтому и учусь. Это у тебя лук? — быстро переключился Ярослав. — Ну и барахло, дай посмотреть.

— А Тихомир? Как получилось, что ты завел оруженосца? — вручая оружие, спросил Рэй.

Ярослав пожал плечами, примеряясь к луку.

— Разочарую, если ждешь захватывающую историю. Родители его умерли много лет назад из-за болезни, что пришла в деревню, откуда он родом. Дом сожгли жители, чтобы «остановить порчу». Тишка, он немой с рождения, а как ты понимаешь, для жизни среди суеверных селян это не самая пригожая черта. Оставшись без родителей и без дома, он отправился в путь и слонялся из одного селения в другое. Но, — Ярослав благородным движением уложил руку на грудь, — по счастью, во время одной моей работы — нужно было извести буку, что поселился в деревенском амбаре — я приметил этого способного паренька. С тех пор болтается со мной да из первого ряда наблюдает за подвигами.

— Что такое бука? — спросил Рэй, проигнорировав пафосный тон, которым завершился рассказ.

— Да так, ядовитые вредители размером с крупную собаку. Жрут домашних кошек, кур, козлят. Детей могут. Не знаю, какова их природа, но после протыкания копьем признаков жизни не подают.

Ярослав притянул тетиву кривоватого от неправильной сушки лука и пустил стрелу — та вылетела из денника и звонко вонзилась в столб жердяного забора, которым ограждалась примыкающая левада. Герои загадочно переглянулись, оценивая, возьмет ли стрела намеченную ими цель.

Тут из-за распахнутых ворот денника вышла Настя:

— Вы совсем обалдели?! В конюшне стрелять! — вырвав стрелу из стропил, ругнулась она.

Ярослав шкодливо всучил лук обратно Рэю.

— Идем ужинать, — бросила Настя.

— Хлам, а не оружие, — сказал Ярослав. — Древко пересохло, отсюда и выстрел косой. Я тебе свой лук отдам. Давно купил, да так и не научился стрелять.

Скатерть разложили на траве. Крынка кваса, по которой стекала пенная капля, жареная рыба и горячий хлеб обещали сытный ужин. Правда, тут и златокудрый Сенька примостился, но поднес ко столу, точнее к скатерти, крыночку архи — как тут прогонишь? Архи — это ордынская водка, которую гонят из молока, очень питкая, спирт в ней почти не чувствуется. Где только Сенька раздобыл?

Настя резала сыр, а Рэй поднес крынку парного козьего молока.

— Ну, беглец, какие планы на жизнь? — спросила она.

«Хотелось бы не помереть сегодня ночью», — невольно подумалось ему, когда поглядел на затягивающийся тучами край неба. Рэй собрался и выдал как на духу:

— Мы собираемся убить жердяя.

— Ты че блин?! — тут же треснул по плечу Ярослав. — То есть, когда я говорил «не рассказывай Насте», ты всё воспринял в точности наоборот?!

У той в глазах будто молния свернула.

Сенька положил кусок жареной рыбы на хлеб, но рука так и замерла на полпути ко рту. Это он решался, чему подивиться сначала: отваге или глупости геройских.

— Таково наше ремесло, — хладнокровно сказал копейщик, боясь, однако, посмотреть в глаза Насте.

— Да какое к черту!.. Яр, ладно ты идиот, помрешь — никто плакать не будет. Но Рэя-то зачем втягиваешь?

— Это мое решение, — возразил Рэй. — Я сам видел жердяя. Раз Ярослав верит, что его можно победить, я прятаться не стану.

В общем, отужинали почти в тишине. Журавлик неслабо обозлилась на обоих, Ярослав на Рэя, а Тихомир, понятное дело, молчал, только еще более угрюмо, чем обычно.

Уголек заката догорал. Как солнце кренилось к закату, прячась за набегающими на горизонт тучами, так нарастало волнение в груди.

Герои шли домой — пора было подготовиться к грядущей ночи. Тут Рэй решил, что негоже это вот так завершать разговор. Во-первых, надо еще раз обсудить дело с Настей — авось, совет даст. Во-вторых, а ну как сегодня и вовсе будет последний раз, как они виделись.

— Ярослав, иди в дом, я догоню.

Тот нахмурился:

— Ну только быстро! На любовные игры потом время найдешь.

Рэй не стал спорить и поспешил обратно на лошадиный холм.

* * *

— Извини, Рэй, — улыбнулась Настя в ответ на повторное предложение о совместном изведении чудища.

Свет меркнущей зари робко проникал в денник серо-алым маревом.

— Видимо, навоевалась. Здешние приключения меня совсем не вдохновили. Кстати, классная рубашка, — подмигнула она, поглядев на косоворотку, размер которой позволял носить ее двум людям разом.

— Дали в пользование за работу. Не успел подшить по размеру.

— Оставь так, — улыбнулась Настя.

Вилы в ее руках принялись вонзаться в навозную кучу, а субстанция в тачке прибывать.

— Почти уж стемнело, не идешь домой?

— Так я здесь и живу, вон, в мансарде того пристроя. Решила… доделать то, что вы с Ярославом не сделали, — с укоризной глянула она. — Да и не хочется спать, после того, что вы рассказали. Дурацкая идея, Рэй, — зубья проникли в бурую кучу, а Настя вдруг замерла и обратилась почти просительно: — Не ходи с Ярославом. Ты ведь только поправился. Ему-то ничего не будет — не в таких передрягах бывал, да и Тихомир не лыком шит.

— А я бездарь, да?

— Не будь ребенком, я же не о том! Видел у Ярослава под глазом шрам? Это василиск. А на руке? Это коловертыши на него втроем разом накинулись. А на груди? Это бука его хвостом ударил, хвостом всего-то! А Яр потом несколько дней отлеживался с