ударив грудь чудовища, и струйки пламени брызнули в стороны!

Придавленные к земле герои оказались свободы, а Журавлик на ходу соскочила с лошади, отправив ее рысью прочь. Рэй окликнул спасительницу, швырнув через дорогу меч в ножнах! Лязгнула сталь. Рэй поспешил вперед и, пуская стрелы, прошмыгнул меж тощими исполинскими ногами, обгоняя жердяя, который, стряхивая с груди жидкое пламя, уже пустился наутек!

Освободившийся от корней копейщик поднялся, выхватил у Тихомира кинжал, перехватил под лезвие и метнул точно в подколенную ямку, отчего жердяй, всё еще напуганный огнем, оступился на пораненную ногу. И Настя бросилась в решающую атаку!

Сапоги ее с волшебной скоростью толкнулись от земли, от гигантской пятки, от бедра, пробежали вверх по длинному, черному хребту. Она подпрыгнула, изогнувшись дугой, и вонзила клинок точно середину затылка гиганта!

Жердяй возопил таким едким треском, что, казалось, рвется сам воздух! Уши заныли от боли. Гигант выпрямился и сделал несколько нестойких шагов, всё норовя сбежать. На бегу тонкие, ветвеобразные руки взмыли к затылку, но воительница выдернула меч, перепрыгнула метнувшуюся к ней черную ладонь, прорвалась вперед по плечу и ринулась с высоты вниз! На лету развернувшись, она вонзила клинок в тело чудовища! Далее, держась за эфес, она быстро опускалась, разрубая грудь и живот, замедляя тем свое падение. Странный звук раздавался: будто режут не плоть, а отрез толстой ткани.

Жердяй заревел, начав рушиться на землю. Ударом гигантской ладони Настю, словно мушку, швырнуло вдаль, и Рэй, выронив лук, бросился к ней. Успел поймать у самой земли, исполнив роль подушки, а потом подскочил, схватил мечницу за руку и оттащил, не позволив жердяю придавить обоих своим рушащимся телом.

Финальный удар был нанесен Ярославом, который оказался над головой чудовища. Слабеющее цоканье дощечек тянулось из глотки еще несколько секунд, пока гигантское тело не обмякло.

* * *

Каждый выдохнул, когда рослое тело ночного морока начало терять свою форму и рассыпаться черным песком, струйки которого разносил ветер. Ярослав помог подняться оруженосцу, поддерживая его за плечо, а сам стер ручеек крови, что пересекал лоб. Он удовлетворенно осмотрел груду пепла, скинул с головы шлем и, когда уже поднял кверху копье, намереваясь бросить победный клич, маленький кулак вдруг настиг его, опять свалив с ног! Звук тупого удара разнесся по затихшей округе.

Ох, как же она была зла.

Ярослав приподнялся, стирая юшку теперь и с разбитого носа. Тяжелые полные ножны опять ударили в грудь Рэя, который осмелился приблизиться к девушке, спасшей всех троих. Она одарила каждого по очереди разочарованным взглядом, но не сказала ни слова. Твердо ступая, она ушла прочь, искать убежавшую кобылу. Ярослав растерянно поглядел ей вслед, как и Рэй, и Тихомир.

Тяжесть в груди потихоньку спадала.

— Чуть не задушил, гад.

— Облажались мы конечно, — констатировал Рэй, еще наблюдая тонкий силуэт вдалеке.

— И почему она мне-то врезала? — щупая кровь под носом, философски спросил Ярослав. — Эт ж ты ее до последнего подговаривал нам помочь.

— Как зачинщику тебе досталось, поделом.

— Или как самому ответственному из нас!

Тихомир, убрав кинжал за пояс, со скепсисом на лице выполнил пару жестов: «Точно нет». Рэй рассмеялся.

— То есть ты, хитрец, молчишь с утра до ночи, а как что, так над своим патроном насмехаешься? — вскинулся Ярослав, но тут же сжался от боли.

— Нормально он тебя в полет запустил, — весело отметил Рэй. — Через всю улицу пролетел!

Опираясь на копье, Ярослав поглядел на лучника сначала неприязненно, но потом даже дернул уголком рта: полет-то и правда выдался впечатляющий!

Тело жердяя целиком обратилось горой мельчайшего черного песка. Точнее, сначала это был крупный песок, но и тот стал деградировать, обретая консистенцию муки. Рэй оглядел останки, пытаясь понять, из чего же таинственное чудище было сделано. И тут приметил белый узелок! И ровно на том месте, куда в последний раз пала рука жердяя.

В груде пепла лежала та самая тряпица, в которой Рэй намедни собрал ужин для обитательницы своего сердца. Он поднял повязанный в круг платочек, который чудище, кажется, пристроило словно перстень. Вот так диво! У бездушного монстра, оказывается, были представления об эстетике. И тут же Рэй зажмурил глаз из-за укола попавшей соринки.

— Что делать будем? — потирая глаз, спросил Рэй.

— Видимо, завтра пойдем просить прощения, — через силу ответил копейщик. — Ненавижу, когда она оказывается права!

— Подозреваю, это случается часто.

— Умник. Завтра купишь козьего сыра у молочников на севере деревни, да не белого, а желтого, который выдержанный, это ее любимый, понял?

Рэй кивнул, дернул лопаткой, почесав спину, и отправился следом за товарищами.

* * *

Сильно извиняться не пришлось. Последний день седмицы — неделя — выходной для всех жителей. Мало того, день еще и выпал на Ивана Купалу, оно же Ярилино гулянье, намеченное на грядущую ночь. Но вместо того, чтобы готовиться к празднику, проштрафившаяся троица пахала от зари до зари. Прораб Анастасия, не удостаивая и крупицей внимания нескладные извинения и даже преподнесенный сыр, поручила героям осваивать конюшее ремесло. Ведь геройское тем оказалось не по силам.

Златокудрый Сенька, подлец, устроился на лавке посередь двора, аки барин, и с неподдельным удовлетворением наблюдал, как взмыленные герои носят воду, возят навоз и тяжелые стройматериалы. То мул-траву пожует — зажмурится на солнце, задремлет на минутку. То хлеба с маслом себе сделает да молоком свежим запивает, прихлюпывая на весь двор. То приговаривает: давайте-давайте, геройские, ржи много в поле, да ленивым нет доли! В общем, повеселили Тасьиного приятеля.

Вплоть до вечерних петухов бойцы вывозили в тачках конский навоз на озимые поля за околицей. Ярило в этот день, как и водится, не поскупился — пекло́ так, что хоть на улице пироги пеки.

Под вечер, когда заря цвета пылающих улей уже воспламенила всё и вся, герои, смердящие навозом и потом, сидели на земле, привалившись жердяному забору левады.

— У тебя говно на лице.

— З-завали, — не в силах пререкаться, ответил лучник, одергивая лопатку, что так и чесалась целый день. — А давно Настя ушла?

— Шиш ее знает, — жадно отпивая воды из кувшина, ответил копейщик. — Поди к празднику Купалы готовится. Вон жители сколько костров наделали, всю ночь гулянья будут. Вот же стерва! Мы геройский поступок совершили, праздник спасли! А она нас в хвост и в гриву целый день.

— Точно. Ну и пусть сталось, что ей в итоге пришлось нас выручать, — поддержал Рэй. — Наша ошибка была в неправильной стратегии, а вовсе не в… фуф, — не найдя сил завершить предложение, он руки сложил на груди.

— Да стерва, говорю! Скажи, Тишка?

Следопыт,