– Он был невероятно мил, – сказала я. – Даже выказал готовность подучить тебя вождению.

Тото покраснел:

– Тот рукосуй?!. Меня?!. Да он сам понятия не имеет, как управлять машиной.

– Да. Возможно. Однако получил награду за альпийское ралли и до сих пор ни разу не попадал в катастрофу…

– Это он тебе сказал? – взорвался Тото. – Он же врет. Нагло врет. В 1929 году во время сицилийского ралли он слетел с дороги и разбил машину вдребезги.

– Но сам-то не пострадал.

– Любому болвану может повезти.

– Это верно, Тото, – сказала я обвиняющим тоном. – Нехорошо получается с твоей стороны, когда ты зовешь чей-то талант или умения «удачей». Ты точно так же говорил, что Батильони лишь благодаря удаче занял второе место на ралли Монте-Карло. Это произошло, когда ты сошел уже на втором этапе. Стоило быть благодарным уже за то, что он согласился дать тебе эти несколько уроков. И полагаю, это вполне милый план.

Тото через силу взял себя в руки. Но поскольку я знала, что он слишком хорошо воспитан, чтобы взорваться, то нанесла ему еще несколько мелких уколов. И лишь потом спросила, как, собственно, он себя чувствует и когда доктор позволил ему покинуть больницу. Оказалось, уже завтра он должен перебраться к себе.

– Дома тебе точно будет удобней, – согласилась я. – А как там мисс Норманн?

Тото пожал плечами:

– И откуда бы мне знать?

– Ах, значит, цветы она тебе принесла не лично?

Он сглотнул и пробормотал:

– Нет. Прислала их. Впрочем, не думаешь же ты, что я мог получить их только от нее? Ты меня всегда недооценивала.

Я прошила его взглядом:

– Совсем наоборот. Вспомни, что я свято верила, будто ты собственноручно убил тех двух тигров, чьи шкуры висят в твоем кабинете в имении. Я верила бы до сегодняшнего дня, если бы случайно не нашла на их изнанке заводского штемпеля…

– Тсс… тсс… Тише. Зачем ты говоришь так громко? – застонал Тото. – Хочешь, чтобы кто-нибудь услышал?! Решила меня скомпрометировать?!

– Совершенно нет, дорогой. Я не желаю ни компрометировать тебя, ни высмеивать. А лучшее тому доказательство – то, что до сих пор не сказала о том ни словечка.

Фразу «до сих пор» я слегка подчеркнула голосом, чего, однако, хватило, чтобы Тото сжался от страха. Пусть знает, что он должен со мной считаться. И сразу же он стал неслыханно сердечным и предупредительным. На это его поведение я смотрела с отвращением. Я еще не пала так низко, чтобы обращать внимание на вынужденные комплименты. Через четверть часа попрощалась и вернулась домой.

Яцек нервничал и казался подавленным. Я сразу заподозрила, что это наверняка связано с той мерзкой женщиной. Но поскольку на вопросы мои он отвечал изворотливо: что, мол, у него определенные проблемы на работе, я отказалась от дальнейших разговоров. Знала – в любом случае скоро все закончится. Рада, что рассказала обо всем господину Фреду. Ни на миг не сомневаюсь, что он никому не выдаст мою тайну.

К этому фрагменту дневника пани Реновицкой я должен дать небольшое опровержение. Скорее всего, она в силу забывчивости уверила г-на ван Хоббена в исключительной доверительности к нему. На самом деле тайну свою доверила не только пану Альбину Нементовскому и мне, но и еще нескольким персонам.

Я убедился в этом лично как раз в тот момент. По городу тут и там начали говорить, что Яцек Реновицкий замешан в каком-то скандале, связанном с двоеженством. Даже Януш Минкевич, знаменитейший сатирик среди сплетников и сплетник среди сатириков, расспрашивал меня, не стоило бы на эту тему написать фельетон в «Шпильки». Естественно, я его отговаривал. Но это уже выходит за рамки нашего повествования.

Оправдывая небольшое искажение истины пани Реновицкой, могу сказать лишь то, что, зная г-на ван Хоббена довольно слабо, этой невинной ложью она хотела объединить его с собой и принудить оказать ей помощь. (Примеч. Т. Д.-М.)

Уже в двенадцать утра я была в «Бристоле» у господина Фреда. Он к тому моменту все подготовил. Входя в комнату, никто бы не догадался, что в ней установлена вся та машинерия. Из-под дивана выглядывал лишь небольшой кусок провода. А господин Фред как раз прикручивал к нему другой проводок; прикрутив, подал мне наушники. Это было феноменально!

Я отчетливо услышала шаги и напеваемую песенку: «Bei mir bist du shein», потом звук передвигаемого стула, скрип шкафа. Похоже, она одевалась.

Фред стоял надо мной и с удовлетворением следил за тем, какие чувства отражаются у меня на лице. Я уже собиралась отложить наушники, когда услышала звонок телефона и ее «алло». Она говорила с кем-то по-французски, называя его «mon cher monsieur». Из ее коротких фраз было решительно непонятно, о чем речь. Но казалось, она принимала от кого-то указания или распоряжения. Должно быть, дело касалось торговых вопросов, поскольку слышались такие слова, как «груз» и всякое такое. Впрочем, весь разговор длился не более двух-трех минут. Позже до моих ушей донесся шелест бумаги, а через короткое время – стук в дверь. Судя по всему, она позвонила обслуге. И я не ошиблась. Она промолвила по-английски:

– Прошу немедленно отослать эту депешу.

Потом внизу установилась тишина. Я отложила наушники и повторила господину Фреду все, что услышала, добавив:

– Очень вероятно, что она занимается контрабандой наркотиков.

– Я пока в этом не уверен, – ответил он, слегка поколебавшись. – Однако надеюсь, вскоре мы добудем более точные сведения.

– Благодаря вашей превосходной идее с этим аппаратом. Чудесное изобретение! Слышно не просто каждое слово, но и каждый шелест.

Он кивнул:

– Я использовал усилитель звуков собственного изобретения. Но важнее всего то, что моя соседка снизу совершенно не подозревает о существовании прослушки. В противном случае она была бы осторожней в своих беседах по телефону.

– А был ли этот разговор настолько уж важен? – поинтересовалась я.

– Конечно. Она ведь выдает себя за туристку. А мы теперь знаем, что у нее есть здесь контакты и она занята делами, которые с туризмом не имеют ничего общего. – Он записал что-то в свою записную книжку и промолвил: – Сегодня мисс Норманн получила два письма. Когда она выйдет, я еще раз загляну к ней в номер. Но допускаю, что письма эти она уничтожает немедленно по прочтению. Раздумывая над вашей ситуацией, я пришел к определенным выводам. Итак, мне кажется, дело куда сложнее, чем история с двоеженством вашего мужа на этой даме. Я не могу понять, каким образом адвокат не отыскал записи в бюро гражданского состояния, где их брак был заключен. Насколько мне известно, в Америке в этом смысле царят образцовые порядки. И я опасаюсь, что именно здесь – самая серьезная загвоздка.

– Какая-то новая опасность?

– Скорее, напротив: загадка, разгадать которую удастся до того, как та станет угрозой.