Со стороны она походила на обычную крестьянку, невысокая, но плотная фигура, коротко подстриженные волосы, одетая очень просто, как человек, которого не интересует, что о нем думают другие. Но находиться рядом с ней, увидеть проницательный взгляд желтых глаз значило почувствовать ее могущество – не силу завоевателя или желание покорять других, но естественную силу камня, лежащего посреди могучей реки – нечто совершенно неподвижное, заставляющее остальных огибать его с бессмысленной суетой и шумом.

«И грязные ногти, – вспомнил Эолейр – еще одно, что ему в ней нравилось. Она была слишком занята своими делами, чтобы тратить время на то, чтобы быть кем-то другим, а не собой. – О, боги, да, – подумал он. – Наше положение было бы намного лучше, будь все члены Ордена Манускрипта живы – Джелой и Моргенес, Ярнауга и отец Диниван – и если бы они оказались здесь и рассказали, что нам делать».

Но Джелой умерла от рук норнов, как и Ярнауга, а Красный священник Прайрат убил отца Динивана в Санцеллане Эйдонитисе и сжег доктора Моргенеса в его собственных покоях.

Эолейр оглядел комнату. Все сидели здесь, король и королева, тролли из далекого Иканука, Тиамак, родившийся в болотистом Вранне, и молодой Морган, смущенный и расстроенный из-за огромного количества вещей, которых он не понимал.

«Но теперь именно мы должны защитить страну, – подумал Эолейр. – Нам предстоит стать теми, о ком другие будут говорить в далеком будущем: «Благодарение богам, что они были здесь». Потому что, если не мы – если волна мести снова накатит с Севера и мы не сумеем удержать то, что другие помогли отстоять во время предыдущего прихода тьмы, – возможно, будет не о чем слагать истории, просто никого не останется».

♕

Мириамель отправила придворных дам приготовить спальню, когда заметила Бинабика, который ждал у двери кабинета ярла. Маленький мужчина выглядел усталым, и она подумала, что все еще не привыкла к постаревшей версии знакомого лица. Мириамель улыбнулась.

– Я так рада снова видеть тебя и Сискви, Бинабик. И твою дочь, Квину, – она выросла и стала такой красавицей! Все это радует мое сердце.

Он ударил себя кулаком в грудь:

– Сердце – вот то, что нам всем иногда нужно. Мы говорим на канукском: «Страх – мать мудрости, но каждый ребенок когда-нибудь покидает дом».

Мириамель все еще пыталась разобраться в смысле его слов, когда Саймон закончил разговор с сэром Кенриком о размещении стражников. Так как они находились в доме надежных союзников, обсуждать было почти нечего.

Сэр Кенрик задержался у двери и низко поклонился королеве, потом посмотрел на тролля и сделал забавный полупоклон, получился не вполне уравновешенный кивок: как и большинство его товарищей, коренастый капитан не совсем понимал, как следует относиться к паре диковинных друзей королевской четы. А самым трудным оказалось обращение и титул. Всего две недели назад, как узнала Мириамель, лорд-камергер Джеремия едва не расплакался, пытаясь понять, какой титул носит Бинабик, «Поющий с горы Минтахок», и создал прецедент.

«Он мой старейший и ближайший друг, – сказал тогда Саймон, а потом поспешно добавил: – После тебя, конечно, Джеремия».

– Еще один вопрос, – сказал Кенрик, – прошу прощения у ваших величеств. Может быть, если мы быстро доберемся до Вественнби, то сможем дать нашим людям день отдыха. Это поднимет им настроение после путешествия по заснеженным дорогам и скромного ежедневного рациона.

– Уверен, это можно организовать, – ответил Саймон.

– Мы обдумаем ваше предложение, сэр Кенрик, – сказала королева, бросив многозначительный взгляд на мужа.

– Почему бы им не отдохнуть один день в Вественнби? – спросил король, когда капитан ушел.

– Я не говорила, что так поступать не следует, хотя мы потеряли много времени из-за плохой погоды. Я лишь сказала, что мы подумаем. Вместе. До того, как сделаем заявление.

– Я не думал, что ты будешь возражать, – сказал Саймон.

– Но ты не мог этого знать до тех пор, пока не спросил, муж мой.

Он поджал губы, но кивнул:

– Пожалуй, ты права.

Несколько мгновений Мириамель хотелось только одного: обнять Саймона и остаться с ним вдвоем в таком месте, где нет никакой ответственности и где они могли быть просто мужем и женой. Но она понимала, что это невозможно. Никогда. Она вздохнула и сжала его руку.

– Ладно, все в порядке. Я думаю, Бинабик хочет с тобой поговорить.

– Точнее, с вами обоими, если уж быть точным, – проговорил тролль, выступая вперед. – Речь пойдет о твоих вчерашних словах, друг Саймон. Когда мы были в Элвритсхолле, ты сказал, что перестал видеть сны. Это правда?

По лицу короля промелькнуло выражение, которое напомнило Мириамель молодого и заметно встревоженного Саймона.

– Да, так было, – ответил он. – И есть. Ты же знаешь, меня часто посещали необычные сны, Бинабик, особенно в годы войны Короля Бурь. Мне снилось Дерево Удуна, верно? Задолго до того, как я его увидел. И колесо, хотя я не знал, что буду к нему привязан! А еще гора Стормспейк и королева норнов, хотя я о ней ничего не знал. В доме Джелой, когда мы шли по Дороге Снов, – помнишь?

Бинабик кивнул:

– Конечно, помню. И еще как великая ситхи леди Амерасу сказала тебе, что ты, возможно, ближе к Дороге Снов, чем другие. Изменилось ли это за годы, что мы не встречались?

Саймон покачал головой:

– На самом деле нет. Иногда она дальше, но за несколько недель до того, как наш сын Джон Джошуа заболел, Прайрат снился мне каждую ночь. Мири может рассказать.

– Нет, не могу. Я не хочу вспоминать. – Иногда ей казалось, что ужасная потеря окружает ее, лезет из всех углов, и стоит коснуться любой темы, пусть даже самой безобидной, возвращается с новой силой. Мгновение назад она думала о тысяче других вещей, но теперь боль вернулась и стала почти столь же острой, как в тот момент, когда они потеряли своего единственного ребенка. – Но, да, – продолжала Мириамель, когда ей удалось взять себя в руки, – Саймона в те дни посещали ужасные сны. Ужасные.

– Однажды мне приснилось, что Прайрат – это кот, а Джошуа – мышь, но он не знал…

– Достаточно! – резко сказала Мириамель, сама того не желая. Когда Саймон и Бинабик удивленно на нее посмотрели, она лишь махнула рукой. – Сожалею, но я не могу вынести разговоров об этом.

Бинабик сочувственно нахмурил брови:

– Не думаю, что следует рассказывать всю историю, но у меня есть еще несколько вопросов. Следует ли мне отвести твоего мужа в другое место, чтобы мы продолжили разговор?

– Нет. Я в порядке. Если это важно, я хочу знать все. Продолжай. – «Ты королева, – напомнила себе Мири, – королева Протектората, и не станешь прятаться от чувств, каким бы мучительным ни был их источник».

– И сны вдруг перестали к тебе приходить, Саймон? – спросил Бинабик. – Или ты обратил на это внимание позже?