Ярнульфу пришлось поспешить, потому что его враг уже поднял лук. Стрела Охотника ушла чуть ниже, чем он рассчитывал, и попала норну в живот, такая рана вполне могла его убить, но не слишком быстро. Норн резко повернулся и упал на колени, но все-таки нашел в себе силы спрятаться за сугробом, и ему требовалось преодолеть короткое расстояние, чтобы скрыться в лесу.

Ярнульф проклял свою неловкость и тут же пожалел, что упомянул имя Искупителя всуе, даже в разгар схватки. Он знал, что не может ждать, чтобы убедиться, что рана смертельна: если у норна хватит сил, чтобы спастись, он сумеет добраться до остальных хикеда’я, и тогда сам Ярнульф станет мишенью. С другой стороны, пытаться сразу покончить с раненым воином Ордена Жертвы не следовало – хикеда’я мог уловить его запах, и у него был лук. Даже с серьезной раной ему будет достаточно одного выстрела, чтобы покончить с Ярнульфом, и он не сможет отомстить бессмертным.

Когда Ярнульф добрался до следующего удобного пригорка, откуда открывался хороший вид вниз, он с облегчением увидел, что раненый воин все еще прячется за холмиком. Кровь, вытекавшая из живота, испачкала снег вокруг… однако Ярнульф сразу понял, что кровотечение недостаточно сильное, а стрелять под таким углом неудобно, поэтому он начал осторожно спускаться по крутому склону. Камни были скользкими, и несколько раз он оказывался полностью уязвимым для выстрела снизу, но хикеда’я даже не пытался его атаковать.

Наконец, оставаясь на высоте в десяток локтей над долиной, Ярнульф увидел за пригорком ноги раненого норна. Он мог бы продолжать обходить его по дуге, но ветер изменил направление, и несколько долгих мгновений, когда его запах доберется до врага, он станет уязвим; и тогда все будет зависеть от того, кто сделает более удачный выстрел. Ярнульфа не прельщала мысль об обмене стрелами даже с раненым воином хикеда’я, поэтому он приблизился к краю каменного карниза и спрыгнул на заснеженную землю под ним, рядом с норном.

Снег оказался более мягким и глубоким, чем Ярнульф ожидал; он рассчитывал, что после приземления сразу прыгнет вперед, но вместо этого погрузился в него по самые бедра. При помощи лука Ярнульф стал выбираться, но разведчик его услышал и повернулся, кровь испачкала его рот и подбородок, красное на белом, точно грубая маска. Ярнульф не мог позволить врагу поднять лук и бросился вперед, даже не попытавшись обнажить меч, вместо этого на бегу, скользя по неровным, покрытым снегом камням, вытащил длинный кинжал, чтобы атаковать врага.

На миг Ярнульфу показалось, что ему сопутствует успех: он ударил раненого хикеда’я плечом, и вражеский лук вместе со стрелой отлетели в сторону. Но воин прошел отличную подготовку и был очень быстрым – несмотря на полученную рану, он успел выхватить свой клинок.

Несколько долгих безмолвных мгновений они катались по снегу, сжимая друг друга в таких тесных объятиях, какие и не снились любовникам, пока Ярнульф не сумел вонзить кинжал врагу под ребра, рядом с раной от стрелы. Удар не убил норна сразу, но клинок вошел достаточно глубоко, и теперь смерть норна была лишь вопросом времени. Хватка хикеда’я стала слабеть. По мере того как он продолжал отражать удары Ярнульфа, его движения постепенно замедлялись и теряли силу. Наконец, когда кровь окрасила снег на несколько локтей вокруг, разведчик хикеда’я начал двигаться, словно во сне. Ярнульф перевернул его на спину и вогнал длинный тонкий клинок ему в глаз и мозг.

Некоторое время он мог лишь, задыхаясь, лежать на теле врага. Рукопашная схватка даже с раненым воином Ордена Жертвы была подобна борьбе с большим змеем, и сейчас все мышцы Ярнульфа дрожали от напряжения. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь наполнить легкие воздухом, и если бы не услышал шум между вдохом и выходом, то умер бы сразу.

Он успел лишь перекатиться в сторону, когда третий воин хикеда’я прыгнул к нему; выпад копья получился бы смертельным, но вместо этого вошел в безжизненное тело мертвого норна. В ярости на себя из-за ошибочного предположения – Ярнульф решил, что разведчиков в патруле всего двое, – он схватил копье, чтобы не допустить второго выпада. Хикеда’я отклонился назад, пытаясь его вырвать, что подарило Ярнульфу мгновение безопасности. Его противник был слишком далеко, чтобы поразить какой-нибудь жизненно важный орган, но Ярнульф сумел пронзить обутую в сапог ногу Жертвы. В тот миг, когда бледное существо ахнуло (но не закричало – хикеда’я способны контролировать даже острую боль), Ярнульф сумел дотянуться до лука мертвого разведчика, со всего размаха ударил врага по лицу, и лук сломался. Одетый в белое воин попытался защитить голову от нового выпада, но Ярнульф бросился на него, держа в каждой руке половинки сломанного лука, которые все еще связывала тетива.

Продолжая движение вперед, он набросил тетиву петлей на шею Жертвы и оказался за спиной у норна. Затем, упираясь коленом ему в спину, чтобы тот не смог его достать, изо всех сил натянул тетиву. Однако хикеда’я отчаянно сопротивлялся, и ему удалось расцарапать Ярнульфу руки до крови, но тетива была сделана в Наккиге, и порвать ее не представлялось возможным, к тому же Ярнульф весил больше, чем его враг. Теперь, несмотря на то что хикеда’я был сильнее, Ярнульфу оставалось лишь удерживать тетиву.

И все равно, чтобы прикончить третьего врага, ему потребовалось много времени – очень много, – но наконец бледнокожее существо прекратило сопротивление. Тем не менее Ярнульф продолжал натягивать тетиву до тех пор, пока его руки не ослабели окончательно, и только после этого повалился на снег рядом с телом хикеда’я. Если бы рядом находился четвертый воин Ордена Жертвы, Ярнульф очень скоро стал бы мертвецом.

Но отряд разведчиков состоял из трех норнов. Ярнульф с трудом поднялся на ноги, все тело у него ломило от боли, он уже несколько недель не чувствовал себя таким измученным. Однако он еще не завершил свою священную миссию – убийство норнов стало лишь первым актом. Сами по себе мертвые тела ничего не значили. Страх – вот что было важно.

Ярнульф подтащил три трупа к сосне и прислонил их к стволу. Затем набрал в ладонь кровь норна, получившего рану в живот, опустил свободную руку в снег и дунул на кровь так, чтобы она обрызгала его расставленные в стороны пальцы. Когда он поднял опущенную в снег ладонь, на белой поверхности остался отпечаток руки, обведенный по контуру кровью. Потом Ярнульф встал на колени и начал молиться.

– Я посвящаю тела убитых врагов Тебе, Господь, и пусть ими овладеет страх перед Твоим гневом.

Но, в отличие от предыдущих дней, когда он закончил молитву, Ярнульф не ощутил торжества или удовлетворения. Он смотрел на мертвых разведчиков-норнов и чувствовал странную тревогу, какой не испытывал раньше, а пустота в темных мертвых глазах отражала тщету всех его замыслов. Как он мог продолжать то, что делал столько лет, когда слова мертвого гиганта все меняли? Если Королева Утук’ку проснулась и хикеда’я готовятся к войне, его представления о них как об исчерпавшей себя силе ошибочны, и убийства ничего не меняют. Это всего лишь следующие одна за другой смерти.

Ярнульф знал, что не должен задерживаться рядом с телами. Он нашел свой лук и собрал стрелы. Затем почистил сапоги от крови, чтобы помешать врагам его выследить, и стал подниматься на дрожащих ногах к деревьям на вершине горы. Когда он оказался достаточно далеко от мертвых воинов Ордена Жертвы, он нашел надежное укрытие, упал на колени и соединил ладони, все еще испачканные кровью так называемых бессмертных, и вознес еще одну молитву, на сей раз беззвучную.