Как у меня в голове вообще могла появиться мысль, что он решил вернуться к бывшей, после всего-то, что она сделала?

Викки выглядела гораздо хуже, чем в те времена, когда была женой моего отца. Она осунулась, похудела и безо всяких диет, но смотрелась как-то очень устало и измученно, как будто кто-то удерживал её силой и не давал есть.

Я знала, что Викки иногда нарочно устраивала себе голодовки, ей казалось, что так она выглядит получше. Но всё же, факт оставался фактом, и все процедуры, которые женщина делала, казалось бы, для своего омоложения, имели обратный эффект.

Платье, которое она на себя надела, я знала — его когда-то купил ей папа, безумно дорогое и совершенно не шедшее Викки. Красное, из тяжелой плотной ткани, оно делало её старее лет на десять, превращало из тридцатипятилетней женщины в сорокапятилетнюю, только не настоящую, спокойно понимающую свой возраст, а ещё и молодящуюся, не желающую принимать числа в своем паспорте как данность.

Что ж, возможно, если б Викки не разбежалась с моим отцом, она через лет десять тоже выглядела бы точно так. Или ещё хуже.

И всё же, дорогое платье не скрашивало всю неряшливость образа. Растрепанные волосы, которые она затянула в тугой хвост, но при этом потеряла несколько прядей. Они вились, только как-то неестественно, словно Викки случайно сделала вместо нормальных локонов мелкие бараньи кудряшки, и торчали в разные стороны, и женщина то и дело протягивала руку, чтобы провести по хвосту.

Привычный яркий макияж тоже был нанесен без особой аккуратности, грубыми мазками. Густо накрашенные глаза, пылающие алым губы, как будто Викки напилась чужой крови… Что ж, роль вампирши была ей не к лицу, хотя характер Викки вполне органично смотрелся б, если б ей пришлось играть мелочную, противную злодейку.

Мне всё же хотелось думать, что мой мужчина выше всего этого. Одно дело оступиться по молодости, а совсем другое — провести жизнь рядом с такой, как Викки. Я себе с трудом представляла, как Олег мог бы вернуться к ней вновь, особенно после всего того, что она сделала.

— Так что, милая падчерица, ты рада меня видеть?

Я заметила, что Викки не удосужилась разуться. Её алые туфли — в тон платью, — придавали образу ещё больше какой-то удивительной пошлости.

— Не особо, — призналась я. — Зачем ты пришла?

Викки пожала плечами. Она вальяжно, как будто всё ещё была здесь хозяйкой, пересекла комнату и самоуверенно плюхнулась на стул, делая вид, что меня и вовсе не существует — я так, простая тень.

Я почувствовала, как в моей груди стремительно вскипает злость. Да, все эти размышления о том, любит меня Олег или нет, это, конечно, замечательно, но я не намерена просто так отдавать свое. И если Викки решила, что может просто открыть дверь с ноги, забраться в мою жизнь и всё в ней переколошматить, то она очень наивная женщина.

— Поговорить, — протянула Викки. — Нам ведь есть о чем пообщаться, не так ли?

Чертов Алекс, почему он до сих пор не звонит? Мог же просто набрать номер и сказать, насколько мои подозрения можно подтвердить…

Мне больше ничего не было нужно. Только короткое да или нет. Но я понимала, что добыть хоть какую-нибудь информацию — это уже не настолько простая задача, как просто попросить это сделать. А Алекс не всесилен, он же не божество, в конце концов.

Я попыталась сконцентрироваться на насущном. Сегодня — день моей свадьбы, и пока у меня не будет точной информации, я не пойду под венец. Но Викки, если вдруг что, всё равно ни о чем знать не надо. Пусть остается в священном неведении.

Надо просто выставить её прочь. Чем скорее я смогу это сделать — тем лучше. Тем более, даже если Олег в чём-то и виновен, я.

Господи, как мне не хотелось моделировать ту ситуацию!

— Как ты вообще сюда попала?

— А это важно?

— Важно, раз уж спрашиваю, — дернула плечом я.

— Я только хотела спросить, подумала ли ты над моим предложением, — вздохнула Викки. — Поинтересоваться, готова ли ты порвать все связи с моим прекрасным бывшим муженьком и уносить отсюда ноги? Или решила, что дашь себя растоптать, бросишься ему под ноги? Поверила в это сладкие речи о том, что он будет отличным отцом твоего ребенка, не так ли?

Я вздрогнула. Викки мастерски цеплялась за мои страхи, старательно выворачивала меня наизнанку, пыталась выбить на эмоцию. Как ни старайся сдержаться, это практически невозможно с такой соперницей.

— И всё же, — промолвила я, стараясь говорить максимально спокойно — знала же, что Викки всегда раздражало равнодушие собеседника, — я одного не понимаю. Зачем ты мне помогаешь?

Викки открыла рот, чтобы навести свои аргументы, но я решительно мотнула головой, прерывая её.

— Предположим, ты говоришь правду.

— Я говорю правду.

Я смерила женщину внимательным взглядом, холодным, равнодушным. На самом деле мне хотелось наброситься на неё, уцепиться в волосы, проклинать, шипеть, плеваться, но я в очередной раз напомнила себе, что выше этого.

Викки не сможет меня спровоцировать. А мне нельзя нервничать, надо думать о ребенке, беречь малыша.

В конце концов, это главное. Всё остальное — мелочи, детали, просто сопутствующая информация. То, что нисколечко не будет меня заботить, если вдруг с моим малышом что-нибудь случится.

Теперь, когда мне уже не надо было заботиться о матери, я никак не могла избавиться от привычки постоянно беспокоиться о ком-то и знала: в будущем буду вымещать все свои чувства на ребенка. Наверное, превращусь в настоящую наседку…

Я тряхнула головой.

Не о том сейчас думаю.

— Предположим, — повторила я, пытаясь как-то наверстать затянувшуюся паузу, — ты сейчас сказала правду. Ты в самом деле собираешься мне помочь, спасти от твоего же бывшего мужа. Скажи, зачем?

— Я тебе уже говорила, — пожала плечами Викки. — Мне не нужен этот ребенок.

— И рожать своего ты тоже не намерена.

Викки скривилась.

— А ещё не факт, что сможешь, — продолжила я, добавляя в голос свойственных Алексу ноток, которые, я знала, всегда гипнотически действовали на людей.

На Викки тоже должно было сработать.

— И что? Он останется с тобой, с женщиной, которая не способна родить ему ребенка? Не знаю, хватит ли Олегу на это терпения, — продолжила я, стараясь говорить максимально уверенно. — Он, в конце концов, живой человек. О наследнике мечтает.

Мне бы, правда, очень хотелось, чтобы мечтал и обо мне, как о матери этого наследника.

И так и есть, если Викки, конечно, врет.

Но что, если она в самом деле говорит правду?

— Рано или поздно ваш брак всё равно рассыплется, — продолжила я, надеясь, что мои резкие заявления сумеют хоть немного обидеть, остудить Викки, в конце концов, убедят её оставить нас с Олегом в покое и больше никогда не переступать порог этого дома. — Он попытается завести ребенка на стороне. Или.