За преображёнными хрюшками двигалась колонна псевдогигантов. Незримый фокусник, видимо, учёл замечание зрителей и внёс некоторое разнообразие: пустил мутантов-переростков нескольких типов – и цыплята ростом со страуса, и двуногие полумыши-полуящерицы, и человекоподобные младенцы, и великанские эмбрионы…

– А таких я ещё не видел, – признался Матадор.

– А в Касьянивке? – спросил Мыло. – В Касьянивке тильки такие и живуть, замисть колгоспникив… А! Ты ж тоды напывся в дрова, один я там був солдат…

– Вот и не потребовалось глубоко в Зону ходить, – сказал Матадор журналисту. – Она сама нынче перед людьми фауной хвастается… Прямо иллюстрация из учебника биологии: от амёбы до венца творения, только в обратном порядке…

Псевдогиганты ничего не скандировали и не рычали, а издавали однотонный бормочущий звук, довольно жалобный…

– А это, наверное, зомби, – сказал Майский. – Я видел хронику – всё по Джорджу Ромеро: «Мозги, мозги!»

Зомби двигались молчком, зато, как бывшие военные, красиво держали строй, одинаково подволакивая левую ногу. Если закрыть глаза, казалось, что множество дворников поутру метут асфальт под окнами…

Следом, словно огромные блохи, прыгали на четвереньках снорки. Противогазы на их головах только усиливали сходство.

– Мимо трибуны проходит колонна славных боевых кровососов имени трижды героя Трансильвании господаря Влада Дракулы! – объявил Матадор голосом то ли Левитана, то ли диктора Кириллова. – Надёжно хранят они священную землю Зоны от человеческих захватчиков, смело осваивают наши упыри передовую технологию «стеллз», не дают спуску вражеским проискам! Фора героям Зоны!

– И как в старое время доброе принимает парад уродов, – не оглядываясь сказал Майский.

– Шутники образованные, – недовольно буркнул Киндер. – Расхрабрились не в тему…

Вслед за кровососами двигались вроде бы люди – мужички в долгополых пыльниках и председательских кепках, только свои двухметровые правые клешни они вздымали в нацистском приветствии.

– А это маршируют бесстрашные изломы – бывшие люди, нашедшие в себе мужество перейти на сторону правого дела! – не унимался Матадор. – Это наши коммандос, способные незаметно подкрасться к вражескому лагерю и уничтожить его! Плоть оккупантов служит им наградой! Так будет с каждым!

– Ты бы унялся, отец, – сказал Киндер. – Зона всё-таки, не майдан Незалежности…

– На площадь выходят бойцы невидимого фронта, члены группы народного контроля! – объявил седой сталкер. – Это Генеральный Штаб Зоны! По их безмолвному приказанию отряды храбрецов устремляются в бой…

И заткнулся.

Потому что за контролёрами двигалось ТАКОЕ, что новичок Майский сразу же грохнулся в обморок, а опытные сталкеры сомлели чуть позже…

Кончилось кино, началась жизнь. Или смерть.

…Кинематографисты Украины, как и северные их соседи, все годы после развала Союза перманентно пребывали в глубокой… Нет, лучше сказать, депрессии. То снимали время от времени какую-нибудь псевдоисторическую бодягу, клеймившую проклятых москалей, то экранизировали свою не слишком обширную классику, то, наоборот, кидались в другую крайность, вспоминали о вечной дружбе советских народов и несокрушимом братерстве – в зависимости от политической конъюнктуры.

И при старом-то режиме студия имени Александра Довженко была у зрителей притчей во языцех – однако и из её недр то и дело выходили шедевры мирового класса, гремевшие по Каннам и Венециям.

Но общий уровень, как говорится, оставлял желать.

Впрочем, к Зоне всё это не имело никакого отношения, пока не появился в красивом городе Киеве Захар Паращук, изгнанный из сталкеров за мелкие кражи. И хорошо ещё, что не пристрелили!

Паращук устроился на студию ассистентом осветителя, таскал старые кабели да менял в прожекторах лампочки за скудные гривны. А девушкам врал, что он на самом деле прославленный сталкер Вирус, находящийся на Материке по случаю психологической реабилитации после боя с тремя псевдогигантами.

– Как ты красиво рассказываешь, Захарочку! – восхищались девушки. – Брэшешь, як спиваешь! Тебе бы книжки писать или кины снимать…

А почему бы и не снимать, вдруг подумал Паращук. Нынче кто попало снимает кины – и завхозы, и бандюганы, и детки ихние, и даже тёщи. В композиторы приглашают братишку, умеющего шарить на баяне, в художники – дедушку-маляра, в сценаристы – одноклассника, который лучше всех писал сочинения, и чтобы ни одна гривна не ушла сторонним людям…

Где-то он и деньги нашёл – пообещал, что после освоения всякий краденый доллар сделается чистеньким и гарнесеньким. Быстро научились в те годы умывать чумазого Бена Франклина. Вот фильмов, правда, никто не видел, не доходили они до экрана…

Но народ остро нуждался в своём, не голливудском, киногерое. И народ его получил. И может теперь хлебать его большой ложкой.

И вот вылетела из гнезда довженкова первая ласточка – блокбастер «Вероника – принцесса бюреров»…

Ежели и есть у бюреров какие принцессы, то лучше не смотреть на них за столом во время еды. Эти карлики, владеющие телекинезом, на вид и на запах настолько отвратительны, что ими брезгуют даже самые кровожадные хищники Зоны. Хоть и живут бюреры племенами, и даже есть у них какая-то пародия на цивилизацию. Но кто их видел, тех карликов, кроме сталкеров и учёных? Парочка, с великими трудами и за большие деньги доставленная в Киевский зоопарк, быстро сдохла, заразив при этом многих невинных зверей. Слоны вообще скончались от омерзения…

Поэтому роль принцессы Вероники предложили поючей поп-звезде по сценическому имени Власта, в миру – Софийка Вакулинчук. Софийка, кстати, ростом была под метр восемьдесят, но всё было при ней, только размер ноги очень большой.

Подданных принцессы Вероники изображали дети младшего школьного возраста, обряжённые в экзотическое тряпьё, а вокзальные беспризорники вообще снимались в своём повседневном. И становилось понятно, почему героиня носила высокое звание принцессы этого народца: она ведь любого подданного могла затоптать своими ножищами.

А на роль главного героя пригласили британского актёра Джеффа Беркли, хорошо известного среди кинокритиков. Он снимался в артхаусных лентах, потому что был гей. Или наоборот – он был гей, потому что снимался в артхаусных лентах…

Софийка Вакулинчук, возмечтавшая было о замужестве с отъездом в Лондон, очень быстро обнаружила, что под маской утончённого гея скрывается самый заурядный пидор. Поэтому во время съёмок она то и дело, чуть объектив отвернётся, норовила пнуть партнёра по заднице, приговаривая при этом: «Кобылячча ты срака!» – именно так её предки характеризовали турецкого султана в открытом коллективном письме трудящихся Запорожья. Теми же пинками бедной девушке в перерывах приходилось отгонять заграничную звезду от детей…

Джеффу Беркли, игравшему вольного сталкера по прозвищу Опрышек, это пришлось в кайф, поскольку он был ещё и мазохист, да и в любом случае деньги шли хорошие.