Когда джентльмены поднялись, прощаясь, миссис Беннет не преминула вспомнить о задуманном приглашении, и оба они были званы и обещали через несколько дней отобедать в Лонгборне.

— Вы же мне должны визит, мистер Бингли, — добавила она. — Ведь когда вы прошлой зимой отбыли в столицу, так прежде обещались пообедать у нас запросто, чуть вернетесь. Видите, я не забыла, и, уж поверьте, я очень огорчилась, когда вы не вернулись и своего обещания не сдержали.

Бингли несколько растерялся при этом упреке и сказал что-то о том, как он сожалеет, что ему помешали дела. После чего гости отправились восвояси.

Миссис Беннет очень хотелось пригласить их остаться и отобедать в Лонгборне в этот же самый день, однако, хотя стол она всегда держала прекрасный, по ее мнению, для человека, относительно которого она лелеяла такие планы, требовалось по меньшей мере две перемены блюд, не говоря уж о том, что пришлось бы ублаготворить аппетит и гордость его друга, имеющего годовой доход в десять тысяч фунтов.

Едва они уехали, как Элизабет вышла погулять, чтобы успокоиться, другими словами, чтобы без помех предаться мыслям, которые могли лишь еще больше ее расстроить. Поведение мистера Дарси озадачило и раздосадовало ее.

«Если он приехал, только чтобы хранить молчание, мрачность и равнодушие, так зачем он вообще приезжал?» — думала она.

И не находила ответа, какой был бы ей приятен.

«Он был по-прежнему любезен, по-прежнему обходителен с дядей и тетушкой, когда приезжал в Лондон, так почему не со мной? Если он боится меня, зачем приезжать? Если я ему безразлична, зачем молчать? Нестерпимый, нестерпимый человек! Больше не буду о нем думать!»

Это обещание ей невольно пришлось на короткое время сдержать, так как к ней присоединилась Джейн, чье веселое лицо показывало, что недавний визит принес ей больше радости, чем ее сестре.

— Теперь, — сказала она, — когда первая встреча позади, я чувствую себя совершенно спокойной. Я испытала свою силу и больше никогда не стану опасаться его визитов. И рада, что он будет обедать у нас во вторник: тогда другие гости убедятся, что мы друг для друга не более, чем обыкновенные равнодушные знакомые.

— O да, очень-очень равнодушные, — ответила Элизабет со смехом. — Ах, Джейн, поберегись!

— Милая Лиззи, не считаешь же ты меня настолько слабой, что мне может угрожать какая-то опасность?

— Тебе, я считаю, угрожает очень большая опасность: что он влюбится в тебя пуще прежнего.

До вторника они больше не видели ни того, ни другого джентльмена, и миссис Беннет, ободренная веселостью и самой обычной учтивостью Бингли во время получасового визита, тем временем вновь принялась строить прежние радужные планы. Во вторник в Лонгборне собралось большое общество, и два гостя, которых ожидали с особым волнением, к чести их пунктуальности, явились далеко не последними. Когда они вошли в столовую, Элизабет с нетерпением ждала, займет ли Бингли то место, которое всегда занимал на прошлогодних званых вечерах, — место рядом с ее сестрой. Их предусмотрительная маменька, думавшая о том же, не пригласила его, как почетного гостя, сесть рядом с ней. Войдя в столовую, Бингли нерешительно помедлил, но Джейн, волей судеб, посмотрела на него и, волей судеб, улыбнулась, что и решило дело. Он сел рядом с ней.

Элизабет с торжеством взглянула на его друга, но он перенес случившееся с благородным безразличием, и Элизабет решила бы, что Бингли заручился его разрешением на счастье, если бы туту же не заметила, как Бингли покосился на мистера Дарси с выражением полушутливой тревоги.

Во время обеда Бингли всячески выказывал ее сестре свое восхищение, и его поведение, хотя оно было более осмотрительным, чем год назад, не оставило у Элизабет сомнения, что, будь он предоставлен самому себе, его и Джейн счастье в самом скором времени скрепила бы помолвка. Хотя она не осмеливалась поверить в это безоговорочно, но все же испытывала большую радость, наблюдая за ним. Только это и поддерживало ее бодрость, так как настроение ее отнюдь не было веселым. Мистер Дарси сидел рядом с ее матерью и настолько далеко от нее, насколько допускала длина стола. Она знала, как мало удовольствия может такое соседство доставить обоим или сгладить их взаимную неприязнь. Со своего места она не могла услышать, о чем они говорят, но видела, как редко они обменивались хотя бы словом и с какой холодной церемонностью. Неучтивость ее матери причиняла Элизабет особые страдания, когда она думала о том, скольким они ему обязаны, и порой она готова была пожертвовать чем угодно, лишь бы получить право сказать ему, что не вся ее семья остается в неведении о его благородной доброте, и выразить свою безмерную благодарность.

Она надеялась, что в течение вечера какой-нибудь случай сведет их вместе, и позволит им вступить в разговор, а не ограничиться лишь церемонным приветствием и прощанием. Время ожидания в гостиной, пока джентльмены сидели за вином, тянулось бесконечно и до такой степени невыносимо скучно, что от тревоги и беспокойства она почти забыла о вежливости. Она ожидала их появления как мига, от которого зависело, окажется ли все-таки этот вечер счастливым для нее.

«Если они тогда ко мне не подойдет, — думала она, — я навсегда откажусь от него!»

Джентльмены наконец вошли, и по его лицу ей показалось, что ее надежды осуществятся, но увы! Дамы и девицы окружили стол, за которым мисс Беннет разливала чай, а Элизабет — кофе, столь тесным кольцом, что придвинуть стул поближе к ней было бы невозможно. A при приближении к ним джентльменов одна из барышень загородила ее шепча:

— Я решила, что нас не разлучат. Зачем они нам, не правда ли?

И Дарси прошел в другой угол комнаты. Элизабет следила за ним взглядом, завидовала всем, с кем он разговаривал, забывала наливать кофе, а потом гневалась на себя за подобную глупость.

«Человек, который получил отказ! Как могла я быть такой дурочкой и поверить, будто его любовь не угасла? Найдется ли хотя бы один мужчина, способный не восстать против такой слабости? Не найти ничего более противного всем их чувствам!»

Однако она чуть-чуть ободрилась, когда он сам принес назад свою кофейную чашку, и она воспользовалась случаем спросить:

— Ваша сестра все еще в Пемберли?

— Да, она останется там до Рождества.

— Совсем одна? Подруги ее покинули?

— C ней миссис Эннесли. Остальные уехали в Скарборо три недели тому назад.

Она не нашла, что сказать еще, но, если бы он хотел поддержать разговор с ней, возможно, ему это удалось бы лучше. Однако он еще несколько минут постоял возле нее в молчании и отошел, только когда юные барышни вновь начали перешептываться.

Затем чайные приборы были убраны, карточные столики разложены, дамы поднялись, и у Элизабет вновь проснулась надежда, что он скоро подойдет к ней. Но тут всем ее упованиям был положен конец, когда она увидела, что он пал жертвой желания ее маменьки составить побольше партий в вист, а несколько минут спустя и ее усадили за другой столик. Никакой радости от вечера она ждать уже не могла. Судьба судила им провести его за разными столиками, и надеяться ей было больше не на что. Впрочем, его глаза так часто обращались в сторону ее столика, что он играл столь же скверно, как и она.