Илларион сел в «форд эксплорер», на время позаимствованный у Кати, и подумал о том, что его машина все-таки лучше, только сейчас она будет целый месяц в автосервисе. Изверг Монгол постарался. Переднее сиденье залито кровью, боковые зеркала сколоты, поцарапан капот, разбита подвеска. Федоров сразу же посоветовал Забродову приобрести новое транспортное средство, не сознавая того немаловажного факта, что для Иллариона важна не столько машина, сколько связанные с нею воспоминания. Вот он и не мог привыкнуть к «форду эксплореру», к этой огромной махине, и управлял ею с некоторой осторожностью, бывшей не в его характере. Он делал это только потому, что обещал вернуть Кате машину в полной сохранности. Прогревая двигатель, Забродов набрал Сорокина, обрадовал его тем, что тот может взять партию с наркотой, и огорчил тем, что Фитиль пустил себе пулю в лоб. Сорокин тут же обрушился на него с упреками. Пожалуй, Илларион лишил Сорокина самого важного – сведения личных счетов с Фитилем. Коротко переговорив с Сорокиным и уклончиво сообщив ему о своих дальнейших планах, Забродов набрал генерала, предпочитая делать сразу три дела одновременно – курить, разговаривать и вести машину, – словно доказывая, что он ничем не хуже Юлия Цезаря, а даже лучше.

– Это Илларион…

– Если что-то важное, Забродов, обойдемся без телефонов. Ты сам знаешь, что тет-а-тет – это лучший разговор.

Через полчаса Илларион встретился с генералом Федоровым, который шел по заснеженной улице, как обыкновенный московский гражданин, без какой-либо охраны, с высоко поднятым воротником пальто и в кепке. Не знай его Забродов и встреть в таком виде в магазине, то принял бы за местного жителя.

– Ты что, новую машину себе купил? – первым делом спросил Федоров, осматривая салон.

– Нет, товарищ генерал. Взял на время в безвозмездное пользование. И если бы не Катя, то мне наверняка бы пришлось пользоваться услугами общественного транспорта.

– Халявщик ты, Забродов! С женщиной познакомился, так сразу же ее на полную катушку эксплуатируешь. Нет чтобы подарки дарить и говорить красивые слова, а ты переезжаешь к ней в квартиру и еще берешь ее машину. Для полного счастья не хватает только жить за ее счет.

– Не перебарщивайте, товарищ генерал, – искренне возмутился Илларион и подумал, что если бы Федоров не был генералом, то за такие слова он бы провел один-два болевых приема для пущей науки. – Она, кстати, очень порядочная, говорит, что ей от меня ничего не нужно, только бы я не ввязывался во все эти авантюры. Я не виноват в том, что Монгол совсем не умеет ездить.

– Да Монгол уже труп, Забродов! Вчера нашли убитым в собственной квартире.

– И Фитиль тоже труп, товарищ генерал, – машинально добавил Забродов и напрягся, так как Федоров смотрел на него с подозрением, как смотрел всякий раз, когда был уверен, что очередной труп – это дело рук Иллариона. – Вы не смотрите на меня так, товарищ генерал. Я к нему в гости только заглянул, а застрелился он самостоятельно. Без моей помощи.

– Без твоей помощи! У тебя все сами на тот свет отправляются! С твоим языком, Забродов, кого хочешь можно прибить! Знаю я твои методы психологической обработки!

– Это что же получается, товарищ генерал. Вы хотите сказать, что в ваших глазах Фитиль – невинная жертва моего произвола?

– Брось свои шуточки! Я такого не говорил! Это ты за меня сказал! – сердито парировал Федоров. – Я тебе уже сколько раз напоминал, чтобы ты действовал аккуратней.

– Попробовали бы вы сами, товарищ генерал, действовать аккуратно.

– Это ты на что намекаешь, Забродов? – нахмурился Федоров.

– Это я так, к слову, – поправился Илларион, видя, что Федоров не в духе. – Зато я все узнал, товарищ генерал.

– Ну, выкладывай, – смягчился генерал.

– Фитиль выполняет всю грязную работу за Мячикова и Лялькина. Последний готов всю Москву заново перестроить.

Илларион, не упуская ни малейших подробностей, изложил Федорову суть дела. Генерал Федоров размышлял и не торопился давать какие-либо указания.

– Да, Забродов, вляпался ты, так вляпался. По-другому и не скажешь. Раз начал, то теперь надо и заканчивать. Только действовать будем иначе.

– Это я понимаю, товарищ генерал. К таким людям, как Лялькин, нужен особый подход. Но я могу сработать деликатно.

– Знаю я твою деликатность, Забродов. Заранее предупреждаю: можешь рассчитывать на мою поддержку, если у тебя возникнут трудности с бандюками, хотя, как показывает практика, с ними ты справляешься легко и быстро, а вот, скажем, если ты решишь пришить этого Лялькина или Мячикова, то здесь, увы, я ничем помочь не смогу. Ты должен найти двойной пакет документации. Найдешь документы – докажешь преступную связь Лялькина с мэром нашего города. Нет документов – нет вины. Так что действуй. Странно только, как это фээсбэшники и менты ими не занялись?

– Вот вы и утрете им всем нос, и в очередной раз докажете, что ГРУ – организация серьезная.

– Дай-то бог, Забродов, чтобы не доказали обратное, – проворчал Федоров, выходя из машины. – Зная твой характер, можно рассчитывать на все что угодно.

Федоров поспешно пошел по улице, а Илларион закурил, задумчиво глядя ему вслед. Дельце было не из легких, но тем не менее клубок почти размотан, дело оставалось за малым – найти документы и доказать причастность Лялькина и Мячикова к убийству Тихого. «Что ж, – рассудил Илларион. – Если за убийство посадить их не получится, то за подделку документов и уклонение от уплаты налогов однозначно».

Включив левый поворот, Забродов плавно тронулся и, набирая ход, поехал по направлению к Малой Грузинской. День обещал быть трудным, но для начала требовалось восстановить силы.

Глава 12

Мячиков сидел в своем офисе и занимался будничными делами, то есть расписывался на документах, выслушивал отчеты сотрудников, сливал на них свое плохое настроение и чувствовал себя хуже некуда. Несколько дней назад такой серьезный человек, как Фитиль, отчего-то решил покончить со своей криминальной жизнью и застрелился в собственной квартире. После самоубийства Тихого газеты еще какое-то время покипели, но затихли, а уголовное дело, возбужденное Сорокиным, за отсутствием доказательств было закрыто, после чего Мячиков относительно успокоился. Абсолютного спокойствия у него не было, так как его жена продолжала встречаться с