Она испытывала по отношению к мадам Тибо обиду и злость – чувства столь же неистовые, сколь и внезапные. Да, в те времена Жасент и правда редко бывала в Сен-Приме, потому что училась на медсестру, но когда они с Пьером привезли Анатали – какие у Артемизы были причины молчать?

– Вы с мамой дружили. Как вы могли умолчать о смерти этого парня и о том, как повела себя Эмма? – с ожесточением спросила Жасент.

– Уж сколько я себя за это корила! Нет мне оправдания, – пробормотала соседка, не зная, куда девать глаза. – Сколько бессонных ночей я провела! У меня чуть молоко не пропало. Все уговаривала себя: «Артемиза, ты покрывала любовные шашни двух подростков, и если сейчас признаешься в этом, вся вина падет на тебя!» И так бы и случилось, Жасент! Альберта рассердилась бы на меня, а твой отец – он бы проклял нас, меня и моего мужа заодно!

Артемиза дрожала, в глазах у нее блестели слезы. Жасент пожалела ее и спросила, уже гораздо мягче:

– А вы уверены, что Поль покончил с собой из-за Эммы? В его годы, когда вся жизнь впереди, – и вдруг повеситься из-за девушки? Кстати, а родители знали, кто подтолкнул его к смерти?

– Нет, думаю, что не знали. Жактанс рассудил так: Поль – мальчик очень нервный, чувствительный. Но его мать, Аделаида, подозревала, что у парня была несчастная любовь…

– Господи, сколько недосказанности! Сколько разбитых юных жизней! – в смятении прошептала Жасент.

У нее все сжалось в груди от волнения, в горле встал ком. Молодая женщина спрашивала себя, как могло случиться, что их родители, самые близкие Эмме люди, так ничего и не узнали об этой трагедии, ничего не заподозрили. Но ответить на этот вопрос было некому – Альберта с Шампленом покоились на кладбище, рядом с младшей дочерью.

– А моя сестра? – крикнула Жасент. – Эмма знала о том, что случилось с Полем?

– Боже мой, конечно, знала! – быстро ответила Артемиза. – Лето кончилось, и Эмма устроилась на работу в монастыре. В окно я видела, как она уходит утром из дома, а вечером возвращается. Когда нам сообщили о том, что Поль умер, я нашла способ и передала ей эту новость без свидетелей. Помню, уже шел снег… Я сказала Эмме, что в Дольбо, в семье у моего деверя горе. Боялась, что она расстроится, но она лишь стояла и невозмутимо смотрела на меня. Ну, тогда я и скажи: «Поль, который так тебя любил и хотел жениться на тебе, повесился на балке в отцовском амбаре!» Видела бы ты ее в тот момент! Щеки у нее сначала были розовые, а тут она побелела под капюшоном как мел. Я хотела утешить девочку, а она мне и отвечает: «Это, конечно, печально, мадам Тибо, но надо быть круглым дураком, чтобы такое сделать!» И пошла своей дорогой. Господи, мне в тот момент хотелось ее задушить!

Жестокосердие сестры возмутило Жасент, но не удивило. Молодая женщина встала и прошлась по кухне. «Что было у Эммы в груди, там, где у других сердце? – размышляла она. – У меня не хватило сил перечитать ее записи, где она насмехается надо всеми нами, за исключением матери. Выходит, Эмма любила только ее – нашу милую маму!»

Артемиза снова принялась постукивать пальцами по столу. Она сожалела о том, что расстроила Жасент – к молодой медсестре она испытывала искреннюю симпатию. Минута – и соседка начала извиняться:

– Жасент, прости меня! Я и сама не знаю, почему так себя повела. Никому, глядя на Эмму, и в голову бы не пришло, что она согрешила и теперь носит под сердцем дитя. Вот и я подумала, что Поль все себе нафантазировал, несчастный, размечтался о свадьбе. Такое случается и с женщинами, и с мужчинами. Люди воображают, что встретили любовь своей жизни, и остальное теряет смысл, даже если чувства не взаимны. Так мне объяснила Матильда.

Это было уже лишним – лучше бы Артемизе не вспоминать знахарку при таких обстоятельствах…

– Матильда? Ну конечно! Она тоже все знала и скрыла от меня правду! Простите, Артемиза, но мне пора. Когда я разыскивала племянницу, ни Матильда, ни вы не рассказали мне о Поле. И это очень обидно!

– Подожди, Жасент, ты ошибаешься! Матильда пришла и стала меня расспрашивать – года четыре назад, не раньше. Не убегай! Я еще не все сказала. У Матильды было страшное видéние. Она покоя себе не находила!

– Какое видение?

– Тебе известно, что я часто обращаюсь к ней за помощью. Тем летом моя беременность протекала тяжело и Матильда часто меня навещала. И, так уж вышло, видела и Поля с братом. И вот однажды ей почудилось, будто мой бедный племянник повесился, я проливаю слезы, а Эмма, беременная, странно так усмехается. Словом, что-то в этом роде…

Артемиза испуганно перекрестилась. Она преклонялась перед врачебными талантами Матильды, но иногда всего лишь притворялась, будто нездорова, лишь бы та раскинула свои карты – конечно, так, чтобы никто об этом не знал. Артемиза даже исповедалась в этом грехе перед кюре и обещала впредь не поддаваться соблазну, но это случалось снова и снова: ей слишком хотелось узнать свое будущее и будущее своих детей.

– Как можно видеть то, что видит она? Для меня это загадка, – произнесла Артемиза. – Так вот, Матильда стала меня расспрашивать, и мне пришлось рассказать то, что я знала. Какие у нее при этом были глаза! Вспомню, и дрожь по телу.

Взвинченная до предела, злая и разочарованная, Жасент прижалась лбом к стене. Ей хотелось сейчас же бежать к знахарке, которая все это время, называя себя ее подругой, лгала, только бы не выдать секрет их общей соседки.

– Мне пора, – сухо обронила Жасент. – Нужно время, чтобы все обдумать и осознать. Вернусь, когда настроение у меня будет получше. Да и мадам Рози будет беспокоиться, если я опоздаю!

– Да, конечно! До свидания, Жасент. Прошу, не сердись на меня. Я держала язык за зубами ради Жактанса и отца того мальчика, Поля. Боже милостивый, какой бы это был скандал, если бы я все рассказала! И твоим родителям пришлось бы несладко. Так что ты тоже помалкивай, очень тебя прошу!

– Я не сержусь на вас, – пошла на попятный молодая женщина. – Но Сидони и Лорику мне придется обо всем рассказать – от них я не могу скрывать правду. Думаю, они поймут, почему вы вынуждены были молчать.

Бледная как полотно, женщина перекрестилась и проводила гостью испуганным взглядом. Через десять минут Артемиза уже бежала к дому Матильды.

На улице Лаберж Жасент постучала в дверь Рози Пулен. Соседка пригласила ее войти.

– Вы выглядите утомленной, мадам Дебьен. Присаживайтесь, прошу вас. Уже почти полдень, и Калеб ест.

– Спасибо большое! Я опоздала, простите.

– Анатали пообедает в монастырской школе. Так, может, вы составите мне компанию?

– Это очень мило с вашей стороны. С удовольствием. Но обещайте, что в самое ближайшее время пообедаете у меня! Честно говоря, я с утра ничего не ела.

Хозяйка угостила Жасент картофелем со сливочным маслом и петрушкой и кусочком омлета. Калеб сидел за общим столом (для удобства ему на стул положили большую подушку) и старательно орудовал ложкой. Мадам Рози была рада нежданной гостье и всячески старалась ей угодить.