может испытать приступ горячей любви к ребенку, которого она только что унижала или которого использовала. Благодаря этому вредоносные последствия причиненного унижения или злоупотребления частично уменьшаются – в степени, пропорциональной мере ощущения ребенком такого рода «компенсаторной» любви. Если же малыш ощущает перманентно исходящую от матери неподдельную враждебность, которая доходит до холодного отторжения бедного ребенка, то он может превратиться в настоящего шизофреника. Дети на каком-то уровне осознают, что даже самые жестокие побои или физическое унижение предпочтительнее холодного отторжения, которое представляет собой эмоциональную смерть.

Общее положение, гласящее, что у людей наблюдается тенденция поступать с другими так же, как обходились с ними самими, помогает понять такое поведение матери по отношению к собственным детям, которое поначалу представляется чем-то иррациональным. Если в детстве ее унижали за любые сексуальные проявления и формы выражения, то у нее будет наблюдаться тенденция поступать точно так же со своими детишками. Тенденцию отыгрываться на тех беспомощных созданиях, кто стоит ниже тебя, можно пресечь лишь в том случае, если индивид будет отчетливо осознавать, что именно сотворили с ним, и сможет полностью понять деструктивное воздействие случившегося на его личность и жизнь. Такого рода осознание предполагает, что человек будет в состоянии ощутить свой гнев против родителя за унижение, злоупотребление и насилие. Мать, которую в свое время стыдили за сексуальные чувства, будет стыдить и собственную дочь за любое выражение подобных эмоций. Матери часто отождествляют себя с дочерями и проецируют на них отрицательные стороны собственной личности. Тем самым мать может воспринимать сексуальное поведение своей дочери как проститутское, поскольку именно так родители обрисовывали в детстве ее собственное поведение. Критикуя свою дочь за излишнюю сексуальность, мать по существу говорит примерно следующее: «Ты плохая и грязная особа. А я – чиста». С другой стороны, она может проецировать на собственную дочь свои несбывшиеся и неудовлетворенные сексуальные желания и подсознательно хотеть, чтобы дочь реализовала их на деле и тем самым дала матери возможность испытать чувственный трепет если не самой, то хотя бы от поступков своей дочери. Фактически в матери могут одновременно сосуществовать обе эти установки, одна из которых проявляется в том, что она на сознательном уровне хулит дочь за проявляемую сексуальность, а другая в это же время бессознательно подталкивает дочь к тому, чтобы та до конца выказала себя сексуально. Указанное бессознательное отождествление на сексуальном уровне матери с собственной дочерью несет в себе несомненный гомосексуальный аспект. Неспособность разглядеть указанный аспект в отношениях одного их родителей к пациенту может явиться серьезным препятствием, мешающим продвижению пациента в направлении к достижению независимости и удовлетворения.

Тот, кто был объектом сексуального злоупотребления, сам начинает злоупотреблять другими, поскольку с давних пор бессознательно отождествляет себя с тем, кто когда-то злоупотреблял им самим. Это является оборотной стороной медали, которую пациент должен распознавать и принимать как данность, если он хочет прийти к полному приятию самого себя. Рейчел рассказала мне о своем сновидении, в котором рядом с ней стояла молодая девушка, причем одна половина ее лица была такой красной, словно была обо что-то натерта. Тут же во сне Рейчел сообразила, что это она сама терла лицо приснившейся ей девушки о свой собственный лобок. Она была в ужасе от одной мысли, что могла поступить с кем-то подобным образом. Но в том же самом сновидении Рейчел успела побывать и невинной девицей, подвергавшейся насилию. Если в этом сне находил отражение какой-то случай, который мог произойти с ней во времена детства, то почему она хотела отыграться в поступке, направленном против кого-то другого? Возможное объяснение таково: отыгравшись на другой особе за то злоупотребление над ней самой, от которого она страдала, Рейчел получала возможность почувствовать, что она не одинока в своем стыде. Но для такого поведения имеется и другая мотивация. Ведь когда ребенок подвергается сексуальному злоупотреблению, то это и пугает, и возбуждает его. Каждый маленький ребенок заворожен гениталиями собственных родителей. Одна из причин состоит в том, что именно они послужили источником его жизни. Они же являются ключами к подземному миру страхов и тайных наслаждений. Но по причине страха факты сексуального злоупотребления и сопутствующего ему возбуждения подавляются, и от них остается только импринтинг. Такого человека сильно влечет к повторению подобного опыта – часто в качестве того, кто злоупотребляет другими, но порой и того, кем злоупотребляют. Я убежден, что именно таким путем у взрослого человека появляется маниакальная тяга к сексу с детьми. Развитие его либидо задержалось, поскольку часть энергии и возбуждения, присущего либидо, оказалась закупоренной в подавленных воспоминаниях и связанных с ними чувствах. Перенесение этих происшествий в сознание представляет собой первый шаг в высвобождении скрытой энергии. Вынесение глубоко захороненных переживаний на свет божий снижает степень стыда, давая человеку возможность прочувствовать свою рану и свой страх. Приятие обоих этих чувств – стыда и страха – даст ему возможность горько плакать и тем самым облегчить владеющую им боль, а также позволит впасть в гнев и тем самым восстановить свою цельность. Но для того чтобы этот гнев в самом деле очистил и освободил дух, он должен быть неподдельным и интенсивным.

Позиция матерей в плане возможностей сексуальных проявлений на детях уникальна, потому что они в гораздо большей мере манипулируют с телом ребенка, нежели отцы. Способы их прикосновения к маленькому тельцу могут иметь сексуальный подтекст и быть как-то причастны к сексуальности – точно так же, как причастен к ней страх прикоснуться «не так», то есть страх возникновения сексуальных чувств в связи с прикосновениями к ребенку. Одна мать высказалась по поводу своего двухлетнего сыночка так: «У него такая аппетитная пипочка, что она прямо просится взять ее в рот». Чувство, таящееся за подобными заявлениями, обязательно должно как-то передаваться ребенку, когда его гениталии выставляются на обозрение. Тем самым ребенок, помимо всего, теряет ощущение приватной интимности применительно к указанным органам. Материнские чувства вторгаются в его таз и стремятся завладеть его гениталиями. Отметим, что ребенка ввергает в беспокойство вовсе не всякий посторонний взгляд на его гениталии, но лишь такой взгляд, в котором есть определенный сексуальный интерес или хотя бы любопытство. Матерям часто дают совет почаще чистить пенис маленьких мальчиков во избежание возможной инфекции. Не убежден, что это хорошая идея, и не убежден в необходимости подобных действий вообще. С незапамятных времен мальчишки чудесно вырастали без необходимости подобных вмешательств со стороны матерей. Опасность, таящаяся во всяких взаимоотношениях «родитель—ребенок», заключается в сильном сексуальном элементе, который будет присутствовать в любой такой связи. Указанный