– Давид, у тебя остались гранаты?

Он достал два железных цилиндра из кафтана.

– Эти последние.

– Одну используй, а другую придержи. Я подам сигнал. Когда я открою двери, бегите к дворцовым воротам.

– Я останусь с тобой, – заявил Мал.

Я открыла рот, чтобы возразить, но, взглянув на него, поняла, что в этом нет смысла.

– Не ждите нас. Я отвлеку их, на сколько смогу.

Воздух пронзил новый раскат грома.

Гриши забрали винтовки из рук погибших и собрались вокруг меня у двери.

– Ладно, – сказала я. Повернулась и взялась за резные ручки. По ладоням пошла дрожь от толкотни ничегой, бьющихся снаружи об дерево. Моя рана запылала огнем.

Я кивнула Зое. Засов отодвинулся.

Распахнула двери и крикнула:

– Сейчас!

Давид кинул гранату в сумеречное небо, а Зоя взмахнула руками в воздухе, поднимая ее выше силой ветра шквальных.

– Ложись! – крикнул Давид. Мы забежали обратно в зал, зажмурились, прикрыли головы руками и приготовились.

Взрыв сотряс каменный пол, и его сияние отпечаталось красным сквозь мои закрытые веки.

Мы побежали. Ничегои разлетелись, испугавшись яркой вспышки света и звука, но уже через секунду они кинулись в погоню.

– Бегите! – крикнула я. Затем подняла руки и создала из света огненные косы, рассекая фиолетовое небо и вспарывая ничегою за ничегоей. Мал открыл огонь. Гриши кинулись к лесному туннелю.

Я призвала всю мощь оленя и силу морского хлыста, вспомнила каждый трюк, которому научила меня Багра. Потянула свет к себе и отточила его в жгучие дуги, которые прорезали сияющие дорожки в теневой армии.

Но их было слишком много. Чего стоило Дарклингу создать такое количество? Они бросились вперед – тела меняются и вихрятся, как мерцающее облако жуков, лапы вытянуты, острые когти выставлены. Они выгнали гришей из туннеля, их черные крылья били по воздуху; широкие, искаженные, зияющие рты распахнулись.

Тут воздух ожил от грохота выстрелов. Из леса слева от меня выбежали солдаты, стреляя на бегу. От военного клича, срывавшегося с их губ, волоски на моих руках встали дыбом. Санкта-Алина.

Они накинулись на ничегой, доставая мечи и сабли, и с пугающей свирепостью начали кромсать монстров. Некоторые были одеты как фермеры, другие – в изодранную форму солдат Первой армии, но всех их объединяла одинаковая татуировка: мое солнце с лучами, нарисованное чернилами на их щеках.

Только двое были не помечены. Атаку возглавляли Толя с Тамарой – глаза дикие, мечи сверкают, и мое имя на устах.

Солнечные воины прорвали теневую орду, разрезая и дырявя ничегой саблями, отталкивая их назад. Стрелки палили снова и снова. Но, несмотря на их свирепость, они были всего лишь людьми: плоть и сталь против ожившей тени. Постепенно ничегои начали уменьшать их ряды.

– Бегите в часовню! – крикнула Тамара.

Часовня? И что она задумала, кидаться в Дарклинга псалтырями?

– Тогда мы окажемся в ловушке! – воскликнул Сергей, подбегая ко мне.

– Мы уже в ловушке, – ответил Мал, закидывая ружье на спину и хватая меня за руку. – Пошли!

Я не знала, что думать, но у нас закончились варианты.

– Давид! – крикнула я. – Вторая граната!

Он метнул ее в ничегой. Меткостью парень не обладал, но Зоя ему помогла.

Мы нырнули в лес, солнечные солдаты прикрывали нас сзади. Взрыв пронесся между деревьями вспышкой белого света.

Двери часовни оказались открыты, и внутри горели лампы. Мы ворвались внутрь, эхо наших шагов отскакивало от скамеек и отражалось в синих куполах.

– Куда нам идти?! – запаниковал Сергей.

Снаружи уже слышались стрекот и жужжание. Толя захлопнул двери часовни и опустил большой деревянный засов. Солнечные воины заняли свои места у окон, держа винтовки наготове.

Тамара перепрыгнула через скамейку и пронеслась мимо меня по проходу.

– Пойдемте!

Я недоуменно наблюдала за ней. И куда же нам идти?

Она миновала алтарь и схватила один из позолоченных деревянных углов триптиха. Я изумленно смотрела, как поврежденная от воды панель отъезжает в сторону, открывая черный зияющий проход. Вот как солнечные воины попали на дворцовую территорию! И как Апрат сбежал из Большого дворца.

– Куда он ведет? – спросил Давид.

– Какая разница? – фыркнула Зоя.

Здание содрогнулось, когда воздух сотряс новый раскат оглушительного грома. Двери часовни разлетелись в щепки. Толю откинуло в сторону, и внутрь потекла тьма.

Дарклинг плыл на волне теней, поддерживаемый монстрами, которые с бесконечной осторожностью поставили его на пол часовни.

– Огонь! – приказала Тамара.

Загремели выстрелы. Ничегои извивались и крутились вокруг Дарклинга, меняясь и формируясь заново, когда пули поражали их тела. Одна занимала место другой в бесперебойном потоке теней. Дарклинг даже не дрогнул.

Ничегои лились ручьем через двери часовни. Толя уже очнулся и кинулся ко мне с двумя пистолетами. Тамара и Мал встали по бокам, гриши выстроились сзади. Я подняла руки, призывая свет и готовясь к нападению.

– Сдавайся, Алина, – сказал Дарклинг. Его безмятежный голос эхом пронесся по часовне, перебивая шум и рев. – Сдавайся, и я пощажу их.

В ответ Тамара провела лезвием одного топора по другому, отчего металл отвратительно заскрежетал. Солнечные воины подняли винтовки, а инферны зажгли огонь своими кремнями.

– Оглянись, Алина, – продолжил Дарклинг. – Тебе не победить. Единственное, что ты можешь, это стать свидетельницей их смерти. Сдайся мне, и я не причиню им вреда – ни твоим фанатикам-солдатам, ни даже предателям-гришам.

Я взглянула на кошмар, происходящий в часовне. Ничегои кружили над нами, кучась внутри купола. Собирались вокруг Дарклинга густым облаком тел и крыльев. В окнах виднелись и другие, парящие в сумеречном небе.

Лица солнечных солдат горели решимостью, но их ряды серьезно поредели. У одного из них были прыщики на подбородке. Несмотря на татуировку, он выглядел лет на двенадцать. Они хотели чуда от своей святой, а я не могла его совершить.

Толя взвел курки пистолетов.

– Стой, – приказала я.

– Алина, – зашептала Тамара, – мы все еще можем увести тебя.

– Стой, – повторила я.

Солдаты опустили ружья. Тамара прижала топоры к ногам, но хватку не ослабила.

– Назови свои условия, – обратилась я к Дарклингу.

Мал нахмурился. Толя покачал головой. Мне было плевать. Я знала, что это может оказаться уловкой, но если есть шанс спасти всех, я должна его использовать.