А в области плохо, как и по всей стране. Зарплат не выдают, поезда все почти – мимо, станция хиреет. Всей промышленности – фабрика Розы Люксембург и депо. Что едят? Работяги-то? Да что попало. Вот – отруби. Остались от живности, варят их и едят. Главное – запах чем-то перебить. А что делать, особенно весной, когда до ягод-грибов далеко, а картошку за зиму схомячили.

Цагар рассказывал… и панорама городка разворачивалась во всём своём криминально-хозяйственном развале.

– Есть ещё тут промысел, знаешь – «421-й километр». У нас человек пятьсот по округе туда ездит. Ежедневно.

– Что за километр? – спросил Стах, нанизывая на зубец вилки солёный рыжик. – Это за Дзержинском?

– Ну. Нижегородская свалка. Едут искать – и находят, что душа пожелает.

– Что находят?

– Да всё: еду, одежду… Это ведь целый город. Я был там однажды. Огромная свалища с пятиэтажный дом. Километра два кругом-бегом. При мне два «КамАЗа» вывалили помидоры – магазины выбрасывают. Капуста всегда есть, даже апельсины – гнилые, но можно выбрать. А уж одежды, обуви… – этого до хрена. Что у кого от умерших осталось, что богатые купили, не подошло – выбрасывают… Там радиоприёмники люди находят. Автозапчасти, радиодетали… Телевизоры случаются, между прочим – цветные. Ну, положим, чинить то-другое всё равно приходится. Так и что: люди и себе набирают, и на продажу. Выпивку найти вообще не проблема – вон прошлой весной там ящики с «Изабеллой» выкинули…

– А не опасно? – спросил Стах. – Промысел-то…

– Ну, во-первых, люди, случалось, проваливались: там слой мусора метров двадцать, не выкарабкаться. И бульдозеры поверху ползают, утрамбовывают… Вполне могут вывалить на голову пару тонн.

Когда Полина в очередной раз вышла на кухню, Цагар подался к Стаху над столом и тихо проговорил:

– Хорошая у меня жена, верно?

Стах одобрительно кивнул, не понимая, почему, собственно, это надо сообщать столь таинственным тоном, а Цагар добавил:

– Я давно решил, что на русской женюсь… ещё когда с Настей, с сестрой, то горе случилось… Я тогда думал-думал… и решил: нет, по-другому хочу. Не буду свою жену гнобить-заставлять, не буду её ни в чём неволить…

В этот момент появилась Полина с блюдом пирожков, и Стах ахнул и руками развел, мол – да сколько ж можно метать?! И Цагар, довольный произведённым эффектом, закончил уже в полный голос:

– У меня и дети будут учиться. По-настоящему. Не как я учился… В школу будут ходить, как положено. Потом – техникум, всё без дураков. Хватит бегать, Полинка! Сядь давай, сама поешь.

И пузатенькая птаха-свиристель уселась, посматривая на мужа блестящими любящими глазами, тоже кругло-птичьими, взяла пирожок двумя пальчиками и, переведя взгляд на Стаха, проговорила:

– А я вас знаю! Я соседка ваших родных.

– Моих родных? – удивился Стах, мысленно перебирая Южскую улицу, давние лица соседской ребятни, дружков и подружек его летних месяцев.

– Я ведь из Гороховца…

– А, – отозвался он не сразу.

– Наш дом прям-таки соседний с Матвеевыми… огород в огород. И я вас отлично помню, хотя вы с вашим папой не часто наезжали.

– Ну-у… да… – бормотнул он, не зная, что ещё сказать. Меньше всего ему сейчас хотелось калякать о гороховецкой семейке.

– Моя мама была на тех поминках по деду Назару. Она рассказывала, как вы круто врезали Пашке! Ему потом губу пришлось зашивать, а шрам так и остался, и Пашка, когда психует, его облизывает.

– Полинка! – негромко окликнул Цагар, мельком бросив взгляд на друга. – У нас есть о чём поболтать, кроме как об этом говнюке.

Но Полинка и ухом не вела. Вот тут, подумал Стах, мы и видим, кто кем в семье командует и кто на самом деле «старшой». Она отмахнулась пухлой ручкой, взялась за следующий пирожок.

– А мы с девчонками так радовались! – выпалила она доверчиво. – Радовались, что хоть кто-то его проучил, не стушевался. Мы же боялись его, с этой его кодлой. Как идут по улице, мы – бегом по домам. Помню, ходили слухи: они втроём снасильничали Розу Снегирёву. Она месяц синяя была, вся избитая… из дому носу не казала. Её мать сначала в милицию заявила. Она одна её воспитывала, отца там не было. Ну, эти и распоясались: наказать-то некому. Потом дядя Виктор, Пашкин отец, откупался – целых двести рублей заплатил Розиной матери, чтобы та заявление забрала. И как-то сразу Пашку в армию загребли. Видно, дядя Виктор подсуетился спрятать поганца.

– Я… не знал этой истории, – проронил Стах. – Мерзкое дело!

– Ещё бы, – вставил Цагар. – Они деньгами все рты позатыкали. У кого есть деньги, тот и прав.

– А у них и щас денег полно! – воскликнула Полина. – Пашка такой богатый из армии вернулся, да на «волге»… Дядя Виктор, он у нас сидел выпивал, рассказывал: Пашка, мол, здорово заработал в армии, прям, чуть не мильён…

– Да ладно тебе болтать, – добродушно перебил жену Цагар. – Мильён, тоже мне. Кто это в армии так богатеет, особенно щас – всё разваливается, и армия тоже… Пашку вон выперли.

– Нет, дядя Виктор сказал: он сам демобилизовался, приехал со страшенными деньгами, и во Владимире зарегистрировал свою охранную фирму. У него там двадцать мордоворотов по разным бизнесам, все при стволах. Так что всё им нипочём. Всю область держат в страхе. Виктор говорил – Пашка сам себе закон, с такими шишками корешится! С губернатором вась-вась… Да что: Пашка на собственного отца руку поднимает. Недавно морду ему начистил – прилюдно.

– Отцу?! – не поверил Стах.

– Ну, а что. Одной рукой держал его, пьяненького, за шиворот, другой так и хлестал по морде, а сам: «Не болтай, блять, не болтай. Не болтай!!!» И всё – на людях, прям стыдоба. Тёть Людмила бегала вокруг, кричала: «Пусти отца, сволочь, поганец, отпусти отца!» Ну и прочее… А вы почему салат так плохо едите? – кокетливо спросила она. – Невкусно?

– Вкусно… – проговорил Стах, будто очнулся. – Очень вкусно… – Поднёс вилку ко рту и, не попробовав, снова опустил в тарелку:

– А за что это Пашка на отца набросился?

– Да ни за что, за глупость какую-то, пьяную трепотню… Дядь Виктор… он же на пенсии, делать ему нечего, ну и спился, конечно, по нулям. Сидит днями в пивнушке, пока тёть Людмила не придёт и не вытащит его. Так и волочит на себе до дому – своё не бросишь… И вроде он в пивнушке хвастался, что Пашка из армии золото привёз.

– …Золото? – усмехнувшись, повторил Стах.

– Золото, ага! – подхватил Цагар. – Как раз в армии его щас выдают. Килограммами. За верную службу.

– Да, золото! – вспыхнула птичка. – Вернулся же он на «волге», с каких это шишей? Дядь Виктор говорил – прямо куски золота привёз в чемодане, кус-ки!..

– Слитки? – серьёзно уточнил Стах.

– Вроде так… Чёрт его разберёт. А ещё Виктор хвастался, что где-то за границей у них есть сейф.