Батарей две, северная и южная, по обе стороны бухты. Устаревшие, но мощные орудия держат под прицелом внешний рейд. И если немолодой, а то и увечный пират-абордажник не так уж грозен в рукопашном бою, то пират-комендор с многолетним опытом морских боев поистине страшен! Разве что в стельку пьян…

Лопухин не собирался проверять, можно ли в данном случае пропить ремесло. Ночью состоялся тайный разговор между ним и четырьмя рабами из числа авторитетных. Один из них оказался пожилым мичманом Кривцовым с пропавшей без вести год назад канонерки «Выдра», двое – унтер-офицерами также с военных кораблей, а четвертый – простым матросом торгового флота, зато заводилой среди мраксистов.

Четыре штурмовые группы. Две из них захватывают стоящие у пирса баркентину и шхуну. Две другие группы атакуют береговые батареи, вряд ли достаточно хорошо укрепленные против атаки с суши, и после выведения их из строя пробиваются к пирсу. Эти две группы должны быть укомплектованы лучшими и надежнейшими бойцами, поскольку рискуют больше других. Найдутся ли такие люди?

– У нас всякие найдутся, – с усмешкой ответил матрос.

– Отлично. Взять на себя командование ими предлагаю вам. Готов выслушать мнения, предпочтения, иные мысли. Или, быть может, распределим объекты штурма по жребию?

Жребий не понадобился. Мичман и оба унтера выразили готовность идти туда, куда их направит руководитель. Зато матрос-мраксист с прежней своей усмешечкой сказал, что готов повести своих людей в атаку на любой из кораблей, но только не на батареи, и кончен разговор. Почему? Подумайте сами, ваше высокоблагородие.

– Что тут думать. Вы боитесь, что мы погрузимся на суда и отплывем без вас. Полагаю, вы считаете, что с моей точки зрения мраксисты – люди второго сорта. Нет мраксистов – нет проблемы. Угадал?

– В самую точку.

– Ошибаетесь. С точки зрения закона вы такие же российские подданные, как и прочие наши соотечественники. А здесь вы такие же рабы, как все. Я не собираюсь выяснять, что у кого в голове. Я требую дела, и только дела. Не нравится? Тогда либо подчиняйтесь, либо командуйте сами. Сумеете?

Матрос долго молчал, затем отрицательно мотнул головой.

– Чему это вы все время усмехаетесь? – сердито осведомился Лопухин.

– Где будете вы сами? – без обиняков спросил мраксист.

– Не стоит обо мне беспокоиться. Ищите меня там, где мое присутствие будет нужнее всего.

Матрос покачал головой, но больше ничего не сказал.

Условились: порт будут атаковать отряды мичмана и одного из унтер-офицеров. Забота двух других отрядов – поселок и батареи. Всю подготовку вести в строжайшей тайне. Предварительно сформировать только ядро каждого отряда – человек по пять-десять, но, чур, из числа самых надежных и авторитетных. Это «костяк». Обрастать «мясом» придется по ходу дела, и здесь психологически важно сохранить порыв от первого до последнего мгновения восстания. Остальных не информировать до срока. Иуд – есть такие? – ликвидировать по-тихому. Наверху отряды действуют автономно; помогать другим дозволяется лишь после выполнения отрядом основной задачи. Есть вопросы?

Вопросы были. Отвечая, Лопухин старался создать у людей впечатление, будто все просто и ясно, давно разложено по полочкам. Если бы!..

Невозможно начать восстание одновременно на всех горизонтах шахты – это первое. Несмотря на эпизодическую связь с «верхними», плохо известна топография местности – это второе. Неизвестна численность пиратов и аборигенов наверху, а также степень их боеготовности – это третье. Каким образом обеспечить скорейший вывод наверх вооруженных восставших – это четвертое…

Было и пятое, и двадцать пятое.

В том, что бунт рабов развивается не по сценарию, Лопухин не видел ничего удивительного и пока что ничего печального. Сценарий ведь не догма. Ясно, что придется менять его на ходу. Лично для себя граф наметил роль координатора и одновременно командира пятого, самого многочисленного отряда. Отряд этот предполагалось скомплектовать из иностранных подданных, число которых в шахте просто-напросто превосходило число россиян. Много было ирландцев, французов, немцев, шведов, датчан, попадались испанцы, итальянцы, греки и даже турки. Отряд обещал получиться самый многочисленный и самый неуправляемый. Лопухин намеревался выделить в нем боевое ядро и использовать его как резерв для мгновенной помощи той из четырех штурмовых групп, которая будет в том наиболее нуждаться.

Вышел не пшик – вышел такой взрыв, что собирай только пух. Вся предварительная подготовка пошла насмарку. Положим, той подготовки было всего ничего, однако кто же не надеется на лучшее, даже готовясь заранее к худшему? Вот почему Лопухин был огорчен, но не обескуражен.

В шахте царил дикий хаос – без порядка, без команды. Где-то, блокированные в тупиковых штольнях, еще продолжали отстреливаться охранники и надсмотрщики, где-то восставшие, дорвавшись утолить жажду мщения, чинили расправу над дико вопящими палачами, где-то блуждали разрозненные группы, потерявшие направление в этом колоссальном подземном муравейнике, и происходили неизбежные в суматохе перестрелки между своими, и падали убитые, и хрипели умирающие, но в дикой сутолоке и кровавой бестолковщине только слепой не отметил бы общий вектор движения вооруженных и безоружных рабов: к главному стволу – и наверх!

Какая уж тут разбивка на боевые группы! К главному стволу было не подобраться – все проходы забила беснующаяся толпа. Две клети – одна для угля, другая для людей, – приводимые в движение старой паровой машиной, снятой с какого-то корабля, не справились бы с работой и за час. Даже при абсолютной дисциплине. Где ж она, абсолютная-то? Как только опускалась клеть, вокруг нее начиналась драка. Давка, вопли, бессмысленная пальба, иноземные проклятия пополам с русским матом.

Кончиться это могло только одним: обрывом цепи и падением перегруженной сверх всякой меры клети на дно шахты.

Отпадает.

Были еще два ствола, диаметром поменьше, через которые «верхние» вытягивали уголь в бадьях, крутя обыкновенный ворот. Но и там, надо полагать, картина была та же.

Что еще?

Вентиляционные отдушины? Тесно и не за что уцепиться. Отпадает.

Аварийные лазы?

Пожалуй.

– Назад! – скомандовал граф Еропке и в двух словах объяснил, что искать.

Откуда-то из темноты вывернулся Топчи-Буржуев – бурнус рван, глаз подбит, кольца в носу нет. Без слов пристроился замыкающим.

Дыру в потолке нашли быстро. Никто на нее не посягал, в чем граф не нашел ничего удивительного, – знал, что в критические минуты людьми с редкостной силой овладевает стадное чувство, а осмотреться и поразмыслить – из области благих пожеланий… Дыра как дыра, почти удобная. Два фута в поперечнике, вбитые в породу скобы. Толстяк застрянет, ну да толстяков здесь нет. Годится.

– Вас подсадить, барин? – проявил заботу Еропка.

– Нет. А тебя?