меньше двух недель назад. Мало ли. Может, речь не об этом.

— И всё равно с этим отродьем...

Об этом.

— Взрослые оборотни не опасны, — сказал Геррет и понизил голос. — Я так полагаю, он убил здесь кого-то?

— Кого-то?! — возмутился кузнец и мотнул головой в сторону Ирмы: — Её семью. Свою семью. Так что засунь куда подальше байки о том, что эти звери не опасны, — процедил он сквозь зубы.

Фаргрен вздрогнул, услышав последние слова. Зверь. Он — зверь. Он смотрел на Ирму и как наяву видел мать. Отца, братишку Альди, сестричку Ри. Видел то, что натворил. Он убил их всех. Сама Ирма только каким-то чудом выжила. Её шрамы — от его когтей. Лучше бы родители не нашли его тогда в лесу. Или пусть нашли бы мёртвым. Тогда всё было бы по-другому. Они остались бы живы. Как и их дети.

— Убил в детстве, да? — так же тихо спросил Геррет. — Ребёнком ещё?

— И? Какая разница?

— Понятно, — буркнул коротышка, но объяснять ничего не стал.

Лорин услышал вздох Мильхэ и дёрнулся к брату, но та удержала его.

— Жив. Пока. Я сделала всё, что могла... — сказала она и тихо добавила: — Лорин, я не знаю, выживет ли он. Фар, — Мильхэ впервые назвала его неполным именем. — Фар!

Он посмотрел на неё.

— Пойдём наверх. — Мильхэ протянула ему руку. — Нужна твоя помощь.

Когда они вылезли, дом уже не сотрясался от ударов. Древесники, упустив добычу, успокоились, хотя вряд ли ушли далеко. Было мертвенно тихо, даже жутко становилось.

— Надо поставить на место, — пробормотал Фар, глядя на выбитую дверь посреди холодного грязного дома.

— Я навела круг тишины, древесники не услышат нас.

Вот почему так тихо.

— Не хочешь рассказать? — спросила Мильхэ мягким, успокаивающим голосом.

Ледяная ведьма, да? Что за глупости...

— Да нечего рассказывать. Поссорился с отцом и...

Фаргрен почувствовал лёгкую ладонь на своём плече. Она... сочувствует ему?

— Ты не мог этого контролировать.

— Знаю. И? Всё равно я их убил. Убил.

— Мне кажется... — начала Мильхэ, но смолкла. — Где ты был потом? — спросила она после недолгого молчания.

— В Да-Раате. Ушёл оттуда лет десять назад, побродил, да подался в наёмники.

Да, так оно и было. Да-Раат обучил пришлого волчонка, но принять его не мог. Вот он и скитался. Без роду и племени. Без родного логова. Без семьи.

Внезапно ледяная ведьма обняла его. Нет, его, конечно, обнимали и прежде: женщины, немногие друзья и знакомые при встрече. Но чтобы так... Он давно позабыл, что такие объятия вообще существуют: крепкие, тесные, без любого намёка на желание или похоть, тёплые, утешающие, полные сочувствия и заботы. Последний раз так его обнимала мать.

Он обнял её в ответ. По его щекам вдруг покатились слёзы.

***

— Ты говорила, надо помочь.

Фаргрен отстранился, отвернулся и вытер слёзы. Ему стало неловко — почти тридцатилетний мужик, а разревелся как девчонка.

Мильхэ тихо подошла к дверному проёму и осторожно выглянула.

— Нужна смола. У меня она ещё в Дубках кончилась. Её можно достать там, где спали древесники. Найдёшь?

— Да.

— В таких местах обычно остаются капли. Вряд ли много, но и три-четыре, даже пары, будет достаточно. Постой. — Мильхэ остановила Фара, увидев, как он стягивает рубаху. — Подумай как следует. Сейчас не время рисковать жизнью ради чего-то. Если ты погибнешь, Рейт, скорее всего, тоже, и нас останется трое.

— Как обойти древесников?

— Они оба сидят перед входом. Под домом и вокруг лоз нет. Можно вылезти через окно на задний двор.

— Я пойду. Не обещаю, что принесу. Но попробую.

Мильхэ водой выдернула гвозди из досок, которыми заколотили ставни, и аккуратно положила их на пол. Пока она это делала, Фар разделся и обернулся волком. В холке он доставал ведьме до середины бедра. Мильхэ погладила его по чёрному загривку, и Фаргрен предупреждающе клацнул зубами — он не собачка какая-нибудь. Но эльфийка только улыбнулась.

— Я спущусь вниз. Поскребёшься по возвращении. Будь осторожен.

Фар вильнул хвостом в знак согласия и выпрыгнул в окно.

***

Через полчаса Геррет увидел, как люк снова открылся и спустилась Мильхэ. Хорошо. А то уже хотелось подняться и лезть проверить.

— Где Фар? — спросил Геррет, пытаясь почесать спину.

Сделать это было сложно — мешал доспех.

— Попробует достать смолу.

— Ты послала его на древесников? Одного?

— Нет, конечно. Проверит места, где они спали.

— Даже так опасно...

— Я велела ему не рисковать напрасно, — Мильхэ пристально смотрела Лорину в глаза, и тот медленно кивнул, поняв, что она хотела этим сказать.

— И вам всё равно?! — послышался женский голос.

Ирма смотрела на наёмников, и на лице её было написано возмущение.

— Всё равно — что?

— Что он... он убийца! Зверь!

— Не время говорить об этом, девочка, — вмешался кузнец.

— Я давно не девочка!

— И как мы, по-твоему, должны поступить? — проледенила Мильхэ. — Прогнать его? Убить? Он — наш напарник и единственная надежда для раненого.

— Он убил мою семью! Как вы... можете его защищать?

— Ты-то что помнишь? Тебе сколько? Двадцать? Или меньше? Когда всё это произошло, ты была совсем маленькой.

— Маатар, Мильхэ, помягче, — сказал Геррет, глядя на рассерженную девушку.

— Странно слышать это от тебя, Гери, — внезапно съязвила Мильхэ, смешав яд со льдом.

— Ей было четыре года, — подал голос кузнец. — Это пятнадцать лет назад случилось.

— Пятнадцать? — Мильхэ нахмурилась. — Но тогда Фаргрену...

— Должно было тринадцать или четырнадцать исполниться. Осенью.

— И они так долго ждали? Глупцы...

— Кто?! — обиженно воскликнула Ирма.

— Твои родители. Они знали, кто он.

— Врёте!

— Оборотни впервые превращаются в четыре-пять лет, самое позднее — в семь! — загремела ледяная ведьма. — Так что твои родители знали! Знали, кого растят. И если тебе сейчас так надо искать виноватых, вини неразумную родительскую любовь.

— Что? — опешила Ирма.

— А по какой ещё причине они оставили волчонка?

Повисла тишина.

— Илайна души в нём не чаяла, — тихо сказал кузнец. — Любила, как родного. Да и Кай тоже.

— Зачем они так долго ждали? — спросила Мильхэ. — Маленькие