На рубеже «эр» начинает формироваться «христианство» как «мировая религия», т. е. комплекс идей всего видимого мира, прежде всего средиземноморского, но в итоге и идеале всей ойкумены. Стремительное «отпочкование» от иудаизма происходит во многом с помощью политики «не римлян делать христианами, но христиан римлянами». Это говорит о широком проникновении средиземноморского юридизма в ближневосточную религиозную и юридическую мысль. Христианская литература пытается проанализировать, если можно так выразиться, «предзаконную» юридическую ситуацию, т. е. стадию трансформации прежних и формирования новых правовых отношений. Для доцивилизационного периода характерно преобладание ситуативного подхода к праву, абсолютных рецептов и запретов не могло быть. Тогда было много культур, но уже в рамках иудаизма появляется идея единой культуры и формулируются как абсолютные и аподиктичные религиозно-социальные заповеди.

Христиане перенимают эстафету у иудеев, делая их «закон» основой цивилизационной парадигмы. Вплоть до III в., до папы Каликста I (217–222), священным считался лишь Ветхий Завет. Это находит отражение и в новозаветной литературе. Павел подчеркивает, что «закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим. 7 : 12), что он «для жизни» (Рим. 7 : 10), «образец ведения и истины» (Рим. 2 : 20), «духовен» (Рим. 7 : 14). Для слушателей евангелиста Матфея закон Моисея – не просто свод непонятных правил и установлений. Матфей приводит слова Господа Иисуса о том, что «скорее прейдут небо и земля, чем одна черта из закона» (Мф 5:18).

Вместе с тем Христос соединял идею равенства всех людей с представлением о «Боге» как «отце» и тем самым базовые понятия и представления основательно переосмысливались. Если древние евреи боялись отца, то теперь ситуация, когда дети выросли и осуществляется их сотрудничество с отцом. Так вырастает окончательно идея юридического сообщества и договора. Именно Бог предлагает людям заключить договор между собой и всем человечеством. Речь идет и о конкретно переосмыслении определенных понятий: «сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них без значения; но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец (barbaros), и говорящий для меня чужестранец» (1 Кор. 14 : 10–11).

Гарантом закона является Бог. Прежде всего, потому, что он – господин: «Да боится Господа вся земля; да трепещут перед Ним все, живущие во вселенной. Ибо Он сказал – и сделалось; Он повелел – и явилось» (Пс. 32 : 8). Именно он даровал Закон непреложным, нелицеприятным, полным справедливости и непреходящим, хотя для того, чтобы находиться на той высоте, которую он требует, человек должен прилагать и постоянные собственные усилия.

Выработка религиозно-социальных рецептов стимулировала и развитие других сфер культур, в частности «литературы», где описывается судьба праведников и грешников, делается акцент на борьбе со злом, противоречиях правды и кривды, нарушениях общественных табу и пр. Право и литература – первоначальные формы синтеза сакрального и секулярного в культуре. Право отражает профанное в культуре, литература – сакральное. Форму письменной по специфике культуре придает «литература» (Десятословие, «Моисеев закон», «пророки», «евангелие»).

Именно линия Моисей / Христос привела к сакрализации текста. Они оторвали социальную рецептуру от обычая и локально-этнической традиции. Отсюда идея обязательности права для всех. Без этого право либо неизбежно должно было быть связано локальностью, либо вообще повисает в воздухе и не используется обществом.

Сказанное имеет непосредственное отношение и к насилию. Первоначальные древнееврейские религиозные представления санкционировали жажду мести («кровь (Авеля) вопиет к небу» – Быт 4: 10). В древнейшем еврейском законодательном кодексе, в так называемой «Книге Завета», (Исх. : 21—24), закон возмездия, lex talionis, еще всецело господствует («Око за око»). Законодательство Второзакония распространяет это даже на лжесвидетелей (Втор. 25 : 11). Христос же подчеркивает те места в Танахе, где насилие осуждается особенно сурово и лишение человека жизни признается самым тяжким преступлением (Пр. 11 : 17; Иов 30 : 21). В Ветхом Завете запрещение убийства имеется не только в религиозном учении, но и в предписаниях, данных Ною и его детям, как единственным людям, оставшимся после всемирного потопа. Здесь отчетливо высказан основной принцип уголовной репрессии против убийц – принцип талиона: если кто пролил человеческую кровь, то и его кровь должна быть пролита. В библейском тексте тяжесть кары мотивируется не соображениями частноправного характера, а абсолютной, божественной ценностью человеческой жизни вообще, «ибо Он создал его по образу Своему» (Быт. 9 : 5, 6). В дальнейшем тот же запрет повторяется в Декалоге. Фактически вся иудейско-христианская религиозная традиция содержит запрет против покушения на человеческую жизнь. Именно заповедь «Не убий» (Исх. 20 : 13; Втор. 5 : 17) особенно поддерживается и развивается Новым Заветом (Мф. 5 : 21). Христос добавляет, что это можно сделать, только если вообще изгнать из сердца ненависть и любить врагов.

Библейские тексты ставят и вопрос о причинах появления и проявления насилия. Еврейское слово, применяемое в Ветхом Завете и наиболее часто переводимое как «насилие» – это «хамак», что означает «причинять физическое зло и моральный ущерб». Оно также переводится как «зло, несправедливость; преступление; безжалостность; жестокость; террор». В библейских текстах применяются не только еврейские, но и греческие слова, значение которых разнообразно – преднамеренное согрешение, жестокость, злоба, преступление, злой умысел, дерзость (Быт. 6 : 11; 2 Цар. 6 : 7; Ам. 1 : 3, 6, 9, 11, 13; Откр. 18 : 5).

В основе любого оскорбительного поведения, унижающего человеческое достоинство, независимо от способа, лежит желание наказать человека, контролировать его и манипулировать им: «Беззаконие составляете в сердце, кладете на весы злодеяния рук ваших на земле» (Пс. 57 : 3), «о насилии помышляет сердце их, и о злом говорят уста их» (Пр. 24 : 1–2). Насилие – стремление решить свои проблемы с помощью своего преимущества в физической силе, в наличии армии, возможности вести войну, интриги и т. д. Одной из причин признается и бедность, которая в библейских книгах «представляет собой не только экономическое и социальное положение, она может означать также внутреннее расположение, душевное состояние», духовную бедность. Так или иначе, это такое негативное состояние, «когда человек не замечает, не признает или отвергает предложенную Богом благодать войти в его жизнь». Подобное направление мыслей и поведение может привести к смерти души (Пр. 8 : 36).

Отсюда предлагается и набор средств борьбы с проявлением насилия. Прежде всего, это «слово Божье» в целом, ибо человек, принимающий сознательно «божественную истину», не станет причинять зло другому. Акцент на «любви» фактически существует и в Ветхом Завете. Максима «люби