Дин стал особо чувствителен, если оказывался рядом с откровенным гомосексуалистом. Так, на работе в его отделе было двое мужчин, которые не скрывали своей сексуальной ориентации и вели себя разительно женственно. Дину непрестанно казалось, что кто-нибудь из них предложит ему отсосать и Дин не сможет удержаться и согласится, их застукают и Дина уволят с работы. Поэтому он старался держаться от них в стороне, благо у него не было с ними общих проектов. Но иногда Дин был не в силах подавить свои фантазии и представлял то одного, то другого из них:, опускающимся перед ним на колени и берущим в рот его хуй, – волна желания обдавала Дина, и он уходил в туалет, запирался в кабинке и мастурбировал. «Мастурбация – это праздник, который всегда с тобой», – твердил он себе.

В то же время он стал испытывать к коллегам-гомосексуалистам особое сочувствие. Ведь, когда говорят «мужественная женщина», это воспринимается как комплимент. Когда говорят «женственный мужчина», это воспринимается как оскорбление. Получается, что мужественное – это хорошо, а женственное – плохо. Так думал Дин, тщетно стараясь сосредоточиться на рабочих делах. Дин понимал, что обострённое сочувствие к гомосексуалистам он обрёл из-за наслаждения, которое получил от мужчины. А наслаждение – это лучшее лекарство от предрассудков, ибо предрассудки возникают только при ограничении наслаждений.

Однажды Дин получил электронное письмо с предложением встретиться от молодого женатого индийца, который недавно приехал с семьёй в Америку, выиграв конкурс на лучшего программиста. Его звали Кумар, ему было 25, и, что самое интересное, он был поразительно откровенен с Дином. Он написал ему, что женился только из-за того, чтобы угодить родителям, что его всегда влекли мужчины, но в Индии показывать это чрезвычайно опасно и найти мужчинам друг друга практически невозможно, а вот в Америке полная свобода, и он хочет ею воспользоваться и попробовать исполнить свою мечту. Дин в ответ рассказал ему кое-что о себе, и оказалось, что Дин предстал перед Кумаром опытным специалистом. Кумар заверял в письмах, что хочет целовать член Дина и лежать у него на груди. Первое Дина вполне устраивало, но второе ему было совсем не нужно. С другой стороны, Дину было интересно пообщаться с таким юным мужчиной, и он решил испытать судьбу меркантильным способом. Он сказал Кумару, что если тот снимет номер в отеле, то Дин придёт и вручит, вернее «вротит», ему свой член. Дин предполагал, что Кумар не захочет платить за отель, но тот сразу согласился. Отступать было нельзя, да уже и не хотелось. В назначенное время Дин явился в условленное место и постучал в дверь. Дверь распахнулась, и Дина встретил смуглый и женоподобный юноша с большими коровьими глазами. Лицо его было безволосо, а вскоре Дин увидел, что и смуглое тело его совершенно гладко. Впервые Дин решил раздеться и лечь с мужчиной в кровать. Кумар, дрожа, лёг рядом с Дином и положил голову ему на плечо, глядя на топорщащийся член Дина. Рука Дина потянулась к члену Кумара, он был совсем небольшой, но стоял прочно. Кумар робко стал сползать по Дину ниже, направляясь к его члену, и осторожно взял его в рот, а потом инстинктивно умело, как младенец, впервые наткнувшийся на сосок, стал сосать.

– Осторожнее, зубы, – прервал его Дин.

– О, прости меня, пожалуйста, – оторвался Кумар, – я буду очень осторожным.

Эта фраза так тронула Дина, что ему захотелось самому взять в рот Кумаров хуй. Он не стал себя сдерживать, а повернулся лицом к бёдрам Кумара и так же осторожно и невинно, как Кумар, поместил член себе в рот. На Дина нахлынуло ощущение полной правоты. Ему это сразу понравилось как вполне естественное и доброе дело. Дин лизал и двигал головой, ощущая своим хуем те же волшебные движения Кумара. Вдруг Кумар прекратил движения, но зато двигаться начала его сперма. Дин ощущал новый, но чем-то знакомый, что-то напоминавший вкус спермы, вежливо дождался последней капли и, не глотая, пошёл в ванную и сплюнул в раковину.

Когда он вернулся, Кумар лежал довольный, улыбаясь Дину, и не выказывал никакого желания дососать партнёру.

«Ну это не жена, я не позволю ему отлынивать», – решил Дин и вставил член в рот Кумару, который, нужно отдать ему должное, не сопротивлялся, а послушно, хотя и без былой страсти стал его сосать. Но страсть, как и аппетит, приходит во время сосания, Кумар вошёл во вкус, и Дин извергся как и полагалось. Взяв пример со своего неопытного учителя, Кумар тоже встал и пошёл в ванную сплюнуть.

Они лежали рядом, и Дину хотелось поскорей уйти. Но он усилием воли заставил себя остаться – он знал, что скоро желание вернётся: мгновения окупают свою краткость своей повторяемостью. А потому надо использовать хуй Кумара, пока он рядом.

Чтобы заполнить молчание в ожидании возвращения блудного желания, Дин спросил Кумара про его жену, и тот рассказал, что она беременна. Ждут ребёнка через три месяца. Мальчика.

Дин сказал, что теперь любовь Кумара к жене должна только усилиться.

– Почему? – удивился Кумар.

– Потому что ты сможешь жить на контрастах пизды и хуя, а контрасты усиливают ощущения и прежде всего – любовные.

Дин смотрел на полноватое тело Кумара, напоминающее женское даже маленькой грудью, и Дину показалось, что в Кумаре он нашёл намёк на гермафродита, об идеальности которого он размышлял.

Дин склонился над Кумаром и лизнул его сосок. Кумар прижал голову Дина к своей груди – ему это понравилось.

– Как хорошо, – сказал он. – Меня ещё никто так не целовал.

Дину захотелось снова. Чтобы на этот раз не прерывать наслаждения ни своего, ни Кумара, Дин взял из ванной два бумажных стаканчика и дал один Кумару.

– Туда сплюнешь, – сказал Дин и добавил: – И не останавливайся, пока я не кончу.

– Хорошо, прости меня за тот раз, – сказал Кумар.

Они легли в 69, и рядом с головой каждого стоял бумажный стаканчик.

Когда Кумар кончил в первый раз и сразу перестал сосать, Дин почувствовал себя в состоянии разочарованной женщины, к которой мужчина теряет интерес сразу после семяизвержения. Поэтому на этот раз Дин решил использовать иную стратегию – не давать кончить Кумару первому, а держать его на грани конца, тогда тот будет жадно сосать, а Дин насладится вдосталь, кончит в него и потом быстрыми и плотными движениями языка даст Кумару перевалиться через пик, и тогда они расцепятся обоюдодовольными. В этом, наверно, и есть элемент прикладного кокетства – получать своё наслаждение, управляя ещё не удовлетворённым хуем, – решил Дин, осторожно полизывая хуй Кумара, который высокочастотно работал головой.

Всё произошло весьма волшебно: чуть Дин выстрелил свою первую каплю, тотчас Кумарово семя брызнуло в рот Дина. Так что, когда настало время сплёвывать, они это тоже делали в унисон.

– Сперма – скупые мужские слёзы неподдельного счастья, – сказал Дин Кумару, выбрасывая стаканчик в мусор.

– Давай почаще вместе так плакать, – подхватил Кумар, показывая белые, как сперма, зубы.

Том и Дин отправились охотиться на фазанов и куропаток. Это уже у них стало традицией, так что в этом году они её решили продолжить, но оба предчувствовали, что на этот раз у них установится ещё одна традиция. Том и Дин умышленно воздерживались от новых отношений, опасаясь, что они могут испортить их дружбу. Они предпочитали использовать других мужчин для обслуживания их оральной похоти. Но мысли о возможном удобстве их дружбы, которая одновременно давала бы и сексуальное удовлетворение, не покидала их.