об этой стороне жизни кому-то — такой возможности не было никогда. И вот совершенно неожиданно он сидит в наручниках в комнате, заполненной копами, и болтает с парнями, которые, кажется, знают о нем достаточно много и жаждут узнать, как ему все удавалось.

При этом начинала накапливаться усталость.

Деннис говорил моему источнику, что, невзирая на долгожданную шумиху и фурор вокруг его ареста, через несколько часов он начал ощущать легкое утомление и депрессию. Изначальный кайф потихоньку выветривался, как, собственно, и всегда. Но прямо сейчас думать об этом не хотелось. Он готов сидеть здесь и рассказывать о своих преступлениях вечность. Ведь эти ребята жадно впитывают каждое слово. Однако время шло, и усталость становилась все более явной, чтобы не обращать на нее внимания.

В какой-то момент он покачал головой и проворчал:

— Купил эту несчастную дискетку за тридцать девять центов на собственную погибель… Из-за нее и спалился.

Примерно на двенадцатом часу допроса Рейдер посмотрел на мучителей, сидящих напротив, и сказал:

— Может кто-нибудь из вас сделать мне одолжение? Просто пристрелите. Избавьте меня от этих мук. Понимаю, это грозит вам крупными неприятностями. Но просто пристрелите, как бешеную собаку. Пристрелите, и покончим с этим. Подошел сзади, нажал на курок и — бах! Я и не пойму, что меня убили.

Ландвер позволил Рейдеру трепать языком на протяжении 32 часов с небольшими перерывами. После этого поместил его в окружную тюрьму под усиленный надзор на случай попытки самоубийства. Рейдер сказал моему источнику, что на следующее утро проснулся в тюрьме, чувствуя себя несчастным как никогда прежде.

— Жалко его, сил нет, — хмыкнул Ландвер.

— Ага, прямо до слез, — ответил я.

Мы помолчали немного, потом я сказал:

— Знаешь, меня реально гложет, что про этого парня я очень многого не знаю, не разобрался в целой куче вещей. Мне нужно бы увидеться с ним в тюрьме. Пообщаться, покопаться у него в мозгах.

Ландвер покачал головой, особого энтузиазма не выказывая.

Детективы выполнили бы эту просьбу с огромным удовольствием, но не стали. Пуля в затылок была бы слишком легким избавлением.

— В эту тюрьму попасть будет непросто даже для тебя, — произнес он со вздохом, явно означавшим: «И охота тебе с этим возиться». — Скажу честно. Мне не нужно знать, почему Деннис Рейдер убил этих людей. Мне не нужно знать, где были его мозги или как он дошел до этого всего. Это не по моей части. Он убивал, действовал обдуманно, и моей задачей было прищучить его за десять убийств. А когда я это сделал, он перестал для меня существовать.

Отчасти и мне хотелось, чтобы Деннис Рейдер исчез из моей жизни. Но почему-то складывалось ощущение, будто для меня все только начинается.

Акт 3

Знакомьтесь — ВТК

Эксклюзивное интервью с преступником

21

Через восемь месяцев после поездки в Уичито для изучения цепочки событий, завершившихся арестом Рейдера, я снова прилетел в этот город на равнинах. Остановился в той же гостинице у старого вокзала. Ее разместили в недавно перестроенном складском здании прошлого века, служившем производителям кос, топоров и разделочных ножей. Все дома и улицы этой части города несли отпечаток старины и однообразия. Казалось, все вокруг построено из кирпичей, сделанных из недавно засохшей крови. При одной мысли об этом цвете в памяти всплывали тысячи страшных фото с мест преступлений, изученных мной с целью восстановления событий, которые теперь очень хотелось забыть навсегда.

Был конец мая, но даже в полночь жара и влажность не спадали, и это заставляло меня жалеть о давнем пристрастии к ношению рубашек в официальном стиле. Но старые привычки — упрямая вещь.

Я снова приехал в Уичито, чтобы проинтервьюировать Денниса Рейдера, ныне известного персоналу тюрьмы Эльдорадо как заключенный номер 0083707.

Может показаться, словно стоит мне только появиться у тюремных ворот, и начальник встретит меня лично и проводит в камеру к любому узнику, с кем я захочу поговорить. На самом же деле существует масса бюрократических преград, которые я вынужден преодолевать, чтобы побеседовать с заключенным — особенно с таким.

Во времена работы в ФБР все было иначе. Стоило лишь приехать, показать служебное удостоверение и попросить о встрече. Все осталось в прошлом. Я утратил эту привилегию, уволившись из Бюро в 1995 году. Но даже если бы у меня все еще было удостоверение и начальник тюрьмы оказался за, я не смог бы заставить Рейдера поговорить со мной при отсутствии у него такого желания.

Полгода назад я узнал, что некая женщина по имени Крис Касарона установила особые отношения с находящимся в тюрьме Деннисом. Они подписали контракт, согласно которому она стала его официальным представителем с правом решать, кто может видеться с ним или интервьюировать его. Дама явно собиралась писать о ВТК книгу.

Я начал налаживать общение с Крис — звонил, писал и всячески старался убедить ее разрешить мне проинтервьюировать Рейдера. Без одобрения Касароны он не согласился бы разговаривать. После ареста с ним связывались сотни журналистов, телепродюсеров, психологов, писателей и сценаристов с настойчивыми просьбами об интервью. Однако до сих пор круг общения нового заключенного тюрьмы Эльдорадо ограничивался местными полицейскими, адвокатами по назначению и, разумеется, Крис.

Получить разрешение увидеться с ним оказалось непростым делом. Если точнее, чертовски трудным, а по правде — почти невозможным.

Вечером после моего приезда в Уичито мы впервые встретились с ней лично. Она приехала в гостиницу, и мы устроились побеседовать в лобби-баре. Вид у этой 39-летней женщины в платье в цветочек был замотанный. Я сидел с бокалом шардоне, а она выпила бурбон с колой. Несколько бокалов, если быть точным. Отчасти это объяснялось тем, что последняя неделя оказалась для нее просто ужасной. Похоже, Крис только и делала, что разговаривала по телефону со своим адвокатом. А тот сообщал новости одна хуже другой.

И неудивительно. Последние тринадцать месяцев Касарона все больше и больше вовлекалась в жизнь Денниса Рейдера. Вскоре после ареста ей удалось добиться его расположения, убедив, будто она на его стороне и понимает его. В то время ВТК содержали в окружной тюрьме. Однако знакомство сказалось на ее жизни крайне отрицательно. Она чувствовала себя выбитой из колеи, погрязла в долгах и полностью дискредитировала себя в глазах многих жителей этой части Канзаса. Никто и не говорил, что танцы с дьяволом даются просто.

Касарона допила свой бокал. Было видно, что она нервничает, будто уже сожалея о