— Ты не заставишь меня бежать! — крикнула Мэлори. — Я знаю, кто я и где я. Ты не заставишь меня бежать!

Вдруг она услышала, как кто-то ее зовет — едва заметное колебание густого воздуха. Мэлори повернула и пошла на звук своего имени.

Холод усилился, туман теперь клубился влажными вихрями. Ее одежда промокла, кожу пощипывало от холода. Мэлори подумала, что послышавшийся ей голос может быть еще одним обманом. Теперь она уже ничего не слышала, кроме толчков пульсирующей в висках крови.

Неважно, куда несут ее ноги. Можно описывать бесконечные круги или стоять на месте. Дело не в том, что она пытается найти выход, а ее сбивают с пути. Это поединок ее воли и воли Кейна.

Ключ здесь. Она полна решимости найти его, а Кейн полон решимости помешать ей.

— Наверное, для тебя унизительно сражаться со смертной женщиной. Тратить свое искусство и силу на такую, как я. И все, что ты можешь, — это напустить дурацкий голубой туман.

Дымка окрасилась красным. Сердце Мэлори замерло, однако она стиснула зубы и продолжала идти. Очевидно, злить волшебника было опасно, но риск оправдался.

Там, где красное свечение смыкалось с голубым, она увидела еще одну дверь.

«Чердак, — подумала Мэлори. — Это должен быть чердак. Не иллюзорные повороты и коридоры, а часть настоящего дома».

Сосредоточившись на двери, она пошла вперед. Туман плыл, сгущался, клубился, но Мэлори не обращала на него внимания, пытаясь удержать в своей голове образ двери.

Наконец, задыхаясь, она протянула руку сквозь туман и сомкнула пальцы на старой стеклянной ручке.

Из открытой двери на нее пахнуло теплом. Мэлори шагнула в темноту, и клубы голубого тумана вползли следом за ней.

Флинн прокладывал путь через бушующую грозу, наклонившись вперед и силясь разглядеть дорогу через потоки воды на лобовом стекле, с которыми не справлялись «дворники».

Мо на заднем сиденье всхлипывал, словно ребенок.

— Трусишка! Это всего лишь небольшой дождик.

Черное небо проре́зала молния, за которой последовали раскаты грома, напоминавшие пушечную канонаду. И снова ударила молния.

Машина вздрогнула и вильнула в сторону. Флинн, выругавшись, с трудом повернул руль.

— И еще ветерок, — прибавил он, успокаивая собаку. — Со штормовыми порывами.

Когда Флинн уходил из редакции, ему казалось, что гроза быстро пройдет, но она становилась все сильнее и сильнее. Поскуливание Мо превратилось в жалобный вой. Флинн начал беспокоиться, что Мэлори, Зою или Дану — а может быть, всех троих — непогода застала в пути.

Теперь девушки уже должны быть в доме. Кстати, он мог поклясться, что в этой части города гроза бушевала особенно неистово. На горы опустился туман, накрыв их серой пеленой, плотной, как шерсть. Видимость ухудшилась, и Флинну пришлось замедлить ход, но еле ползущую машину все равно занесло на повороте.

— Мы остановимся, — сказал он Мо. — Остановимся и переждем.

Когда Флинн съехал на обочину, тревога, мурашками ползущая по спине, нисколько не ослабла, наоборот, когтями вцепилась в затылок. Стук дождя по крыше автомобиля отдавался в мозгу ударами молота.

— Что-то случилось.

Флинн снова поехал, вцепившись в руль, чтобы удержать машину, которую ветер раскачивал из стороны в сторону. Струйка пота — от напряжения и тревоги — побежала между лопатками. Проезжая следующие три квартала, Флинн чувствовал себя как на поле боя.

Увидев около дома машины, он выдохнул с облегчением. Все в порядке. Девушки в доме. Ничего не случилось. Он просто идиот.

— Говорил же тебе, беспокоиться не о чем, — Флинн обратился к Мо. — Теперь выбор за тобой. Можешь собраться с духом и вместе со мной пойти туда, а можешь сидеть здесь, дрожа и плача. Решай, приятель.

Флинн съехал на обочину и взглянул на дом. Тревога вернулась и даже усилилась.

У грозы имеется центр, и этот центр находится здесь. Над домом яростно клубились черные тучи. Из них ударила молния, огненной стрелой вонзившись в лужайку перед крыльцом. Среди травы образовалось черное пятно.

— Мэлори.

Флинн не осознавал, что это было, крик или шепот. А может быть, имя любимой просто прозвучало у него в мозгу… Он распахнул дверцу машины и выскочил навстречу бушующей стихии.

Порыв ветра отбросил его назад. Удар, похожий на пощечину, был так силен, что Флинн почувствовал во рту вкус крови. Молния вошла в землю прямо перед ним, и в воздухе разнесся запах гари. Ослепленный потоками дождя, он нагнулся вперед и побрел к дому.

С трудом взобравшись на ступени крыльца и повторяя, словно заклинание, имя Мэлори, Флинн увидел просачивающийся из-под двери голубой туман.

Ручка обожгла ладонь холодом и не желала поворачиваться. Стиснув зубы, Флинн отошел на шаг и ударил в дверь плечом. Потом еще и еще. После третьего удара дверь распахнулась.

Он бросился в дом, в гущу голубого тумана.

— Мэлори! — позвал Флинн, отбросив намокшие волосы с лица. — Дана!

Почувствовав, как что-то ударило его по ногам, Хеннесси резко повернулся и поднял руки со сжатыми кулаками, готовый к бою. Потом выругался — это была всего лишь мокрая собака.

— Черт возьми, Мо! У меня нет време…

Флинн умолк на полуслове, потому что пес глухо зарычал и с яростным лаем бросился наверх по лестнице.

Флинн поспешил за ним и оказался… в своем кабинете.

— Если я достойно справлюсь с репортажем об осеннем фестивале, вы дадите мне первую полосу воскресного выпуска и колонку сопутствующих новостей. — Рода скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него. — Интервью Тима с парнем, который собирает клоунов, пойдет на вторую полосу.

В ушах стоял слабый звон, в руках была чашка кофе. Флинн пристально вглядывался в раздраженное лицо Роды. Он чувствовал запах кофе и аромат духов, которыми обычно пользовалась Рода. За спиной попискивала рация и громко, как паровая машина, храпел Мо.

— Это дерьмо собачье!

— Как не стыдно употреблять такие выражения в моем присутствии, — фыркнула Рода.

— Нет, это дерьмо собачье. Меня здесь нет. И тебя тоже.

— Времена, когда ко мне тут относились с уважением, прошли… Ты руководишь газетой только потому, что твоя мать не хотела, чтобы ты сел в лужу в Нью-Йорке. Ограниченный провинциал! Всегда был и всегда будешь им.

— Заткнись, старая крыса! — прорычал Флинн и швырнул чашку с кофе прямо ей в лицо.

Рода вскрикнула, и он опять оказался в гуще голубого тумана.

…Потрясенный, Флинн повернулся и пошел на лай Мо.

Сквозь клочья тумана он разглядел стоящую на коленях Дану. Сестра обнимала Мо за шею.

— Господи! Слава богу, Флинн! — Дана вскочила и порывисто обняла его, как секунду назад обнимала собаку. — Я не могу их найти! Я была в доме, потом все исчезло, потом опять появилось… — в ее голосе послышались истерические нотки. — Мы были втроем, на этом самом месте, и вдруг пропали.